Задетые болью сердца

Возрастные недуги, заставившие обратиться к лечебной физкультуре, познакомили с классным специалистом Лианой Хисматуллиной. Пришла совсем молоденькая девчонка. Усомнилась в ее почти 15-летнем стаже. Она смутилась: «Я 30 уже в прошлом году отметила, просто так выгляжу. В бабушку Залифу. Ей почти 92 года, а смотрится гораздо моложе, да и ведет себя соответственно. Ездит на городском транспорте, потом на электричке в сад. Летом там живет. Топит баню, занимается заготовками. Мы в выходные ее упрашиваем: «Отдохни, мы сами». Возмущается: «А мне неделю без дела сидеть?»

Хлеба не видели

В разговорах Лиана часто упоминала и деда Назифа, которого, увы, больше десяти лет нет в живых. Говорила, какой был добряк и какой умелец: «Когда семья жила на улице Ленина, 2 и о холодильниках не было еще слышно, он построил огромный на воздухе, так это макси-изделие до сих пор стоит».

Мои заочные знакомые были ровесниками покойного мужа: Семен во время войны жил в эвакуации в глубоком тылу — в Чувашии, там полной чашей познал и голод, и холод. А как жилось в деревне Старогумерово Кушнаренковского района родной мне Башкирии, где не летали вражеские бомбардировщики и не нужны были убежища?

Папа восьмилетней Залифы Галимхан Гумерович Хисматуллин, председатель колхоза, ушел на фронт в сентябре 41-го, окончив краткие курсы военного обу­чения. Жена осталась с четырьмя детьми, где двое младших вообще малютки. Главной нянькой, пока мама от зари до зари трудилась в поле и на ферме, оставалась Залифа. Но у нее еще школа, плюс на ней их главная опора — корова, четыре барашка и несколько кур. На старшей сестре, что чуток постарше, и домашнее хозяйство, и, когда осиливает, помощь маме в колхозе.

Конечно, живность в хлеву — это богатство, которое иногда добавляло вкуса к картошке, но только иногда и только самую малость. Потому что любые продукты — молоко, сметана, яйца — полностью сдавались для отправки по лозунгу, которым жила вся страна, затянув потуже пояса: все для фронта, все для победы. Если оставалось два яичка или сцеживалась кружка молока — это было редкое счастье! А зимой случилась беда.

Ночью они слышали какой-то неясный шум во дворе, потом треск, словно рвали доски. Выйти боялись, мало ли кто там орудует. Утром на сарае зияла дырища, а внутри не оказалось барашков. Значительно позже соседи указали на других соседей, у которых тоже было несколько детей, но они, очевидно, посчитали, что их дети более прав имеют на мясо, нежели сами хозяева. Хозяевам оно бы и не досталось, а вот что фронтовикам не попало — жаль. Во всяком случае, именно так думали две девочки-школьницы, которые радовались нечастым весточкам от воевавшего отца.

А были в их деревне дома, куда письма вообще не приходили — пропал без вести, или почтальон приносил похоронку. Так случилось в семье Лианиного деда Назифа.

Отец мальчика Хисматулла Хисматуллин, политрук, старший лейтенант, погиб в 1943 году под Сталинградом. Тяжелое сражение, повернувшее ход войны, унесло немало молодых жизней, оставив сиротами тысячи детей, внуки выросли без дедушек. Прошло не одно десятилетие, прежде чем семья узнала, где похоронен ушедший добровольцем на фронт молодой директор МТС Хисматулла — сначала в одном месте под Сталинградом, потом перезахоронен в другом, в братской могиле в поселке Майском. Много терпения, выдержки и упорства проявила Наиля, жена его старшего внука Венера, пока наконец получила положительный результат от своих запросов и сопоставления архивных документов. Родные смогли съездить туда, привезти горсть земли от дома, поклониться дорогому праху.

Залифа Галимхановна помнит, как вернулся отец. Он неохотно рассказывал про то, как воевал, — мол, на 3-м Украинском, вот ордена и медали, служил в разведке.

Недельку отоспался дома — и обратно в председательскую лямку. А послевоенная страда военной ненамного слаще, но родители привыкли работать с полной отдачей, так и детей приучили, которых стало семеро.

Из подростковых впечатлений Залифе не забыть, как страшно идти темным лесом из школы домой 15 километров. Не потому, что потемки, а потому, что волки караулят добычу. Семилетка-то рядом, а в старшие классы приходилось шагать в деревню по соседству, да еще и вставать в пять утра, чтобы не опоздать к первому уроку.

Отец сам немногословен, но их расспрашивал, как в войну жилось. Вспоминалось, что мама по два-три колоска тайно с поля приносила за пазухой, потом, их собрав, толкла и меняла на соль и жидкое мыло. И еще подобное мыло получалось, когда золу в воде разводили. Что там мыла — хлеба за всю войну ни разу не видели. Баню топили соломой — она тоже хранилась на вес золота. Мама со старшей дочкой под покровом ночи ходили ее дергать в поля, а Залифа глаз не смыкала, сторожа малышню и дожидаясь своих. Выжили, на том спасибо, а цена ох какая дорогая…

В 18 лет Залифа уехала в Уфу, где уже работала старшая сестра. Устроилась на завод имени Кирова. В три смены производили детали для телефонов. В городе было необычно, ново, интересно. Когда освоилась, ходила с девчатами в кино, на танцы. Родных навещала не очень часто. График с ночной сменой много времени не оставлял. Восемь лет до замужества пролетели незаметно.

Залифа принадлежала к тому типу девушек, которые, не кокетничая и не строя лукаво глазки, привлекают внимание некой недоступностью, умом, определенной таинственностью при симпатичной внешности. Назиф давно не скрывал своих чувств и терпеливо переносил других ее воздыхателей. Отслужил свой срок в армии. И она спокойно ждала, давно отметив его серьезность, солидные намерения, и, как недавно призналась взрослым внучкам, просто испытывала расположение. Они так и прожили дружно и ладно долгие десятилетия, согласно своим характерам: она — сдержанно и несколько закрыто, он — не особо скрывая свою нежность, при разлуках с подарками и прихорашиваясь перед зеркалом.

Дарить радость

Назиф был строителем. И по профессии (работал в 3-м тресте), и по натуре. У него были золотые руки и плотника, и столяра, и электрика. Кажется, он умел все на свете. Соседи с любой поломкой стучали к нему. Он сколачивал табуретки, вытачивал деревянные игрушки, поправлял проводку. Единственное, что ему было неподвластно — он не умел ни требовать, ни просить за себя. Работая в строительной организации и в течение долгих лет пребывая в очереди на квартиру, всякий раз видел, что она доставалась кому-то другому. Пока наконец не включилась Залифа и не пошла по инстанциям, но не громко качать права, а воздействовать на совесть.

Дескать, передовой труженик, грамотами награжденный, а семья ютится без удобств. Получилось убедительно.

Сама она тоже ходила в передовых, заводом дорожила, пользовалась льготами, не раз отдыхала в санаториях. С сослуживцами дружила. Но в 44 года сменила работу на заведующую складом в Башпотребсоюзе: стало сложно переносить ночную смену. Внучки были довольны: ненейка приносила гостинцы — то орехи, то сухой кисель, и еще теперь стала с ними больше играть и заниматься. Вообще, семерых девочек, деток своих двух сыновей, дед с бабушкой опекали гораздо больше родителей. Многому полезному научили. Как приготовить домашнюю лапшу, испечь пирог, в мини-пекарне самим сотворить хлебный каравай, как зашить, как заплатку поставить. Залифа-апа не раз вспоминала, как берегли одежду в военные годы, как горько она плакала, когда случайно прожгла свое единственное платье. А уж донашивали друг за другом — это в порядке вещей.

Дедушка превращался в учителя на садовом участке. Эти шесть соток они приобрели с Залифой как подспорье в семейном бюджете и вкладывали всю душу в свою затею. Интерьер разрастался постепенно, и только своими руками. Жилье, крытая веранда, баня, теплицы, туалет, кладовка, склад, скамейка — каждый объект прирастал радостью общего труда, своей причастности. Дед обу­чал девчонок огородной науке — полить, прополоть, прорыхлить. Нехитро сделать, но и нелегко. Человек творческий и в любую свою деятельность влюбленный, он придумал занимательную игру с азартным интересом, с выставлением оценок, которые суммировались и выливались в соревнование, где был победитель.

Оба сына Залифы Галимхановны, Венер 1961 года рождения и Дамир 1964-го, унаследовали от отца и высокий рост, и мужскую брутальность, любят пошутить, посмеяться, выполнить «силовую» работу. Оба явные технари, окончившие техникумы. Их семьи очень близки, помогают друг другу во всех житейских проблемах, праздники стараются по возможности провести коллективно хотя бы единожды в череде свободных дней, порадовав детей и более старших оригинальными подарками.

Чувство юмора при этом превалирует. И даже если случается проба не совсем удачная, отвечают на нее смехом.

Например, однажды на Новый год Лиана решила удивить домашних летним даром, выбрав арбуз особо яркого полосатого раскраса, а он внутри предстал таким никудышным, что она чуть не расплакалась от досады. Но раз все вокруг только весело рассмеялись, и она утешилась, последовав их примеру.

Зато другой праздничный день, в котором смогла принять участие часть семейства, — поход в боулинг, удался на славу. Даже тот, кто попал туда впервые, так вдохновился захватывающей игрой, что не просто получил удовольствие, а гордо вышел победителем и договорился с остальными повторить попытку.

У всех, конечно, есть собственные пристрастия. К примеру, Лиана с мамой предпочитает ходить в театр, а с мужем — на концерты современной симфонической музыки.

А бабушка Залифа вместе с супругом смотрела индийские фильмы с их танцевально-музыкальным сопровождением и сериалы о животных, но, потеряв мужа, перестала предаваться своим хобби регулярно. Ее настроение и ощущения по здоровью заботят внучек, особенно Лиану с ее медицинской специализацией. Когда застает ее в саду растапливающей печку, сидя на коленках, сердится и всякий раз просит: «Оставь мне», и та всегда возражает: «Что особенного? Я всегда так». А уж гуляет ненейка в любую погоду. Башмаки на специальной подошве, палочка, и пошла — медленно, осторожно, но с обязательной порцией свежего воздуха. Чтобы потом отдать близким людям усвоенную с детства свежесть восприятия жизни.