«Всё это было, было в Ленинграде!»

Уже без малого полвека я записываю интересные истории о животных. В отдельную тетрадь заношу наблюдения родственников и знакомых, забавные случаи или грустные происшествия, свидетелями которых они оказались.

На войне как на войне

Животные на войне — тема особая. В экстремальных условиях меняется поведение не только людей, но и братьев наших меньших. Мало кто знает, что в годы Великой Отечественной войны на фронт призывались и люди, и лошади, а также голуби и собаки.

Блокада Ленинграда — одна из самых страшных страниц военной летописи. Это было ужасное испытание, выпавшее на долю жителей Северной столицы. Вместе со своими владельцами терпели невероятные мучения или гибли их хвостатые питомцы.

Осада, длившаяся более двух лет (с сентября 1941 по январь 1944 года), унесла жизни половины городского населения. Обесточенный и неотапливаемый Ленинград подвергался бесконечным бомбежкам и обстрелам, но лишь 3% жителей погибли от этого. Остальные 97% умерли от голода.

Суточная пайка хлеба составляла 250 граммов, а дети, служащие и иждивенцы получали еще меньше. К муке добавляли размоченную бумагу, хвою, травяной жмых, нефильтрованный солод. И тогда, чтобы выжить, люди стали есть домашнюю живность.

Из костей животных варили клейстер, который тоже использовали в пищу. Сохранилось объявление того времени: «Меняю кошку на 10 плиток столярного клея».

Однако далеко не все ленинградцы смогли пожертвовать своими четвероногими питомцами. Эту историю поведал мне дядя — Виктор Аверьянович Сухобродов, в годы блокады 12 — 13-летний мальчик.

В большой коммунальной квартире жили шесть семей. Мужчин мобилизовали на фронт, женщины трудились в госпиталях или на заводах. За стеной у Сухобродовых жили супруги Таисия Андроновна и Леонид Борисович Чариковы. Жена — балерина кордебалета, муж — скрипач. Леонид Борисович оказался единственным мужчиной на весь большой дом. Это был высокий, очень худой человек, совершенно далекий от бытовых и каких-либо других жизненных проблем. Его интересовали только музыка, Таечка и их песик Динка.

Трёхцветная бестия

Динка представляла собой помесь жесткошерстного фокстерьера с какой-то неизвестной дворнягой. Получилось нечто удивительное! Легкое, мускулистое тело с бело-рыже-черной шерстью, высокие прямые ножки, голова, обрамленная забавной бородкой, усами, а над карими миндалевидными глазками торчали пучки серо-черных бровей. Полустоячие ушки и бодро торчащий хвост-кочерыжка дополняли портрет умной, энергичной и очень симпатичной собаки.

На прогулку Чариковы ходили втроем. Еще в мирное время для Динки специально на заказ сделали красивый кожаный ошейник с металлическим профилем фокстерьера и заклепками-звездочками. На внутренней стороне ошейника был указан адрес владельцев и кличка собаки.

Первая же блокадная зима показала, что Чариковы оказались не готовы к голоду и тяготам военного времени. Таисия Андроновна работала санитаркой в детской больнице (там больше платили, чем в театре), но периодически появлялась на спектаклях в массовых сценах. В таких случаях Динка оставалась на попечении Сухобродовых — Вити и его младшего брата Василька.

Отходить далеко от дома с Динкой было опасно. Несмотря на поводок, собаку могли отнять люди, рыскающие по городу в поисках пропитания. Витя несколько раз наматывал кожаный поводок себе на руку, в другой руке в качестве оружия держал наготове металлический прут. Вася на случай опасности вооружался палкой.

В конце зимы, когда силы людей были на исходе, ленинградцы стали походить на призраков. Улучив момент, превратившаяся в скелетик Динка выскочила из квартиры и убежала.

Потеря любимого четвероногого друга стала для Чариковых еще более тяжким испытанием, чем голод и холод. Все соседи пытались найти Динку. Что греха таить… Не столько для того, чтобы вернуть хозяевам, сколько… на еду себе и своим детям.

Каково же было удивление и радость Чариковых, когда через несколько дней на лестничной площадке раздался знакомый лай. К тому времени Леонид Борисович уже не вставал, а Таисия Андроновна едва передвигала ноги. Дверь открыла мама Вити. На пороге сидела Динка, а возле ее лап лежала крупная дохлая крыса.

Охота — дело тонкое

Стоит отметить, несмотря на относительно небольшой размер, фокстерьеры — прекрасные крысоловы. Вообще, это охотничья норная собака с крепкой челюстью и мощными клыками. Фоксы прекрасно охотятся на лис, бесстрашно вступают в схватку с барсуками, отличаются смелостью, холерическим темпераментом и азартом.

Осмотрев Динку, Таисия Андроновна пришла к выводу, что песик не голодал. Чем их четвероногий член семьи питался, можно было только догадываться. Маленькая охотница спасла от голодной смерти не только своих хозяев. Из крысы сварили бульон, который поддержал силы двух семей.

Теперь Динку на поводке выгуливали только днем. По ночам она самостоятельно отправлялась на охоту. Страх потерять любимую собаку не оставлял Чариковых, но скудный паек подточил их силы настолько, что заставил смириться с ситуацией.

Вторая блокадная зима оказалась не менее суровой. Люди умирали от голода, замерзая в домах или в очередях, прямо на улице. Леонид Борисович, уже совершенно безучастный и безмолвный, неподвижно лежал, укутанный одеялами и тулупом.

Однажды утром хриплый лай Динки заставил Витю быстро надеть валенки и подбежать к двери. Промерзшая, заиндевелая кормилица, стуча коготками, юркнула в комнату. На полу осталась лежать… детская нога в коричневом ботиночке, аккуратно завязанном шнурком. Витя, боясь вскрикнуть, зажал рот рукой. Потом на цыпочках подошел к двери Чариковых и, слегка заикаясь, произнес: «Тетя Тая! Там… Динка принесла».

Что стало с этой ужасной добычей, Витя не знал. Точнее, не хотел знать.

Леонид Борисович выжил, хотя долгое время не мог ходить. Как-то весной 1943 года Динка вернулась с ночной охоты с простреленным ухом. Рана долго не заживала. Таисия Андроновна нашла где-то ветеринара — дряхлого старичка в допотопном сюртуке и в пенсне. Витя помогал ему надевать белый халат, мыть руки и присутствовал при лечении. Пуля прошла навылет, но Динка, по-видимому, где-то валялась на тухлятине (есть у собак такая привычка), и грязь попала в ранку. Два визита ветеринара были оплачены в складчину двумя семьями; за свои труды доктор получил сухарь, несколько щепоток сушеной моркови (заварка для чая) и даже кусочек сахара. Долечивать Динку пришлось Вите. Ветеринар вскоре умер, не дойдя до своей пациентки несколько десятков метров.

В воспоминаниях блокадников нередко фигурировали кошки (реже собаки), которые заранее предупреждали своих хозяев о скорой бомбежке. Еще до объявления воздушной тревоги животные проявляли беспокойство, испуганно мяукали, а собаки повизгивали или громко лаяли. Именно так проявлял себя пудель Джерри — собака Витиного одноклассника. Их семья жила через дорогу от Сухобродовых, и в окно можно было видеть, как за несколько минут до вражеского налета Джерри тянул своего хозяина в укрытие, а следом за ним бежали женщины, старики и дети.

Надо отметить, что собак в блокадном Ленинграде почти не осталось. Кого-то съели сами владельцы, а особо щепетильные — обменяли своего питомца на хлеб или другую еду.

Динка не боялась рева приближающихся самолетов, звука сирены, бомбежек и взрывов. Никакой суеты не проявляла она и в минуты опасности. Эта очаровательная псинка была полностью сосредоточена на охоте… за едой. Если компания, возглавляемая Джерри, с корзинками и одеялами мчалась в сторону бомбоубежищ, Таисия Андроновна быстро засовывала Динку с головой в холщовый мешок и вручала Виктору. Сама она не могла бросить больного мужа и оставалась рядом с ним. Когда приходилось ночевать в укрытии, люди спали по очереди: охраняли хвостатого члена семьи от воров.

Джерри ценой своей жизни помог пережить блокаду хозяевам. Выжили трое детей и даже бабушка.

О том, чтобы съесть Динку, у Чариковых не было даже мысли. Они думали только о том, как уберечь собаку, которая регулярно добывала крыс или мышей. Отчаянная фокстерьерка не реагировала на воздушную тревогу и никак не предупреждала хозяев о приближающейся опасности. Если ее успевали упаковать в мешок, тихо сидела там, изредка тяжело вздыхая. Но если возникала хоть малейшая возможность вырваться на свободу, ее сильное тельце бесстрашно мелькало среди развалин, а бодро торчащий хвост говорил об охотничьей страсти.

Трагедия случилась в январе 1944 года. Витя с братом возвращались с новогоднего утренника, который устроили для ребят в школе. Недалеко от своего дома на белом снегу они увидели темную фигуру, которая пыталась ползти. Мальчики подбежали ближе и увидели Таисию Андроновну. С нее кто-то снял шаль, голова была в крови, но несчастная женщина повторяла только одно: «Динку украли! Динку!» Васек побежал за помощью, а Витя пытался поднять почти невесомое тело.

Подоспевшие соседи помогли донести пострадавшую до квартиры. Женщины начали обмывать рану. Таисия Андроновна не стонала, только слабо выдыхала: «Девочка моя! Диночка! Не сберегла я тебя!» И слезы ручьями текли по ее обмороженным щекам.

Леонид Борисович умер уже после снятия блокады. Таисия Андроновна постепенно оклемалась, начала приводить в порядок свою комнату. День Победы встретила в кругу семьи Сухобродовых.

В 1945 году Виктору исполнилось шестнадцать лет, он пошел работать на завод, где трудился его демобилизовавшийся отец, и учился в техникуме. Таисия Андроновна вернулась в театр, ходила на репетиции, а в выходные учила Виктора и Василия танцевать вальс.

Весточка из прошлого

В 1947 году в стране еще не отменили карточки. Перед Октябрьскими праздниками Виктор, получив зарплату, бродил по рынку, не зная, что бы купить. Приценился к муке, купил граммов триста изюма, килограмм сахара, полкило маргарина.

Прошелся по рядам, где торгуют всякими хозяйственными мелочами: вениками, гвоздями, замками. Невысокий, плотный мужичок с маленькими усиками разложил на складном столе книги, игральные карты, дешевенькие самодельные шкатулки, какие-то нитки, веревочки, шнурки… И вот среди этого ширпотреба Витя увидел знакомую вещь — кожаный ошейник с профилем фокстерьера. Он взял его в руки и на внутренней стороне прочел: «Динка» и адрес Чариковых.

«Откуда у вас эта вещь?» — спросил молодой человек. У продавца забегали глазки, он почесал подбородок и, оглядевшись по сторонам, пояснил: «У барыги купил. Просил недорого, я и купил». — «Этот ошейник был на собаке нашей соседки.

Собаку украли!» — «Тю-ю. Много вас тут всяких ходит! Вали отсель, пока я милиционера не позвал!» —«Зовите! А я скажу, что вы — бандит и вор!» Продавец вырвал ошейник из рук Виктора. Тогда парень достал кулечек с изюмом и предложил обмен. Подумав, насколько равнозначной будет мена и, заметив поблизости фигуру милиционера, мужик схватил изюм и бросил Виктору ошейник.

Таисия Андроновна рыдала весь вечер, осыпая поцелуями ошейник и особенно металлический профиль собаки. Впоследствии ошейник занял свое место на ее комоде возле семейной фотографии, где супруги Чариковы запечатлены с Динкой возле фонтана.

В 1951 году Таисия Андроновна ушла из жизни. Родственников она не имела; хоронили ее соседи и администрация театра. Виктор взял себе на память ошейник Динки и фото Чариковых. А вскоре освободившуюся комнату заняли мать с дочерью-студенткой. Кстати, ее однокурсница стала женой Виктора.

Рассказы о судьбе Динки произвели такое сильное впечатление на сына Виктора — Алексея, что пришлось моему дяде подарить ему щенка фокстерьера. Назвали, конечно, Динкой.

P. S. Динку дяди Вити я увидела, когда мне было одиннадцать лет. История ее предшественницы потрясла меня. Потом последовало увлечение рассказами Джека Лондона и повестью Джерома «Трое в лодке, не считая собаки». Образ шкодливого и отчаянного фокстерьера запечатлелся в моем сознании, но до появления собственного фокса оставалось еще двенадцать лет. Впрочем, это уже совсем другая история.