Как живёшь, уфимское подполье?

— Москва! Нью-Йорк! Париж! Уфа встала в один ряд наравне с ведущими культурными столицами мира! — напутствовали меня в редакции перед тем, как отправить на презентацию в галерею Х-МАХ, где наиболее плодовитые представители уфимского литературного андеграунда (в переводе это слово как раз и означает подполье) представляли вниманию собравшихся свои еще пахнущие типографской краской книги и журналы.

Сходил. Посмотрел и послушал. Не Париж и не Нью-Йорк, однозначно. К сожалению, даже не Москва. Но уже и не Крыжополь, как представлялось мне ранее.

Что и как было

Галерея Х-МАХ расположена в подвале типовой уфимской хрущевки. Спускаемся вниз и сразу ощущаем насквозь прокуренную атмосферу свободы. Внушает! В последнее время именно свобода курить там, где хочешь, а не там, где можно, олицетворяет для меня последний бастион демократии на пути ее трансформации к варианту «сильной руки». Увы, и он скоро рухнет.

Стайка юных созданий (начинающие поэтессы, наверное) предлагала на входе книгу писателя Игоря Савельева «Терешкова летит на Марс» и сборник уже известной поэтессы Марианны Плотниковой «Уходя, не шуми». Тут же продавались новые номера журналов «Гипертекст» и «Персонаж». Купил все, что предлагалось, подивившись, правда, ценам — дороговато…

После ритуального фланирования по коридорам галереи со стаканчиком шампанского — все фланировали, и я тоже — и реверансов в адрес представителей литературного бомонда, беру автографы у Плотниковой и Савельева. В это время начинается презентация журналов. О «Персонаже» и «Гипертексте», вернее, об исторической ретроспективе их создания от времен оных и до только что выпущенных номеров рассказывали их главные редакторы — Ольга Левина и Кристина Абрамичева.

Затем наступил черед Марианны Плотниковой и Игоря Савельева. Презентация поэтессы (интервью с ней читайте в одном из ближайших номеров газеты) понравилась очень. Вообще, читать напечатанные стихи Плотниковой неподготовленному человеку очень сложно — ни одной прописной буквы и ни одного знака препинания. Зато слушать — одно удовольствие. У Савельева наоборот — пишет он на несколько порядков лучше, чем рассказывает о написанном. Рассказчик никакой, говорит тихо и, как мне показалось, несколько сумбурно.

Но всех затмил в этот вечер специально приглашенный гость из Казани, поэт Айрат Бик-Булатов. Его выступление, эпатажное и стильное, и стихи, очень лиричные и вместе с тем в чем-то революционные, произвели на меня неизгладимое впечатление. Он так размахивал своим ноутбуком во время декламации отрывка своей поэмы о Маяковском, что становилось тревожно за сидящих в непосредственной близости от него слушателей. Ноутбук — машинка не только умная, но и тяжелая… Однако стихи и в самом деле просто изумительные.

Было у меня еще одно сильное потрясение от прошедшей презентации — в кулуарах, а кулуары в Х-МАХ везде, я нос к носу столкнулся с очень серьезными и ответственными республиканскими чиновниками — Аббасом Галлямовым и Борисом Мелкоедовым. Не спросить у главного по политике в президентской администрации, зачем он спустился в подполье, я, естественно, не мог.

«Духовной жаждою томим…»

— Не ожидал, однако, застать вас в таком месте.

— Почему? Во-первых, я просто люблю современную литературу. Кроме того, общеизвестно, что политика в нашей стране традиционно очень литературоцентрична. Как-то так исторически сложилось. Источником смыслов для нашей политики служит не только и даже не столько сама жизнь, сколько литература. Ну а раз так, то и я пройти мимо литературы не имею права — это как-то непрофессионально будет. Хочется ведь к тому, что делаешь, подходить нестандартно, креативно. А здесь — в этом подвале — креатива очень много.

— Подобный подход напоминает своего рода творческое переосмысление ленинской цитаты о том, что литература должна быть партийной.

— Литература партийной быть не должна. В этом случае она перестает быть литературой и становится агиткой. На самом деле все наоборот: партийная жизнь должна быть, если можно так выразиться, литературной. Политики должны следовать в русле, задаваемом интеллигенцией: писателями, поэтами. И чисто стилистически, и в смысле идей. У нас пока, к сожалению, это не всегда так — политика идет «с улицы». А ведь писатель плохого не предложит — не забывайте, что именно писателей называют «совестью нации». Не потому ли наша политика сейчас столь цинична, что у нас политика — отдельно, а писатели — отдельно? Согласитесь, что чуть-чуть побольше совести нашей политике совсем бы не помешало. Я думаю, если вы поговорите с организаторами, вы поймете, что я имею в виду. Они — очень честные люди. Во всяком случае гораздо более честные, чем большинство обитателей властных коридоров. И гораздо более талантливы.

О прошлом, настоящем и будущем уфимского андеграунда

Ольга ЛЕВИНА,
главред журнала «Персонаж»

---

— Ольга, в литературных «толстяках», как и в любом серьезном печатном издании, есть такие понятия, как редакционная политика, редакционный портфель. Какую политику исповедуете как главный редактор лично вы? Как и чем заполняется ваш портфель?

— Авторов рекомендуют наши друзья и коллеги, кого-то мы находим сами. Есть, конечно, и самотек, это когда авторы сами присылают свои работы. И тут, как говорится, среди различного сора попадаются очень и очень приличные вещи. К нам приходят тексты из Екатеринбурга и даже из Одессы. И, конечно, мой личный литературный вкус, надеюсь, что неплохой, играет здесь не последнюю роль. Меня часто спрашивают, есть ли какое-то табу в публикациях? Никаких откровенных запретов не существует. Вот у нас в третьем номере журнала есть стихотворение с одним неприличным словом, но слово это органично вписалось, к месту, легло в канву, и его не выкинешь. Что касается порнографии, то, если честно, никогда еще не встречала ни одного талантливого стихотворения, написанного в этом жанре. Появится — подумаю, ставить или нет, мы же не ханжи, в конце концов, и закон не нарушаем. Вот именно в таких случаях, когда возникают какие-то сомнения, я привлекаю редакционный совет.

— А в чем или в ком лет через пять, например, вы видите продолжение истории своего журнала?

— Не хочется заглядывать так далеко. Что касается направления, в котором мы будем двигаться, то оно, скорее всего, будет связано с отказом от классических форм. Не скажу, что меня это радует, я сама по духу консерватор. Но стараюсь говорить и думать по-новому, мне кажется, что за этим пост-пост-пост-модерном есть будущее. Оно резкое, хлесткое — но у него есть перспективы, оно уже стало явлением в литературе, и от этого никуда не деться.

— Существуют ли какие-либо контакты между вами, писателями неофициальными, андеграундом и Союзом писателей республики, например? Если есть, то как вы взаимодействуете?

— Никаких контактов, к сожалению, нет. Мы таким контактам рады, но увы… Я вообще думаю, что они ничего не знают ни о целой плеяде молодых и талантливых авторов, ни о наших журналах, ни о наших презентациях. Но, по большому счету, мы в этих контактах нуждаемся не особо. Финансово мы независимы и таковыми останемся впредь.

— Кристина, почему вы спрятали молодых и талантливых в подвале?

— Так не зовут нас во дворцы, дворцы заняты.

— Чем и кем они заняты?

— «Зур концертами», например, — смеется Абрамичева. — На самом деле современное актуальное искусство живет в галереях. К сожалению, галерей у нас мало, мы да «Мирас».

— А что вам лично как идейному вдохновителю целых пластов и направлений, характерных для уфимского искусства, необходимо от публики в целом и от власти в частности?

— Целых семь лет мы обходились своими силами и средствами. Скидывались сами авторы, издавали журналы. Все это раскупалось, а на вырученные деньги издавали номера. Если говорить о «Персонаже», то он стал таким солидным, толстеньким, здесь мы уже привлекали спонсоров.

— Но бумажный формат постепенно отмирает...

— Если отомрет окончательно, полностью перейдем на электронный. Сама литература не умрет никогда.