Если нет искренности, «кина не будет»

Айнур еще очень молод, студент IV курса института экранных творческих профессий, факультета экранных искусств, специализируется на режиссуре неигрового кино. Киномир узнал обаятельного паренька из Хайбуллинского района в 2011 году, когда 21 минута снятого им фильма «Енмеш» («Настырный») со смешным по нынешним меркам бюджетом в 300 тысяч рублей покорила привыкшую к изыскам именитых режиссеров каннскую публику. Оказалось, что вечерний костюм Айнуру очень к лицу, да и сам он смотрится на красной дорожке ничуть не хуже мировых знаменитостей.

Впрочем, участие во внеконкурсном показе короткометражных лент в кинематографической Мекке, на котором российских фильмов было раз-два и обчелся, стало не единственной наградой молодого режиссера: фильм был отмечен в номинации «Лучшая операторская работа» на конкурсе «PROвзгляд-2011», удостоен диплома «Киномир» в номинации «За нахлынувшие воспоминания» и специального приза от телеканала «Страна» за «Большую любовь к малой родине», признан лучшим короткометражным игровым фильмом VII Казанского международного фестиваля мусульманского кино.

А история бесконечной привязанности маленького Ильнура к волшебному миру кино, где, конечно, случаются невероятные чудеса, тронула сердца зрителей, говорящих на разных языках: ведь детство — страна, жители которой понимают друг друга без слов и верят в сказку.

...Сессия сдана, в Хайбуллинском районе ждут друзья и родные, но Айнур нашел время, чтобы поразмышлять и рассказать о себе, жизни, профессии...

— Судя по вашим первым работам, вас можно назвать певцом родного края. А родословную своей семьи вы хорошо знаете?

— Родился я в семье творческой. Отец Юлай Аскаров — музыкант, мама Сария Аскарова составляет с папой прекрасный дуэт, она замечательно поет. Кроме того, мама — режиссер народного театра при РДК. Дедушка и бабушка тоже поют, но больше на кухне. Шежере нашей семьи занимается папа, он составил его до девятого колена. Сам же я знаю немного, например, то, что прадед был зажиточным крестьянином, у него было три жены — значит, и возможность их содержать. Его, конечно, раскулачили.

— Папа ваш, действительно, известный в республике музыкант, но вы выбрали путь другой, уехали поступать в Питер. Как к этому отнеслись ваши родители?

— Родители воспитывали меня так, что я никогда не слышал от них слова «должен». Была абсолютная свобода выбора: кем ты хочешь быть, тем ты и будешь. В поющей и играющей на разных инструментах семье меня, конечно, тоже пытались чему-нибудь научить. Старший брат — саксофонист, учится в консерватории в Петрозаводске, младший (ему сейчас 11 лет) тоже танцует, поет и уже пробует силы в художественной самодеятельности. У меня же петь не получилось, играть тоже. И я решил поиграть на сцене. По первому образованию я — актер театра и кино. Окончил Сибайский колледж искусств с красным дипломом. То, что я учился актерскому мастерству не в столичных престижных вузах, а в глубинке, по-моему, только к лучшему. Нас в группе было семь человек, на каждого студента приходилось практически по одному преподавателю, занимались они с нами с утра до вечера. Сейчас мне есть с чем сравнивать, и я считаю, что то образование, которое нам дал Вакиль Юсупов, нынешний директор Сибайской филармонии, народный артист РБ, ничуть не уступает столичному.

В Сибае мы были студентами-целевиками для детского театра «Сулпан». С третьего курса играли в массовках, а с четвертого уже считались заправскими профессионалами. Нашим дипломным спектаклем был мольеровский «Лекарь поневоле», и я играл в нем две роли: Валера и Леандра. Запомнилась работа в потрясающей комедии «Шурале — душа моя».

Как только я получил в руки диплом, сразу уехал поступать в Петербург. Вообще-то я хотел заниматься игровым кино, куда меня, к сожалению или к счастью, не взяли. Сейчас я об этом ничуть не жалею. Мой педагог — настоящий мастер, народный артист РФ Станислав Виноградов, снявший множество замечательных картин, друживший с Андреем Мироновым, Булатом Окуджавой, Владимиром Высоцким. Виноградов любит повторять: «Я вас не учу режиссуре, я вас учу рукоделию. Смотрите больше фильмов».
Уже после второго курса я понял, что документальное кино — очень сложный жанр, до него мне еще расти и расти.

— Вы снимали не только кино, но и клипы. Что нужно, чтобы снять хороший клип?

— Точнее, я снял один клип с участием очень талантливого слепого мальчика из деревни Янтышево Азата Искужина. Он замечательно поет и народные песни, и эстрадные. Опыта работы с людьми с ограниченными возможностями у меня не было, и получилось несколько не то, что я задумал.

Я не клипмейкер, дилетант, но думаю, что снимать клип по словам песни — глупо, творить на экране что-то отстраненное — тоже не пойдет. Думаю, нужно найти где-то точки соприкосновения. Соединить смысл песни и видеоряд и получить что-то новое. Нужны профессионалы — за камерой и перед камерой.

— Как появился на свет сюжет «Енмеша»?

— Все идет из детства, все автобиографично. Эта история в реальности приключилась со мной. Правда, даже люди, жившие тогда рядом, этого не помнят и не верят в ее подлинность. Очень ярко помню то время, когда мы таскали в кино два яйца — плату за билет или мыли бутылки и отдавали их сердобольным кассиршам. Правда, я сам был намного шебутнее героя «Енмеша». Дома я практически и не появлялся, очень любил вопреки известному плакату, призывающему не давать детям спички, играть с огнем. Одним из моих «подвигов» было то, что я сжег какие-то финские стройматериалы. Меня наказали, я клятвенно бил себя в грудь и обещал вести себя примерно, но на следующий день сжег заготовленное кем-то сено. «Преступнику» было тогда лет шесть.

— А насколько точно попал в образ мальчик, герой вашего фильма?

— С мальчиком нам очень повезло. Процентов семьдесят успеха зависело от него. Сейчас он учится в акъярской школе № 2, счастливый и довольный жизнью, актером быть не хочет, а хочет быть нефтяником. Работать с ним было очень легко. Я закончил недавно фильм о войне: 41-й год, последнее занятие перед бомбежкой. С петербургскими детьми работать гораздо труднее: они очень много думают, все что-то анализируют... Среди моих героев были два ребенка — из Азербайджана и Таджикистана. Вот они гораздо ярче и интереснее.

— Когда вы возили фильм в Канны, как его воспринимали? Как экзотику из далекой Башкирии или ленту о чувствах и жизни, понятных любому зрителю?

— Перед показом я очень волновался. А после ко мне подходили люди и говорили, что я снял колоритную историю, для которой даже субтитры не нужны.

— А ваши впечатления от Канн?

— Удивился аплодисментам — не моему фильму, а большим премьерам. Представьте зал Люмьер на 2,5 тысячи человек, и все аплодируют стоя 10 минут после фильма. Это сравнимо с прибоем, цунами! Удивили французы — очень добрые, отзывчивые люди, всегда улыбаются, искренне или нет, но приятно. Удивила простота звезд с мировыми именами. Постоянно устраиваются вечеринки по поводу какой-либо премьеры, можно запросто подойти к любому актеру, которого знает весь мир, познакомиться, поговорить. Мой друг ездил на «Кинотавр», делился впечатлениями. У наших «великих» — VIP-ложи, иерархия строжайшая. Основное отличие Канн — доступность общения. И это прекрасно.

— Каким должен быть, по-вашему, идеальный документальный фильм?

— Если в центре картины — неординарный человек, которому веришь, сопереживаешь ему, то да — картина удалась. Если нет искренности — «кина не будет». Ни документального, ни игрового. Пример тому — фильмы моего учителя Виноградова «Вороне где-то Бог...», «Я возвращаю ваш портрет», «Токарь». Гениальная работа — «Старик и конь»: история о служивом коне, которого хотели по ненадобности уже списать, но старик взял его к себе. Он ухаживает за ним, причесывает. А вечером они идут по зимнему Петербургу, и фильм заканчивается тем, что старик буквально на 40 секунд выводит коня на сцену, а на коне горделиво восседает Дон Кихот. И старик, и конь буквально живут искусством.

— В чем для вас смысл профессии режиссера?

— Я чувствую себя творцом, придумываю какой-то образ, выписываю его на бумаге, а потом он оживает, ведет себя так, как ты хочешь. Но при этом он — не послушная игрушка в твоих руках. Поэтому у меня на съемках царит согласие. А вообще, наверное, я слишком ярко все воспринимал в детстве, и теперь мне хочется со всеми этим поделиться.