Башкирия за кадром

«Башкирия — это вам не Сирия, это вам Башкирия, наш зеленый край-яй-яй-яй». Незатейливый мотив давнишней песенки звучал в голове все время по дороге в аэропорт и никак не хотел теряться в подсознании. В тот момент, прокручивая в голове предстоящую неделю, я даже предположить не могла, какие испытания ждут мою хрупкую душу и незамутненное сознание рафинированной блондинки.

По долгу службы вашей непокорной слуге выпало счастье организовать и во многом спродюсировать съемки программы НТВ «Поедем, поедим!» с 7 по 12 июня. Смысл проекта — рассказать жителям России об уникальных особенностях их страны. Ведущий — хорошо говорящий на русском англичанин Джон Уоррен. Формат — развлекательно-познавательный. Людям о людях, стране о стране. С шутками-прибаутками.

На стадии проработки передачи энтэвэшники попросили помочь им снять не только интересные места и людей в Уфе, но и показать исконно народные башкирские промыслы и искусство — бортничество, курай, войлоковаляние, производство кумыса, какие-нибудь источники, желательно с религиозным подтекстом или контекстом. Кроме того, столичных коллег интересовали исключительно традиции сабантуя. «Без проблем!» — бодро ответила Телина и, засучив рукава, мобилизовав два телефона, взялась разрабатывать маршрут. В итоге география поездки, помимо Уфы, включила в себя четыре района — Архангельский, Бурзянский, Гафурийский и Ишимбайский. За неделю мы сняли около 17 красочных, веселых эпизодов, из которых, к сожалению, многие не вошли в итоговую программу. Возможно, в сентябре в эфир выйдет еще один выпуск по Башкирии.

То, что получилось, можно было увидеть в день эфира — 22 июня. Да и в сети найти программу довольно легко. Мне эта командировка запомнилась не лубочно-веселой Башкирией в трактовке москвичей, а знакомством с подлинной, без прикрас, родиной. Мне, городской белоручке, прежде не доводилось долго путешествовать по родному краю. Увиденное и прочувствованное засело в сердце беззащитной, колкой любовью к своей земле и людям, которые на ней живут. 1600 километров по дорогам и тому, что дорогами назвать сложно. Пока тощую попку истинного британца терзали ухабы Бурзяна, мимо проплывали пейзажи, в которых не было ни капли фальши. Деревья, свившие гнезда на скалах. Море корабельных сосен и долины, уходящие прямо в небо. Сотни маленьких рек и ручейков с прозрачной водой, сквозь которую проглядывали острые камни. Солнце раскрашивало холмы в теплые, домашние тона, рождая чувство, будто едешь в свое детство. С ветром и радостью. Казалось, вечерами только для моей исполосованной в лоскуты души пели сотни птиц, а воздух был такой густой, что можно черпать ложкой.

Нам все время попадались табуны лошадей. Их никто не пас, они сами выбирали путь. Москвичей удивило, что жеребята не боятся людей, а коровы принимают водный моцион, стоя посредине реки по нескольку часов. Дорогу то и дело перебегали ежики и зайцы. Телевизионщики каждый раз останавливались и начинали снимать. Произвела впечатление остановка, на которой автобус ждали только козы, пузатый самовар с сапогом, возникший на обочине из ниоткуда. Из самовара валил мохнатый пар, но рядом ни души.

Архангельский район встретил православным праздником, калачами на улице и русскими народными песнями, скромной церквушкой и звоном колоколов — будто из книг вынырнул райцентр. Нашу команду угощали прибаутками и пирогами с щавелем «Зилимские бабушки» — наш знаменитый вокальный ансамбль бойких, талантливых, голосистых красавиц. Тогда сквозь напевы, хохот и неподражаемый говор чудесных певуний оглушила еле слышная исповедь одной из бабушек: «Эх, внучка, мужа-то я схоронила. Вот снова замуж надумала. Только не за кого. Мне ведь не нужен важный там или богатый какой. Мне б поговорить с живой душой! Руку подержать да головой уткнуться! Передачу али соседкины козни обсудить. Одной дома тоска. Тоска… Вот с девочками соберемся, попоем, на душе легчает».

И в каждой деревне, куда бы мы впоследствии ни заезжали, нас встречали ухоженные улицы, разноцветные дома и открытые люди. Накрывали стол с медовухой, кумысом и вареным мясом не потому, что гости из Москвы и «о, боже! Англичанин!», а потому, что у нас так принято. Радоваться новым встречам и гостям. Башкирские мастерицы, с морщинками вокруг глаз от постоянных улыбок, сноровисто валяли войлок и стригли овец, вкусно показывали, как готовить национальные блюда и тут же ими угощали. На приезжих поглядывали застенчиво-любопытно. Мелкие толстые карапузы втихаря от мам, сновавших на кухнях, то и дело пытались уволочь камеры, испытать на зуб штативы. А еще, со времен учебы, не доводилось слышать столько народных песен — башкирских, татарских, русских…

Родные напевы скрашивали постоянное ворчание и недовольство заморского Джона, которому постоянно что-то не нравилось: то еда, то природа, то дороги, то люди. Последние отвечали ему острым деревенским юмором и хохотали, видя реакцию, в голос. Забавно, но бурзянские пчелы его раскусили сразу и единственного из всей съемочной группы «поцеловали» в щеку. На память, так сказать.

Несмотря на трудности, я благодарна своему неожиданному путешествию. Благодарна за чувство родного дома и очага. За нежную листву, шептавшую о лучшем впереди, за ветер, по-отечески гладивший по волосам, за ночи, баюкавшие меня, словно маленькую, тихими голосами сверчков, и за солнце, сумевшее отогреть то, что, казалось, замерзло безвозвратно.