Сочиняя танец

Михаил Петрович Мурашко — заслуженный деятель искусств России, народный артист Республики Марий Эл, профессор Московского государственного университета культуры. Ему, основоположнику марийской народно-сценической хореографии, 81 год. Он ставит танцы и охотно делится опытом. В Стерлитамак наставник приезжал на четыре дня по приглашению народного хореографического театра-студии «Солнышко».

— ...Если бы человечество не знало танца, каким бы оно было? — интересуюсь я у мэтра отечественной хореографии перед репетицией.

— А почему возник танец? Вы можете ответить, какова причина его появления? — отвечает Михаил Петрович Мурашко вопросом на вопрос, улыбаясь глазами.

— Могу предположить: человеку хотелось почувствовать, что в красивом движении он живет в унисон с природой.

— Близко, но если конкретнее, то дело в эмоциях. Возникшая у человека эмоция, в первую очередь радостная, заставляет его бегать, прыгать, подскакивать, хлопать в ладоши. А когда это подчинено определенному ритму, то возникает танец. А дальше уже — подражание животным, окружающему миру, трудовым процессам, тотемные танцы... Человек не может жить без танца. Любое живое существо стремится к движению, которое создает красоту. Танцуют журавли, танцуют лебеди...

«Вообще-то, это по-другому делается»

— Михаил Петрович, как вы открыли для себя танец как призвание? Расскажите свою историю.

— Такое ощущение, что я всю жизнь танцую. Я деревенский парень, мы, дети, сами организовывали свою жизнь: сами сочиняли, писали сценарии и ставили школьные спектакли. Потом я приехал в Брянск, у нас был большой ансамбль, крепкий профессиональный коллектив с репертуаром ведущих советских балетмейстеров, поэтому мы хорошо знали, как танцевать. Я быстро, примерно с 19 лет, стал сочинять танцы, уже в юные годы руководил другим коллективом. Помню, как началась моя армейская служба. Служил я на границе с Китаем, в поселке Пограничном Уссурийского края. Гарнизон был большой, как-то утром я услышал звуки баяна, они привели меня в армейский клуб. Вижу: ребята танцуют. Подхожу: «Вообще-то, это по-другому делается». — «Покажи». Показал. Еще, и еще. Мне предложили: «Будь у нас руководителем». Все три года службы мы в солдатском ансамбле сочиняли программы и ездили по заставам и гражданским клубам. К концу службы мне стало понятно: вот оно, дело моей жизни.

— По вашей инициативе будущие хореографы стали изучать этнографию и древнерусскую литературу. Для чего?

— Когда я стал заведующим кафедрой Московского государственного института культуры, то первым делом пересмотрел учебный план и ввел в него этнографию. На мой взгляд, будущего специалиста в области народного искусства обязательно нужно познакомить с народной почвой. Для этого же студенты изучали древнерусскую литературу, а начинали, кстати, со славянской мифологии. А русский танец, который изучался два семестра, я сделал основным предметом наряду с народным танцем, классическим танцем и искусством балетмейстера. До сих пор по всей стране русский танец преподают студентам все четыре года обучения.

Куда уходит культура

— Сегодня обучать детей танцам берутся многие, в том числе непрофессионалы. Можно ли испортить ребенка?

— Запросто. В хореографическом училище, даже если приходит ребенок с неидеальным строением ног, при помощи специальных упражнений выстраиваются так называемые балетные ноги. Но это может сделать только специалист. Кроме строения тела есть еще и вкус, который прививается ребенку. Сегодня мы зачастую видим, как танцами модерн начинают заниматься с раннего возраста. Научите ребенка сначала ходить под музыку, стройно выглядеть. Дайте основу. А основа — это понимание позиций и счета в музыке, это координация тела.

— Каждого ли можно научить танцевать?

— Научить танцевать можно каждого — настолько, насколько это возможно именно для него. До революции в высшем обществе танцевали абсолютно все.

— А человеческий танец — это ведь и о культуре взаимоотношений?

— Совершенно верно. Это общение особого качества. В деревне на вечерке, выбирая партнера или партнершу, приходили к такому знаменателю: если мне удобно с этой девушкой танцевать, то мне будет удобно с ней вместе жить. В студенчестве на танцевальных вечерах пары просто стояли, слегка покачиваясь под музыку. И это тоже любопытно: передавались эмоции, настроение. И с кем-то тебе интересно было стоять, а с кем-то совсем не интересно.

— Что сегодня происходит с танцевальной культурой? Мы ее теряем?

— Любой народный танец состоял из пары. А сегодня если и танцуют, то каждый сам по себе. Это толпа. Толпа и пара — разные вещи. У сельских жителей все проще: им радостно — они танцуют и поют, любая деревня всегда жила одной семьей (например, в моей деревне Синьково Брянской области на улице Луговке все жители носили фамилию Мурашко). Городской житель от этого феномена отлучен. Если хотя бы какая-то часть общества не перейдет жить на село, то культура просто уйдет. Вернее, она будет развиваться, но у нее не будет фольклорной почвы. То есть она станет другой.

г. Стерлитамак.