Розалия Султангареева: Пение сэсэна — это плетение нитей между нациями

В характере и жизни Розалии Султангареевой счастливо сочетаются творческое начало и строгий аналитический ум ученого. Хотя при первой же встрече с красивой, эффектной женщиной возникает ощущение, что ее стихия — это сцена, бархатные крылья занавеса, манящий зыбкий свет софитов. Тем не менее Розалия Асфандияровна — главный научный сотрудник института истории, языка и литературы (ИИЯЛ) Уфимского научного центра Российской академии наук, доктор филологических наук, кавалер ордена Салавата Юлаева, автор более 250 научных трудов. Философ Николай Кузанский считал: «У человека есть два крыла, которые помогают ему воспарить в высший мир, — воображение и логика». Пока в науке работают такие люди, она всегда будет на высоте.

— Сейчас многие активно стали интересоваться своими родословными. У вас она, несомненно, любопытная. Если можно, расскажите немного о своей семье.

— По традиции должно быть известно двенадцать поколений рода. Мы ведем свою историю от XVII века, от Казакбая. Он был вождем и тарханом — землевладельцем. Упомяну Аюпа Каюпова, который в 1814 году получил дворянский титул и крест святой Анны 3-й степени за победу в Отечественной войне 1812 года. Мои папа Асфандияр Мухамадиярович и мама Джамиля Аюповна — учителя. Бабушка по линии отца наизусть знала Коран, причем прекрасно разбиралась в том, по какому случаю читать то или иное избранное место из Священной книги. Она была необычайно сильной в интеллектуальном и физическом плане женщиной: проводила на войну мужа и троих сыновей. И вымолила всех у Бога: они вернулись домой.

— Учась в педуниверситете, вы еще и занимались в пяти кружках. Так сильна была тяга к творчеству?

— Я просто занималась тем, что любила. Мама моя, с длинными черными косами до колен, чернобровая, замечательно пела и после рождения пяти детей оставалась такой же стройной, статной. У нас был большой дом, куда заглядывало множество гостей. Они сидели часами: пригубят медовуху — и поют песню, пригубят — и поют. О чем только не пели: о земле, о людях, что на ней работают, о космосе. Так и проявлялась настоящая культура застолья.

— Создается впечатление, что столь востребованное сейчас фольклорное направление в искусстве не совсем понятно его исполнителям по сути. Как бы вы определили понятие фольклора и охарактеризовали расплодившиеся псевдонародные коллективы?

— Это не искусство, это эксперимент с целью выделиться, удивить, оглушить. Недавно у меня состоялся разговор с молодым человеком по поводу исполнения песни «Алпамша». Он убеждал меня очень горячо: «Вот Азат Аиткулов сыграет — люди хлопают. Через несколько номеров мы играем то же — знаете, как хлопают!» Я считаю такое искусство обманом разума. Но эту подделку прекрасно отличают от настоящего искусства слушатели: «Мы хлопали, даже визжали, — рассказывала мне одна девочка-школьница, — а вышли — и на душе пустота». Такое искусство лживо. Нести в своем творчестве этот обман — значит понести наказание впоследствии.

Если же говорить научным языком, еще в 1985 году в Париже на конференции ЮНЕСКО определили, что фольклор — это песни, предания, танцы, эпос, исторические хроники, родословные, рукоделие, архитектура, обряды, традиции.

— Почему вы не остались в ансамбле Файзи Гаскарова? Вы танцевали там четыре года и, мне кажется, стали бы настоящей звездой коллектива.

— Как это нередко бывает с людьми творческими, а значит, эмоциональными, наряду с Файзи Гаскаровым, убежденным, что мое место на сцене, поручавшим мне сольные партии, находились люди, которые считали, что я бездарь. Балансирование между признанием и неприязнью нередко дает силы для того, чтобы жить и творить дальше.

А по поводу танцев у меня был серьезный разговор с отцом. На то, чтобы я продолжала ими заниматься, он своего благословения не давал. Старшее поколение танцы, пение искусством, тем более работой, не считало: для них это была жизнь, часть души человека. Мы же были так воспитаны: раз не было благословения, значит, и разговаривать не о чем. Наверное, мне это пошло только на пользу: склад ума у меня все-таки научный.

Я люблю все, чем занимаюсь, и потому счастлива. Не всем дано умение собрать по кусочкам, по осколочкам сокровища народного творчества. А время уходит. Чтобы слепить из этих осколочков целое — нужно много знать самой и уметь задавать вопросы. Помню, еду из одной деревни в другую, а водитель говорит: «Я ведь вызвался вас подвезти. Интересно стало: неужели есть еще такие, как вы, собиратели и те, кто еще помнит о старых временах, обрядах, традициях». Оставшиеся с древних времен поверхностные знания еще помнятся: например, нельзя на подоконнике при полной луне оставлять острые предметы. Но есть знания, запрятанные в народной памяти так глубоко, уже на подсознательном уровне, что добыть их — все равно, что жемчужину из глубин достать.

Пожилого человека нужно уметь разговорить. В той поездке я интересные заклички записала: дождя, солнца, радуги. Если конец радуги падает на воду — снова дождь будет, если на сухую землю — семь дней без дождя. А если пробежишь под радугой — превратишься в красивого юношу или девушку. Как мы еще детьми под эту радугу торопились — полем, по слякоти! Нельзя кричать у воды: вода очень хорошо все слышит. Когда я слышу возле Аслыкуля бессвязные вопли пьяных, мне кажется, что они просто убивают это прекрасное место. Нельзя пить воду после заката — вода спит. Просто так не искупаешься, нужно бросить в воду лист кувшинки: «Возьми ее, не меня, возьми листок, а мне дай здоровья». Это похоже на язычество, но я считаю, язычество — это термин не научный, а политический. С точки зрения любых конфессий земля, вода — это творение божье. А все творения Всевышнего мы должны ценить, благодарить за них. В 20 — 30-е годы к такому образу мышления приклеили ярлык «язычество», чтобы обезличить, обезбожить.

— Одной из обнаруженных вами жемчужин была легенда «Гали-батыр», которую сравнивают с преданиями древнегреческой мифологии. Как вам удалось ее найти?

— Я ее привезла из Хайбуллинского района. Ее и «Кугат-батыра». По легендам, это был батыр-великан, имевший двух дочерей. Спасая от недругов, он спрятал их на высокой горе. Но батыра ранили, не смог он уберечь дочерей от врагов, спрыгнули они с горы. Рассказывают, что нашли его останки: кость бедра — длиной в два метра. И Гали-батыр тоже был героем-исполином. О нем еще не все песни и легенды собраны. Единственное, что известно, так это что враги убегали от одного его взгляда. Великаны — не выдумка. Взять Пермский, Гайнинский, Бардымский районы. У них есть понятие «угумнар» — длинные. В Татышлинском, Аскинском районах есть погребения, в которых покоятся великаны. В сказках все правда: в них история и душа вместе идут.

— Говорят, вы — единственная в республике сэсэния. У нас утеряна школа обучения сэсэнов, или женщинам нельзя исполнять кубаиры, баиты?

— Может быть, нескромно так говорить, но так меня называют по мастерству пения. Школы нет, но сэсэны есть, и необыкновенно талантливые, особенно в Абзелиловском и Хайбуллинском районах, например, такие как Асма Усманова.

А школа, к сожалению, пущена на самотек. У нас есть все возможности открыть кафедру сольной импровизации. Но чьим-то планам это не отвечает. Хотя молодежь, которой я преподаю основы импровизации, получает истинное удовольствие. Это гимнастика ума и языка. Есть такое мнение: если ты сэсэн — значит, бунтарь. Надо куда-то звать, что-то рушить, против кого-то выступать. Но обязанности сэсэна — быть врачом, целителем, преподавателем, политиком, нести посредством красоты языка истину народу. Это искусство — плетение нитей между нациями, которые сейчас рвутся. Исполняя кубаиры, я хожу по лезвию ножа, говоря правду, которую, может быть, не скажет, кроме сэсэна, никто.

Мое глубокое убеждение в том, что сейчас, когда все говорят о духовном кризисе, забытые народные обряды — «юла» — способны спасти человечество. К чему придумывать велосипед? Люди давно знают этот механизм самореализации, самозащиты, воспроизводства. Слово «закон» произошло от древнефарсийского «сакон» — «порядок», «гармония». А «юла» — от древнеэтрусского слова, обозначающего нечто бесконечно вращающееся, неменяющееся — золотой диск — юла, на которой были записаны заповеди для правителя: «Не воруй, не лги». Сказано это было 25 тысяч лет назад.