Аннушки военной поры

С участниками войны мне приходилось встречаться при самых разных обстоятельствах. Были старшие коллеги по работе, «Уроки мужества» в школе или жизненные обстоятельства случайно сводили меня с людьми, прошедшими тяжелые испытания лихолетья.

В гостях

С женщинами Куприяновыми — Антониной, Оксаной и Анной — я познакомилась благодаря моей маме. Антонина и мама работали медсестрами в онкологическом диспансере, в начале 1960-х годов располагавшемся в северной части Уфы. Обе женщины увлекались плетением кружев, обменивались рисунками, схемами. Поскольку работали сутки через трое, Тоня, которая жила на улице Горького, приглашала маму после дежурства заехать к ней в гости.

Однажды мама взяла меня с собой. Двухэтажный дом барачного типа пропах сыростью и мышами, но в большой квадратной комнате было уютно, свежо, и даже мелодичный звон часов звучал приглушенно-деликатно, ненавязчивым фоном тихой семейной жизни. Какой-то особенный свет исходил от многочисленных белоснежных скатертей и салфеточек, связанных умелыми руками.

После чаепития с пирожками и конфетами подруги занялись обсуждением новых, только что начатых работ; мама крючком вязала накидку на диван, а тетя Тоня на коклюшках плела занавеску на окно. Мне было лет семь-восемь, усидчивостью я не отличалась, поэтому, подставив табурет, принялась изу­чать фарфоровые статуэтки на комоде. Рассмотрев всех собачек, медведей и балерин, я бросила взгляд на этажерку с книгами. В небольшом пространстве между фолиантами словарей сидела кукла в кружевном платье.

Тетя Тоня перехватила мой взгляд и приветливо кивнула: «Возьми, поиграй! Это Оксанкина кукла, — а после паузы добавила: — И Аннушкина тоже».

Для советского ребенка 50-60-х годов кукла казалась просто сказочно красивой! Она была сделана из мягкого пластика, лицо, как живое… с закрывающимися глазами, в полуоткрытом ротике виднелись ровные зубки. Каштановые вьющиеся волосы выглядели как настоящие. Прическу дополняла миниатюрная диадема. У куклы очень натурально выглядели руки, каждый пальчик… Я долго рассматривала это чудо и, побоявшись что-нибудь сломать, посадила ее на место.

Позднее я познакомилась с дочерью тети Тони Оксаной и внучкой Анечкой. По своему малолетству я тогда не понимала, что разница в возрасте этих трех женщин была слишком мала, чтобы они имели такую степень родства. В 1964 году им было 41, 33 и 19 лет соответственно.

Бои местного значения

В январе 1942 года Антонина Куприянова окончила курсы медсестер и была направлена на фронт. В январе-апреле 1942-го принимала участие в боях под Москвой, освобождала Тульскую область, часть Калининской. На подступах к Смоленску получила тяжелое ранение и контузию. Подлечившись, вернулась в строй.

Белгородско-Харьковская стратегическая наступательная операция «Румянцев», считающаяся одним из завершающих аккордов Курской битвы, дала возможность советским войскам освободить в конце августа 1943 года первую столицу УССР — Харьков. Проведенная параллельно Донбасская операция позволила отбросить гитлеровцев на 300 километров, выйти на линию Днепропетровск — Мелитополь и оставить нацистов без доступа к советским угольным шахтам.

В начале сентября 1943 года соединения правого крыла Воронежского фронта подошли к реке Хорон и реке Псел. Севернее Брянска наши войска заняли город Людиново. Этот город неоднократно переходил из рук в руки. В нем активно действовали местное подполье и партизаны. Антонина, оказывая помощь раненому бойцу, обратила внимание на девочку в легком цветастом платьице, стоящую у развалин ближайшего дома. Белокурая, с длинными вьющимися волосами, худенькая, грязная, босая… На вид лет двенадцати. Ее лицо и руки покрывали желто-сиреневые синяки и небольшие круглые отметины, которые остаются после ожогов. Но больше всего Тоню поразил выпирающий живот девочки. Она была беременная.

«Тебя как звать?» — «Оксана Воскобойникова», — пролепетал тоненький голосок. Ребенок отбросил пряди волос за спину и замер каким-то напуганным зайчонком, готовым в любую секунду убежать. Тоня достала из сумки пару сухарей: «Поешь! Как ты здесь оказалась?»

То, что пришлось пережить этой девочке, невозможно даже представить! Ее отец, партийный работник, погиб в первые дни войны, будучи в командировке в Белоруссии. Дом Воскобойниковых в Людиново в период оккупации заняли офицеры гестапо. Мать Нина Тимофеевна с дочерью переселились в летнюю кухню, брат Оксаны ушел в партизаны. Как ни странно, именно соседство с гитлеровцами дало возможность сохранить корову, кур, кое-какие запасы продуктов, которые через связных передавали партизанам в лес.

Спокойной жизни у немцев не было. В городе регулярно появлялись листовки, гремели взрывы, случались нападения на патрули. Облавы в городе и специальные операции в лесу с привлечением полиции и армейских частей результатов не имели. Как-то после очередного боя на окраине Людиново, когда погибли несколько немецких офицеров и множество полицаев, сосед Воскобойниковых, служивший в управе переводчиком, а по совместительству участник карательных акций, вспомнил, что Воскобойников-старший занимал партийную должность. Догадывался он и о том, что партизаны получали помощь от Нины Тимофеевны. Однако, не имея никаких доказательств, предатель с сослуживцем решили просто сорвать зло на беззащитных людях. Сначала били и пытали мать, но ее больное сердце не выдержало истязаний, она быстро умерла. Оксану мучали и насиловали всю ночь. Девочка очнулась под утро в овраге, куда ее сбросили полицаи, полагая, что их жертва мертва.

Держась за деревья и кустарники, Оксана выбралась на дорогу. Вскоре возле нее остановился легковой автомобиль. За рулем оказался квартирант Воскобойниковых Фридрих. Это был мужчина лет пятидесяти, высокий, широкоплечий, малоразговорчивый, даже угрюмый. Он склонился над девочкой и что-то быстро начал говорить по-немецки. Оксана подумала, что он ругается, и потеряла сознание. Очнулась в своем доме на чистой, когда-то маминой кровати. К ней спиной стоял человек в белом халате, а рядом гестаповец Фридрих, подобравший девочку у дороги. Они тихо о чем-то говорили. На табуретке возле кровати стояла тарелка с кашей. Оксана хотела поесть, но уронила ложку. Человек в белом халате подал ей другую ложку, а Фридрих на ломаном русском спросил: «Кто тебя бил?» Пережитое волной накрыло сознание, Оксана застонала и впала в забытье.

Приходить в себя и понимать происходящее бывшая хозяйка дома начала через неделю. Возле нее изредка появлялся человек в белом халате. Он смазывал мазью места ожогов, считал пульс, давал таблетки, оставлял еду. В доме по-прежнему жили несколько офицеров, но они занимали две большие комнаты и к Оксане даже не заглядывали. Так прошло больше месяца.

За это время девочка видела Фридриха несколько раз. Он останавливался у ее кровати, как всегда молчаливый, нахмурив брови, качал головой и громко вздыхал.

Сказать с уверенностью, какое ведомство представляли постояльцы дома Воскобойниковых, местные жители не могли. Немцы носили общевойсковую форму, лично никого не казнили, все их силы были направлены на борьбу с партизанами, а с мирными жителями расправлялись полицаи. Но слово «гестапо» стало синонимом зла и жестокости, которое принесли на нашу землю фашисты.

Периодически в облавах попадались подпольщики, которых после допросов в полицейском участке уже никто не видел. Были среди погибших и совсем молодые парни и девчата. Оксана вспоминала: когда она оклемалась и начала ходить, ей довелось оказаться свидетелем жуткого зверства над семьей, помогавшей партизанам. Мать и ее восьмерых детей, среди которых была подружка Оксаны Маруся, заперли в сарае и подожгли. Старшим детям удалось выломать доски, горящим факелом они выскочили наружу, но автоматные очереди сразили их наповал.

Вечером в комнатку к Оксане зашел Фридрих. Он положил возле нее небольшой сверток — в розовую наволочку была завернута кукла… Марусина тряпичная кукла Аннушка! Немец что-то пытался объяснить, но увидев широко распахнутые от страха глаза Оксаны, безнадежно махнул рукой и вышел.

Вскоре немцы под натиском советских войск вынуждены были спешно отступать. Бои с переменным успехом продолжались несколько недель. Оксана в тумбочке возле своей кровати обнаружила несколько картофелин, пачку печенья и плитку шоколада. Собрав все съестное, что удалось найти в доме, девочка перебралась в подвал взорванной школы.

Возвращение к мирной жизни

Временно Тоня пристроила найденыша в госпиталь, а сама добивалась отпуска. Она уже получила от мамы и бабушки письмо, где они одобрили желание Тони удочерить Оксану и ее будущего ребенка. В маленькой деревушке под Уфой девочку ждали две заботливые женщины и комнатка с окнами в сад.

Тоня вспоминала: когда она с готовыми документами приехала за Оксаной, ей навстречу выбежала шустрая, улыбающаяся во весь рот кареглазая егоза. Ее русые волосы были заплетены в две косички, щечки девочки порозовели, в глазах появились веселые искорки. Оксана прыгала через веревочку, не замечая своего живота, не понимая своего положения. Кто-то из медицинских работников сшил ей просторное платье из байки, но оно плохо скрывало располневшую детскую фигуру. Ребенок, несмотря ни на что, постепенно возвращался в детство, начинал радоваться детским забавам, самой жизни с ее трудным, но все-таки мирным госпитальным бытом. Раненые и медперсонал, зная историю Оксаны, со слезами наблюдали за девочкой, стараясь уделить ей как можно больше внимания.

По дороге в Башкирию случилось печальное происшествие: при пересадке с одного поезда на другой потерялась кукла Аннушка. Для Оксаны это была болезненная потеря, но Тоня расценила произошедшее иначе: ей хотелось, чтобы любые напоминания о пережитых трагедиях исчезли из памяти подростка. Впрочем, изменения в организме будущей матери отвлекли мысли Оксаны об утраченной кукле.

Через три недели Тоня вернулась в расположение своей медицинской части. А весной 1944 года у Оксаны родилась дочь Анечка.

Тоня… Антонина Николаевна Куприянова дошла до Берлина, была еще раз ранена. Как-то, оказавшись в предместье старинного немецкого городка, она услышала в руинах дома жалобное повизгивание собаки. Забравшись по уцелевшей лестнице на второй этаж, Тоня обнаружила молодую жесткошерстную таксу со сломанными задними лапами. Подыскивая, во что можно было бы завернуть собаку, девушка увидела детскую кровать с розовым покрывалом, несколько подушек с кружевными накидками. Тут же валялись кирпичи, арматура… Все покрыто пылью. Тоня встряхнула покрывало, поместила на него таксу и вдруг увидела на полу куклу. Она лежала в компании плюшевого медведя и зайца, среди черепков игрушечного фарфорового сервиза. Как потом оценили коллекционеры, кукла, судя по всему, оказалась эксклюзивным экземпляром, выполненным по специальному заказу.

Именно с этой немецкой барышней я познакомилась у Куприяновых в 60-е годы. Оксана в память о своей подружке назвала куклу Аннушкой. Но теперь юная мама в первую очередь отдавала тепло и любовь своей дочке — Аннушке.

Кстати, такса, получившая кличку Нора, благополучно обрусела и виртуозно ловила мышей во дворах Черниковки до середины 50-х годов. Я ее видела только на фотографии, где псина уютно расположилась между двух Аннушек — куклой и маленькой Оксаниной дочкой.