Вас научат любить и прощать

«Философия — это лишь попытка понять мир, — считает автор пьесы Эрик-Эмманюэль Шмитт, сам по образованию философ. — Во времена античности она была мудростью, а затем превратилась в поиск истины, однако нам никогда ее не найти. Мы никогда не узнаем, зачем живем на этой земле».

Думается, один из самых популярных и издаваемых в мире франкоязычных авторов лукавит. Он давным-давно нашел ответ на этот мучительный вопрос, зашифровав ответ в своих многочисленных пьесах, беспечно блуждая по странам, мирам и временам, легко разбираясь в хитросплетениях человеческих чувств, тончайших оттенках эмоций. И давно докопался до сути страстей, приводящих людей на край бездонного отчаяния, сумрачной ревности, невесомой, как облачко, надежды, любви внезапной, словно первый лучисто-белый снег в серой полутьме осени. Нам, как известно, нравится создавать себе проблемы, а затем, собрав все силы, наносить по ним сокрушительный удар, чтобы воздвигнуть еще одну, более мощную преграду к счастью. Так что господину Шмитту, чьи романы и повести переведены на 35 языков, а пьесы регулярно идут на сценах театров более чем 40 странах, есть что сказать простым и понятным языком даже незнакомому с театральными изысками зрителю. Судите сами: не так давно парижский литературный журнал «Лир» провел опрос среди своих читателей, большинство из которых в числе «изменивших их жизнь книг» назвали повесть Шмитта «Оскар и розовая Дама», поставив ее в один ряд с Библией, «Тремя Мушкетерами» и «Маленьким Принцем».

Если говорить музыкальным языком (а сам автор считает, что «музыка может дать нам то, что не способна дать философия»), пьеса «Господин Ибрагим» на сцене Государственного академического русского драматического театра идет в темпе анданте — не торопясь, спокойно. В общем-то, незатейливая история о том, как встречаются два одиноких человека: брошенный родителями еврейский мальчик Моисей (Алексей Урбанович), которого столь удобно называть Момо — а Момо по ходу пьесы так естественно перерастает в Мохамед — и пожилой человек на излете длинной жизни — араб с Голубой улицы, господин Ибрагим (заслуженный артист РФ Владимир Абросимов). Подросток, которому жизнь в 11 лет кажется необычайно сложной и несправедливой (а кто из нас не считал, что даже родителям не дано понять наших высоких чувств и избранности), мир которого делится на черное и цветное. Черное — это тень отца в глубине стылых комнат, создавшего себе нерушимую крепость из книг, которые никогда не солгут. Отца, так и не простившего себе того, что не остановил поезд, увозивший его родителей в концлагерь, всю жизнь бежавшего за ним и догнавшего — в Марселе. И нашедшего, наконец, под его колесами покой и прощение.

Черное — это холод пустых комнат, где не витает даже легкий намек на подобие любви и сострадания. Зато есть Голубая улица, где на углу в бакалейной лавке всегда — с восьми до полуночи — сидит господин Ибрагим, у которого все ответы на все вопросы, потому что «он знает то, что написано в его Коране». Голубая улица — цвета нежности, цвета длинной череды лет господина Ибрагима, лет, наполненных покоем, мудростью, близостью к небу, а значит, Богу, как бы его ни звали. Есть еще Райская улица. Кто может жить на ней? Рай — это любовь. Пусть она стоит двести франков, зато девушки, обитающие в раю, так похожи на Брижит Бардо, звезду, однажды чудом спустившуюся на Голубую улицу. Есть Париж — красивый, как на открытке для туристов. И гид по жизни, господин Ибрагим, «знающий свой Коран» и владеющий даром видеть мир таким, каков он есть, а не таким, каким его видим мы, мчащиеся в автобусах, прячущие носы в длинных шарфах, утыкающиеся взглядом в землю, чтобы не споткнуться: «Сена обожает мосты, она словно женщина, что без ума от браслетов».

И в том же темпе анданте буквально за полтора часа театрального действа мальчик Моисей, не торопясь, взрослеет, кожей впитывая мудрость своего приемного отца, его любовь к жизни, ровно горящую, как любовь к давно умершей, но незабытой жене, которая все так же обожаема и желанна, как 30 —40 лет назад. Заставляющее замирать, чтобы не пропустить ни вздоха героев пьесы, доведенное до самой глубины изнывающего от нежности сердца длинное, как целая жизнь, время превращения мальчика в прекрасного мужчину. Время, вместившее всю Вселенную и сердца тех, кто когда-либо гостил на земле, чтобы в назначенный срок отплыть в страну бессмертия. Вместившее щемящую тоску еврейского танца и аромат персидской поэзии, и похожее на полет вращение дервишей, и немудреную мелодию, которую наигрывает маленький уличный оркестрик. И обычные, как шум дождя за окном, гениальные истины, которые, оказывается, давно знакомы, только вот глаза — в землю, нос — в шарф... «Красота мужчин — это то, что они сами видят в женщинах», «Твоя любовь принадлежит тебе. То, что ты отдал, — твое навсегда. Что оставил — навсегда потеряно».

Спектакль, поставленный режиссером, актером и сценографом Эдзардом Шоппманном с западным стремлением к лаконизму, лишен декоративных изысков. За белыми окнами, словно кадры киноленты, открываются то лавочка господина Ибрагима, то обитель «райских» гурий, то маленькое парижское кафе, купе поезда. Свободное пространство сцены позволяет сосредоточиться на том, что действительно важно: на безупречном дуэте Алексея Урбановича и Владимира Абросимова. Нервная, не всегда позволяющая «распределить» свои эмоции пластика совсем молодого артиста, безусловно, талантливого, на одном дыхании переживающего сложную гамму эмоций, и богатый опыт и несомненное мастерство, безупречный профессионализм опытного Владимира Абросимова держат зрителей в напряжении, но напряжении, основа которого — собственные переживания и чувства, желание удержать сиюминутное состояние счастья, неведомо как слетающего со сцены и угнездившегося в сердце, как маленькая скромная птица на ветке. Когда господин Ибрагим — Абросимов улыбается, хочется улыбнуться в ответ, когда говорит, хочется, чтобы он не замолкал.

...И как, оказывается, это легко: научиться прощать, любить, не тащить за собой тяжкий чемодан горестных воспоминаний, обид и сожалений, молчать вместе, думая об одном, жить без ненависти и умирать без сожаления...