Ёлка надежды

В тот год в моей семье не было денег не то что на новогодние подарки, но и на худо-бедно накрытый праздничный стол. Мы уехали из Авдеевки, захваченной ВСУ, в сентябре 2014 года и 2015-й встречали на съемной квартире в Донецке.

Сейчас кажется, что все это было не с нами. Да и было ли? Многомесячные долги по зарплате в университете, ежедневные обстрелы, под которыми мы привыкли ходить в школу и на работу, а еще гуманитарка, из которой состояло повседневное меню. Помню, что продуктовый набор состоял из муки, подсолнечного масла, пары банок консервов, кислого джема и пачки макарон. Макароны были серого цвета, но зато их было много. Этот пакет выдавался на весь отдел из четырех человек, а мы договаривались — кому что. Мой начальник отдавал мне свою долю, мотивируя это тем, что он пенсионер и получает дополнительный паек.

— И не хочу слышать возражений, у тебя двое детей, да еще и квартиру снимаете. Так что без благодарностей давай, — прерывал он мои робкие попытки отказа.

Вот в один из таких предпраздничных дней я брела с работы, рассуждая, что купить: кусочек мяса на праздники, выкроить детям на подарки или растянуть на несколько дней на самое необходимое: хлеб, молоко, и главное — не влезать в долги.

И тут на глаза мне попался мужичонка, продававший на остановке сосновую лапу. Огромную! Если такую поставить вертикально, то настоящая сосна получится, пусть и немного выгнутая. Мы немного поторговались, и лапа-елка была моей.

Тут же, неподалеку, старушка продавала игрушки. Такие были в моем детстве, и от них таким родным повеяло! Два шарика со сколами, две потертые сосульки и девочка в пуховом платке на прищепке. Надо ли говорить, что я не устояла. Пять заветных игрушек стали моими.

Все наши украшения остались в Авдеевке. Когда люди бегут от выстрелов и разрывов, то елочные игрушки — это последнее, что они берут с собой. А ведь мою лапу-елку нужно было чем-то украшать.

Сколько было радости у детворы, передать не могу! И с каким трепетом мы устанавливали в песок нашу горбатую красавицу и наряжали пятью игрушками.

С тех пор многое изменилось. Я работаю и могу позволить себе делать родным подарки, купить целую елку, а на новогодний стол поставить не только салат из капусты и вареный картофель.

Но с той поры у меня неизменная новогодняя традиция — покупать пять новых старинных игрушек в память о том годе. Никакого пластика и новодела! В них нет той накопившейся энергии праздника и радости, нет той намоленности, как в старых храмах.

Я стала настоящим знатоком в выборе. Старинность игрушки можно определить по металлической верхушке, за которую ее подвешивают на елку. У самых древних она потемневшая от ржавчины. Если прислушаться, то игрушки вас сами зовут.

— Возьми меня! — пищит стеклянный щенок.

— Нет, лучше меня! — басит зеленый огурец.

— Возьму вас всех! А еще звезду из стекляруса! — заверяю их я.

Моя елка не похожа на стильных симметричных и одинаково сияющих красавиц в гостиницах, супермаркетах или спа-салонах. Она — живая, одухотворенная. Может, потому, что на ней игрушки, которые еще помнят нас маленькими, верящими в чудо и Деда Мороза. А значит, какая-то надежда для нас всех остается.