Омоновец армейского уклада

Этот очерк мог (нет, должен был!) появиться лет пять назад. Или три. Но не два, когда Андрей Евгеньевич уже находился в прицеле окаянной болезни, когда недосуг было ворошить биографию. А все предыдущие годы он отнекивался: типа давай попозже поговорим, время еще не пришло. Оно и не пришло вовсе: Андрея Никифорова не стало.

О нем не скажешь избитой фразой: «О мертвых либо хорошо, либо ничего». Потому что она оборвана. Смысл изречения политика и поэта Хилона из древней Спарты звучит иначе: «О мертвых либо хорошо, либо ничего, кроме правды». Разница есть. И существенная.

Какова же она, правда полковника Никифорова?

Звание полковника его, между прочим, могло обойти стороной. Характер, знаете ли… Какой — оцените чуть ниже.

Обменяли орден на погоны

Его брат Сергей служил начальником одного из отделов главного штаба Военно-воздушных сил, и на правах землячества к нему на огонек в хлебосольную квартиру время от времени наведывались уфимцы, командированные в ведомственные главки и министерства. Однажды радушных хозяев, напрочь лишенных столичного гонора, навестил командир башкирского ОМОНа Рамиль Набиев и поделился секретом:

— Андрюху решено представить к награде. Но ты-то как считаешь, не лучше ли к званию полковника?

— Конечно, полковника! А орден… Ну, одним больше, одним меньше.

О том, что Андрей Никифоров — полковник, я узнал случайно года через два после нашего знакомства. Он тогда уже был на пенсии. Накануне 23 февраля зашел к ним домой, гляжу — на вешалке в прихожей китель полковничий, увешанный наградами.

— Это чей? — проявил я глупое любопытство.

— Мой, — по-простецки ответил он и расхохотался: — А ты думаешь — купленный?

С юмором у него было все в ажуре. Он вообще слыл душой компании. Хохмил, бывало, на грани приличия, а то и с сальным перехлестом. Но эту слабость ладному, крепко скроенному молодцеватому офицеру с легкостью прощали даже рафинированные особы, находя оправдания автору гусарских побасенок.

Дайте папе позвонить

Одно из любимых его выражений: кто в ОМОНе служил, тот в цирке не смеется. Скажу, перефразируя Горького: в их жизни всегда было место подвигу и… смеху. Юмор, правда, был своеобразный. Порой — черный.

Как-то в Чечне отряд под его командованием обустраивался на новом месте. Провели телефонную линию, связав посты, дежурную часть, командный пункт. Заходит в помещение один из бойцов, видит на столе телефонный аппарат, наивно интересуется:

— А можно папе позвонить?

Связист:

— Да без проблем — звони!

Боец старательно набирает номер, попадает на какой-то из выставленных по периметру постов, слышит мужской голос в трубке и радостно кричит:

— Здравствуй, папа, это я!

— Сынок, привет! А ты что, живой? Тебя еще не убили?

Подтрунивали друг над другом не со зла. В той непростой обстановке, в окружении издерганных войной простых граждан, среди которых однозначно растворялись боевики, «домотканая» петросянщина снимала напряжение, помогала выживать.

Когда Андрею Никифорову рассказали о розыгрыше с телефонным звонком, он разрешил каждому бойцу созвониться с родными. Выходить на радиосвязь полагалось строго по служебным вопросам: министерству внутренних дел она влетала в копеечку, поэтому общение ограничили двумя минутами. Не успел излить тоску по дому, выплеснуть чувства — твои проблемы, щелчок тумблера, и передавай трубку товарищу из очереди.

Вернувшегося из командировки командира отряда тут же вызвали на ковер к министру: это что за дикий перерасход бюджетных средств на спутниковую связь?

— Виноват, нарушил финансовую дисциплину, разрешил каждому бойцу поговорить с семьей, с которой несколько месяцев не общались. Не мог поступить иначе: сегодня все живы и здоровы, но ведь все рисковали вернуться домой грузом 200… Считаете нужным наказать — вычтите из моей зарплаты.

Обошлось. Хотя авантюрное выдвинул предложение, грозившее обречь семью на несколько голодных месяцев.

Сгущёнка для борща

Он умел находить выход в самых непростых замесах, особенно когда дело касалось его подчиненных. Выезжая в Чечню, они везли с собой крупы, макароны и даже стройматериалы. Мясо, в основном, тушенку, брали на продовольственном складе, до которого ехать приходилось за сотни километров. Однажды им отгрузили сгущенку вместо мясных консервов.

— Как это произошло? — оторопел Андрей Никифоров.

— Начальник склада сказал, что тушенка предназначена только тем, кто разгружает вагоны.

«Ага, мы тут на блокпосту, позевывая, ворон считаем, груши околачиваем, а в это время кто-то, похоже, бабки заколачивает», — зло распирало так, что он, в ту пору еще подполковник, решил самолично разобраться с тыловыми крысами.

— Где тушенка, которую вы по накладным якобы нам отпустили? Мне бойцов кормить надо. Прикажете борщ сгущенкой заправлять? — с ходу пошел он в наступление на холеного капитана продовольственного склада.

— Нет тушенки.

— А на полках что?

— Это для тех, кто вагоны разгружает.

— Слышишь ты, заливать тут мне будешь, грузи!

— Товарищ подполковник, ничего другого не будет. Это распоряжение заместителя командующего по тылу, я тут не причем, — заголосил капитан, пятясь от наседавшего на него старшего офицера с автоматом наперевес.

Тем временем бойцы, сопровождавшие своего командира, отсчитали положенное количество банок тушенки в обмен на сгущенку.

— Претензий нет? Все согласно накладной? — сурово осведомился Андрей Никифоров у побагровевшего начальника продовольственного склада.

Претензии все же появились — у генерала, который решил дать укорот башкирским «махновцам». С подполковником Никифоровым разобрался быстро — хмыкнул, выслушав, отчитал и приказал нести службу по уставу. Потом на выволочку вызвал своего заместителя по тылу. Капитан финишировал с волчьим билетом в кармане.

Самоварный навар

Никогда не было секретом, что война для кого-то благо, возможность обогатиться. К нему тоже пытались «подкатить» владельцы бесчисленных «самоваров». Так в Чечне, настолько богатой нефтью, что ее добывали на иных подворьях, называли самодельные баки со змеевиками. С помощью примитивных установок, даже отдаленно не напоминавших ректификационные колонны, извлекались легкие фракции в виде бензина. Формально — незаконно, и по приказу федералы их попросту взрывали.

Владельцы частных мини-заводов падали в ноги:

— Деньги дам. Много денег. Домой на машине вернешься, только не взрывай.

— Ты в армии служил? — поинтересовался он у очередного бородатого «бизнесмена».

— Да, да, — закивал тот в ответ.

— Значит, знаешь: приказы не обсуждают. Я вынужден их выполнять. Извини.

За пять командировок в зону контртеррористической операции он насмотрелся всякого, понюхал крови и пороха. К укладу жизни и местным обычаям относился с пониманием, без злобы. Умел наладить контакты с населением, и за все это время не потерял ни одного бойца, только от ранений, увы, не всех смог уберечь.

Эй, начальник!

Накануне его очередной поездки в Чечню жена сломала ногу на горнолыжной трассе. Нефартовый случай произошел в какой-то феерически спрессованный календарный отрезок в их жизни: им наконец-то выдали ордер на жилье. И Андрей решил хотя бы ночь провести в новой квартире — кто даст гарантию, что эта ночь не будет первой и единственной: пуля не спросит, домовладелец ты или бездомный…

Он ехал в Чечню, всю дорогу блаженно улыбаясь невыветрившимся из памяти запахам свежеотстроенной сипайловской высотки. Рюкзак источал ароматы (но недолго с такой-то оравой попутчиков!) запеченной в духовке курицы. Это единственное блюдо, которое умудрилась приготовить Нина Владимировна. Стиснув зубы, она скакала на уцелевшей ноге по кухне от стола к плите, чтобы хоть чем-то порадовать мужа в долгой дороге.

Жену в беде не оставили. Выручили ребята из отряда. И она под конвоем бравых молодцев высиживала очереди к хирургам, в процедурные кабинеты.

— Начальник тебя сопровождал? — поинтересовался Андрей, вернувшись из командировки.

— Какой начальник? — удивилась Нина.

— Иду я как-то по коридору, вижу — боец впереди меня несется рысью. Нужен он был мне, хотел окликнуть, да имя из головы выпало. Кричу: «Эй, боец! Как тебя? Ээээ…». Он оборачивается и говорит: «Не напрягайтесь, Андрей Евгеньевич.

Зовите просто — начальник»…

Он травил байки одну за другой, пытаясь отвлечь жену от раздражающего чувства бессилия, вызванного временной «инвалидностью».

Шуба — как майка

Службу в МВД Андрей Никифоров начал не с нуля — в начале девяностых он уже имел погоны майора ВВС. Но с авиацией пришлось расстаться: грянуло масштабное сокращение штатов. Так он оказался в Уфе, вкусив к тому времени все прелести кочевой офицерской жизни на военных аэродромах Прибалтики, Германии. Офицерам тех лет приходилось быть и педагогами, и психологами, что неудивительно для вооруженных сил, львиная доля которых состояла из срочников, не сумевших откосить от армии.

...Солдатика на плацу, скрючившегося от холода (вот какие могут быть морозы на побережье Балтийского моря?), он вдруг пожалел. Остановился, участливо поинтересовался:

— Что случилось, рядовой?

Рядовой сверкнул смоляными глазами:

— Вах! Мороз кости кусает: шюба — как майка.

«Понятно, — подумал про себя, — часовой из него никудышный».

Сыны Кавказских гор доставляли немало хлопот: сбивались в стаи, дерзили. Один наотрез отказался пол в казарме мыть, дескать, женская это работа, недостойная джигита, унижаться он не намерен. Написал Андрей письмо отцу служивого, изложив все как есть.

Реакция отца не заставила долго ждать — наведался в часть вместе с седобородым старцем.

— Ты нашу семью позоришь, — с горечью упрекал отец капризного сына.

— Ты весь аул позоришь! — вторил ему старец.

С того дня джигит лучше всех мыл полы.

Андрей был одновременно и педагогом, и психологом, быть может, сам того не подозревая, действуя на подсознательном уровне.

А дальше — сам

С детьми он поступал проще: делай как я — вот и вся недолга. С седьмого класса — регулярные поездки на стрельбище. Стрельба из всех видов оружия. Гранаты метали — не муляжи, боевые, наступательные. «Ну, сынку, — на манер Тараса Бульбы сказал он, выдергивая чеку, — не бросишь подальше — так мы здесь в окопе и поляжем все...»

Окончив школу, Денис заявил:

— Хочу как ты — служить. Поможешь поступить в школу МВД?

— Собирайся, поехали.

Подвез сына к проходной:

— Неси документы в приемную комиссию.

— А ты?

— Я тебя довез, дальше сам.

Последнюю попытку воспользоваться отцовским авторитетом Денис предпринял, когда предстояло сдать экзамены на водительское удостоверение.

— С какого бодуна я должен расшаркиваться перед гаишниками? — грубовато оборвал отец, потушив едва теплящийся лучик надежды.

Сын обиду не затаил, всего добился сам, а истории из практики мужского воспитания рассказывает с улыбкой и благодарностью за науку надеяться прежде всего на свои силы.

Артем стал его первым помощником по хозяйству. Не удивлюсь, если в бане они умудрились смонтировать что-то вроде синхрофазатрона, конечная энергия которого поддерживает стабильную температуру в парной независимо от погоды. Это, конечно, шутка. Но отстроенная ими беседка способна конкурировать хоть с рестораном, хоть с дискотекой.

Презент от доктора

Андрей обладал поразительным умением расположить к себе. Нет, он не слушал лекции заезжего коуча о притягательности и не конспектировал книги Дейла Карнеги с наставлениями, как очаровывать собеседников. Эта, как сейчас принято говорить, харизма — от природы. Или дар свыше, если хотите, который мог проявиться самым неожиданным образом.

Лет шесть назад он перенес сложную операцию. Настолько, что и у хирурга, блестящего профессионала, остались вопросы. Был довольно длительный период реабилитации, и доктор регулярно осведомлялся о здоровье пациента. А однажды позвонил и попросил явиться в клинику.

Андрей Евгеньевич как порядочный человек и благодарный пациент отправился на встречу, не забыв прихватить подарок. Доктор поджидал его на парковке у своей машины. «Какой презент? — отмахнулся он, слушая «вступительную речь» пациента. — Мы ведь в тандеме работали, это я вас хочу отблагодарить». Открывает багажник машины и вручает потерявшему дар речи Андрею тушу освежеванного барана.

Ангел-хранитель

Да, вот так прямо многие его и называли. Не было в этих словах намека на подобострастие, лесть или угодничество. Бойцы отряда ОМОН были благодарны за то, что не подставлял под бандитские пули во время военной операции в Чечне.

Кого-то он устраивал на работу. А больше всех повезло тем, кто однажды оказался на грани жизни и смерти и был спасен до приезда «скорой» только потому, что пришел на выручку решительный и смелый человек.

Соседи беззастенчиво его эксплуатировали, отправляясь на морские побережья, оставляя на попечение Андрея Евгеньевича собак, куриц, парники. Были уверены: животных накормит, напоит, грядки польет.

У него брали взаймы. И потом могли долго не возвращать, оправдываясь отсутствием денег. Он терпеливо ждал.

«А теперь зайдите ко мне на минутку», — зазывал он к себе гостей, приехавших к соседям. «Минутка» запросто могла перерасти в часы, и уже начинало казаться, что ваши родственники или друзья заглянули к вам случайно, на самом деле их ждал Андрей Евгеньевич.

Есть еще такие полковники? Или повезло только тем, кто его знал?