Фермер на джипе — этим сегодня уже не удивишь. В нашей глубинке по весне — осени даже к соседям через дорогу добраться порой проблема, а если ежедневно необходимо десятками версты мерить, то внедорожник становится не предметом роскоши, а совершенно необходимым орудием производства, а значит, выживания. Опять же факт, что с годами окрепли те, кто когда-то рискнул в фермерство податься.
Не все, конечно, и даже, пожалуй, не большинство. Речь о тех, кто с серьезными намерениями в лямку впрягся, кто тянет ее, вопреки очень многим непростым реалиям.
Огромный джип Владислава Бикмурзина — машина рабочая, видно по всему. В пропыленном салоне сидит хозяин и сам чем-то неуловимо похож на свою машину: тоже большой, былинный какой-то даже. Словно былинный Илья, что лежал себе полеживал три с лишним десятка лет, после чего поднялся да так разошелся... В том лишь разница, что не было у нашего героя столь солидных временных отрезков для возлежания. Зато выпало ему много такого, что даже Илье Муромцу могло не по плечу прийтись.
Он сам считает, что, возможно, никогда бы и не взялся за фермемерство. Как заработать на кусок хлеба с маслом, знал с младых ногтей. В колхозе «За коммунизм» еще совсем пацаном пас скот, помогал на ферме взрослым, вместе с мужиками вкалывал на сенокосе. Пусть и не положено было это по трудовому законодательству — годками еще не вышел. Договаривался с кем-то из взрослых, на работу оформляли того, а зарплату получал Владислав, средний из девяти детей Бикмурзиных. Потом, уже на законных основаниях, был у отца помощником комбайнера, а после девятого класса и сам на комбайн пересел. А сразу после школы, получив вместе с аттестатом зрелости водительские права, получил от хозяйства огромный кредит доверия в виде новенького «ЗиЛа».
— Представляете, мы тогда всей мужской частью семьи на работу шли: два комбайнера, два помощника, водитель. Считайте, готовое звено! Все — передовики, друг перед другом достижениями хвастались. Потом отца не стало...
Не выдержало сердце у Петра Биктимировича, осталась мама Софья Шамсиевна одна с девятью детьми. А тут еще и времена круто повернули. Не стало колхоза. СХПК «Колос», образовавшийся вместо него, тоже на ладан дышал: скот продали, ферма закрылась. Та, на которой их мать с молодости в доярках числилась. Хотя нет, неверно. Числилась — это не про нее. Чтобы обойтись без комментариев, вникните: орден Ленина и два ордена Трудового Красного Знамени.
— Когда ферму закрыли, мама мне сказала: «Сын, на тебя вся надежда. Деревни без фермы не будет. Выручай деревню», — вспоминает Владислав. — Разве мог я не послушаться? Было это одиннадцать лет назад. Взял три гектара земли, пятнадцать коров — с этого и начинал. Вскоре «Колос» распался. Назначили внешнего управляющего — навсегда его запомню — палки в колеса вставлял всячески. Но мне отец с детства сумел внушить: если человек чего-то по-настоящему захочет — его ничто не остановит. Да и слово материнское не забывал. В общем, начал развиваться потихоньку. Хорошо, у районного руководства понимание нашел. Дали мне землю в соседнем хозяйстве.
О том, что это были за земли, калтасинское телевидение даже фильм отсняло. За годы безвременья самый настоящий лес успел на полях подняться. И занялся Бикмурзин тем, что на языке агрономии называется возвращением в севооборот. Что стоит за этим термином, Владислав, пожалуй, лучше самих его авторов познал. Сам с бензопилой вгрызался в дебри лесные, потом на «К-700» с плугом корчевал корни. Как память о тех днях сохранил необработанный участок. Так и высятся стройные сосенки на границе с хлебной нивой. И ведь не сотню-другую гектаров перепахал лично. Сегодня у него — 1,5 тыс. гектаров под яровыми да еще 1,3 тыс. многолетками засажено. А на возвращенной к жизни заброшенной ферме уже не 15, а 420 голов КРС содержится. Есть еще свиньи, более сотни лошадей. Последних разводит не на мясо — из любви к этим животным. Так что не нарадуется знатная доярка Софья Бикмурзина. Вскоре всем районом будут чествовать ее — 70-летний юбилей, повод очень весомый. До самого последнего времени на каждую дойку ходила, пока не поскользнулась на зимнем бездорожье и не повредила ногу. После этого уже сын свое мужское слово сказал: «Все, мама, хватит!».
С ним вообще-то не соскучишься. Слушая Владислава, порой диву даешься. С тем, что деньги лежат у нас под ногами, а мы их топчем, он согласен вполне. Зашел у нас, к примеру, разговор о поддержке фермерского движения.
— Владислав, а как относишься к тому, что за рубежом государство своих фермеров всячески поддерживает?
— А я за рубежом не был, потому и рассуждать не берусь. По-моему, фермеры у них такие, раз государство вынуждено им все на блюдечке подносить. А для нас государство все сделало, что должно было. Разрешило брать земли, сколько осилишь, скота, сколько в силах содержать — чего еще-то от него требовать? Вот раньше, мама мне рассказывает, даже вторую корову заводить запрещали. А теперь — пожалуйста, заводи сколько хочешь. Так чего еще надо-то?
— Кто-то выдумал, что на селе работы нет. Я так скажу: работой готов обеспечить любого, кто ко мне придет. И платить буду, сколько заработает. Мыкались вот два мужика без семьи, без крыши над головой. Я для них на ферме комнату оборудовал, с телевизором, с плитой. Теперь там живут, ферму сторожат, скот пасут. Еще и деньги получают. Другое дело, что кому-то выгоднее без работы лежать, вот они и выдумывают небылицы. А молодежь не хочет работать, потому что ей внушили: не престижно, видите ли, на земле вкалывать. А у родителей на шее больно престижно сидеть — так, что ли?!
А про жизненные увлечения, с работой не связанные, ответил так:
— Какие увлечения, если мне на работу времени не хватает? Мне даже жениться некогда. Не до увлечений. Между прочим, мы с вами сейчас беседуем, а у меня дело стоит. Я без обиды говорю — у вас тоже своя работа, понимаю. Но «Кейс»-то у меня простаивает, а мне его окупать надо.
Новейший американский комбайн «Кейс» приобрел он недавно вдобавок к своему и без того обширному машинно-тракторному парку. И не нарадуется: в самую жару врубишь кондиционер — из кабины выходить неохота. Вот в этом плане он с капиталистами солидарен: для работы условия подходящие создавать надо. Он и сам для тех, кто у него трудится, не скупится. А в сезон работает у него человек 25 — 30. Работают на совесть, другого подхода Бикмурзин не потерпит. Вот спросите у него, к примеру, во сколько трудовой день заканчивается. Так он вам ответит так же, как автору:
— А почему не спрашиваете, во сколько он начинается? Когда сенокос, к примеру — это один сплошной трудовой день. Или когда окончание уборки.
Владислав — из тех, кто работу ищет сам, ищет повсюду и постоянно. В родном Верхнем Качмаше, скажем, распахал все заброшенные огороды, хозяева которых подались с отцовской земли в города да райцентры. Пасеку завел на зависть всей округе. Когда понял, что школьных знаний не хватает, поступил заочно на мехфак агроуниверситета и отучился успешно, нисколько делу не в ущерб. Так что в один ряд с былинными героями совсем не грех его поставить не только за стать молодецкую. К тому же, если одним словом, нашенский он. Во всем, чего ни коснись. Кстати, тот самый джип, на котором он к месту встречи подкатил, тоже нашенский — «УАЗ Патриот», вот так вот.