Дом, который построил… народ

Полотно жизни, на котором выткана старинная история башкирской столицы, с годами истончается, покрывается прорехами с каждым снесенным, разрушенным, забытым зданием. Или улочкой, по которой прогуливались томные барышни, что скрывались от вульгарного загара под кружевными зонтиками, галантные кавалеры с бодро закрученными усами, а шустрые мальчишки шныряли под ногами и бойко торговали свежими газетами.

По указу императора

И, пожалуй, лишь один дом по-прежнему напоминает о годах, стремительно промчавшихся над столицей. Дом, напротив, молодеющий, нарядный и свежий и не собирающийся сдавать позиции. Это Аксаковский народный дом, отметивший на днях столетие. В течение этого столетия полыхали пожары революций и Гражданской войны, в годы Великой Отечественной Уфа радушно приняла известных артистов, писателей, музыкантов, ученых, политических деятелей, а также эвакуированный Киевский театр оперы и балета. Дом пережил тягучее время застоя и смутные 90-е. А капитальный ремонт (не путать с реконструкцией!), проведенный в 2013 году, и вовсе омолодил обветшавшее здание да еще преобразовал невзрачный цилиндр «таблетку» в сквере около театра, в стильные кассы.

К слову, народные дома активно строились по всей России с благословения императора Александра III, чье доброе начинание не менее активно продолжил Николай II. По замыслу царственных особ, позаимствовавших идею в Англии, народные дома должны были стать бесплатными общественными центрами отдыха для трудового народа. Возводились они не только на казенные средства, но и на частные пожертвования русских аристократов. Так, в 1890 году графиня Софья Панина, богатейшая женщина страны, известная своими либеральными взглядами, открыла бесплатную столовую для детей в рабочих кварталах на Лиговке. Постепенно здесь стали проводить бесплатные занятия для детей и взрослых, появилась библиотека, ремесленные классы для подростков, детский сад.

В проектировании таких домов принимали участие лучшие архитекторы Российской империи. Из всех статей бюджета расходы земств на народное образование стояли на втором месте после расходов на медицинское обеспечение народа.

К слову, феномен народных домов не то что бы замалчивался — но и писали о них не часто. Так — невольно или специально — формировалось мнение, что именно советская власть впервые озаботилась культурным народным досугом. Часть из них сохранила после революции свое предназначение. Например, один из народных домов в Петербурге — ныне известный Мюзик-холл (перестроенный, конечно).

«Ласковый генерал»

Между тем Аксаковский народный дом все же стоит особняком, имея увлекательную историю своего появления: его решено было построить на добровольные пожертвования граждан. В дореволюционной Уфе работал один из лучших в России летних театров — в саду Видинеева, но вот зимой столичные театралы маялись «по углам»: деревянные здания неоднократно сгорали, а залы Большой Сибирской гостиницы, Общества вспоможения частному служебному труду, Дворянского собрания были неудобны как для артистов, так и для зрителей. В немалом для провинции городе не было и хорошего музея, да и зала для проведения общественных собраний.

Но Уфе повезло: стоявшего тогда у руля губернской власти Александра Ключарева уфимцы называли «ласковым генералом». Он радел о всеобщем образовании в губернии, поощрял профессиональное обучение детей, прежде всего детей из приютов, нашел средства для постройки школы огородничества и пчеловодства около станции Юматово. И все это обеспечивалось «целым рядом строго обдуманных, успокоительных мер». Возможно, поэтому в жандармских документах того времени нет даже намеков на покушения на Ключарева, в то время как прочих губернаторов «отстреливали пачками». Строительство одного, но самого большого в Уфе здания, по его мнению, могло бы решить вышеперечисленные культурные проблемы.

30 ноября 1908 года в зале Дворянского собрания состоялось совещание с участием представителей всех слоев населения, которое вынесло решение (оно было единодушным!): построить в Уфе на добровольные пожертвования Аксаковский народный дом. 1909 год был знаменательным: по всей России отмечали 50-летие со дня смерти писателя. По замыслу, в новом здании собирались устроить театр на 1100 человек, народную аудиторию на 600 человек, музей с тремя отделениями — этнографическим, историческим и географическим, Аксаковский музей, народную библиотеку-читальню, служебные помещения, концертный зал, картинную галерею.

Русско-восточная изюминка

Однако великим замыслам следовало подобрать приличествующую «одежку». Императорскому обществу архитекторов в Петербурге было предложено объявить конкурс на лучший проект. Представлено было 24, но ни один из них жюри не приняло. Три решили премировать, но «ввиду совершенного несоответствия их прямому назначению сооружаемого здания и местным условиям» от них отказались.

И то сказать, первую премию получил затейник, начертивший несколько казарменного типа зданий и, вероятно, для особого удобства публики, отдавший приоритет группе кабинетов «для дам» и «для мужчин». В курительную комнату из-за ее тесноты публику можно было пускать только по очереди, картинная галерея выходила на двор. Стиль второго проекта окрестили «бомбоньерочно-бутафорским». Более-менее сносным был признан третий проект, существенным недостатком которого посчитали неудачную мысль автора воспользоваться древнерусским стилем. Для этого пришлось бы сделать узкие темные коридоры, крошечные окна, узкие темные лестницы и выходы, что в случае, упаси бог, пожара, превратило бы здание в огненную ловушку.

В ход пошли местные силы: за основу приняли объединенный проект, составленный по рисункам и чертежам инженера Павла Рудавского (кстати, в Уфе по его проекту построена также Мариинская женская гимназия). Интерьер спланировал архитектор Илья Бондаренко. Результатом их вдохновения стало здание, имевшее некую архитектурную изюминку, о которой, быть может, знают только специалисты. В здании соединились два стиля. Если взглянуть на него со стороны улицы Ленина, то увидишь, что главенствует русский классицизм, а со стороны улицы Пушкина преобладает мусульманский, восточный: удлиненные прорези окон создают оригинальный вид. Об этом писал страстный потомственный библиофил Сергей Минцлов в своем дневнике «Дебри жизни»: «Стиль его будет занятный: с одной стороны ренессанс, а с другой — восточно-азиатский. Что из такого строительного флюса выйдет, аллах знает!». Кстати, Аксаковский дом стал самым крупным Народным домом вне Петербурга.

«Пример Уфы заслуживает всякой похвалы»

Созданный Аксаковский комитет действовал очень активно. Торжественное освящение места будущего строительства состоялось 30 апреля 1909 года, в день 50-летия со дня смерти писателя. А вечером того же дня в летнем театре Видинеевского сада прошел литературно-музыкальный вечер, сбор от которого пошел «на усиление капитала» Народного дома. На молебне и на вечере присутствовала внучка Аксакова, Ольга.

14 сентября 1909 года торжественно прошла закладка дома: «...в приготовленное углубление положили пергаменты с историей замысла и списком строительной комиссии, заключенными в медный цилиндр, накрытое затем камнем и залитое цементом». Ключарев не жалел ни сил, ни времени для личного сбора денежных средств с состоятельных лиц. Например, богач Кузнецов жаловался, что губернатор несколько раз приезжал к нему с подписным листом, затем полицмейстера присылал, пристава, околоточного, и в итоге он заплатил раз 30. Увенчать здание изъявил готовность Михаил Бутлеров, сын известного ученого профессора Бутлерова. Сбор «копеечки» иногда приводил к курьезам. Башкиры, приезжавшие в город на базар и попадавшие под одну гребенку с богатыми купцами, доставая пятаки, спрашивали: «Какой-такой Аксак — давай ясак?».

Солидную сумму внес Михаил Нестеров, возлагавший на Народный дом большие надежды. Именно в картинной галерее дома должны были разместиться полотна, переданные художником городу: 72 работы русских живописцев и 30 собственных произведений. Но с размещением коллекции дела обстояли не так просто. В 1913 году ушла из жизни сестра художника Александра. Оборвалась последняя нить, связывавшая Михаила Васильевича с Уфой. В 1914 году Нестеров побывал в Уфе в последний раз — больше приезжать было не к кому. Он уладил дела с продажей усадьбы, осмотрел помещение для картин в Аксаковском народном доме и навсегда покинул родной город. Первая мировая война делала невозможной транспортировку коллекции из Москвы в Уфу, поэтому Нестеров обратился к своему другу известному московскому архитектору Илье Бондаренко с просьбой разместить ее на хранение в Историческом музее. Вслед за войной грянула революция, и Бондаренко смог доставить нестеровский дар в Уфу только в 1919 году. В поисках подходящего для музея помещения он буквально перевернул весь город и в итоге остановился на особняке купца-лесопромышленника Михаила Лаптева, построенном в 1913 году в стиле модерн. Лаптевский особняк был одним из главных украшений города.
Кстати, дух великого художника витает-таки в Аксаковском доме: внутренние помещения украшают люстры, сделанные по его эскизам.

Тем временем в распоряжении комитета было 24 тыс. рублей, полученных по страховке за сгоревший уфимский театр, и 60 тыс. рублей, внесенных комитетом трезвости. Затем эту сумму увеличили Уфимское земское собрание, выделившее 20 тыс. рублей, и Уфимская городская дума, передавшая комитету 24 тыс. рублей. Однако этих денег было мало. Комитет организовал подписку жителей Уфы и Уфимской губернии, затем подписку пожертвований во всей России. В Уфу потекли пожертвования, названные в народе «аксаковской копеечкой». Столичный журнал «Нива» писал по этому поводу: «Пример Уфы заслуживает всякой похвалы. Редко кто из наших писателей удостаивается такого внимания у себя на родине».

От Дворца Труда и Искусства до Аксаковского дома

Уфимцы, жертвующие на благое дело от копеечки, в буквальном смысле слова, до рубля, активно интересовались строительством. В газетах печатали жалобы горожан по поводу прекращения свободного доступа любопытствующих на стройплощадку.

Однако до окончательного завершения грандиозного замысла было еще далеко, хотя уже в 1914 году в Аксаковский дом вселились шесть учебных заведений Уфы. В двух помещениях устроились городская аксаковская библиотека и контора для приема пожертвований теплых вещей в пользу нижних чинов ушедших из Уфы полков. В конце 1919 года Дом был открыт — но как Дворец Труда и Искусства пьесой Мориса Потшера «Свобода» в постановке Пасхалова. Спектакль четыре дня шел бесплатно. В 1921 году во Дворце Труда был открыт Уголок артиста, просуществовавший недолгое время. Эту дату можно считать днем рождения Дома актера.

Право, иногда кажется, что здание, как человек, переживает возрастные кризисы, болезненные операции, получает прозвища и вообще ведет свою собственную жизнь сообразно отношению причастных к его судьбе людей.

С 1928 года в здании располагался Дворец Труда, в годы войны — объединение «Башнефть», а после войны — Республиканский совет профсоюзов и библиотека. В 1987 году в здании проводилась реконструкция, видимо, людьми, далекими от понимания, что есть театр и вообще для чего он надобен. Была снесена парадная мраморная лестница (позже, к счастью, восстановлена), чтобы освободить место для барельефа Ленина. Сейчас на этом месте зеркало. По словам артистов, когда-то это был театр с великолепной акустикой, может быть, лучшей в Союзе. В 80-х годах при капитальной реконструкции переделывали сценическую часть. Раньше купол в зале и потолок закулисной части были на одинаковой высоте — строили по итальянским образцам. При реконструкции потолок закулисной части подняли — для удобства уборки колосников. Купол остался на месте, но звук-то высоту ищет, и летит не в зал, а за кулисы.

В связи с 200-летием со дня рождения С. Т. Аксакова возвращено первоначальное название Народного дома — Аксаковский.

Но главное, на его сцене всегда ставились спектакли русского, башкирского, татарского коллективов. Здесь по очереди играли драматическая и оперная труппы, работали артисты Молодежного театра и Театра кукол. Аксаковский народный дом стал колыбелью нынешних уфимских театров — от старейшего в городе, русского, до театра оперы и балета.

Башкирский государственный театр оперы и балета принял первых зрителей 14 декабря 1938 года, став полноправным хозяином здания. Но это уже совсем другая история…