Одинокая бродит гармонь…

В конце зимы на 83-м году жизни ушел от нас народный артист России радиоведущий программы «Встреча с песней» Виктор Татарский.

За последние годы в стране появилось много заслуженных деятелей… Кто-то имеет это звание действительно заслуженно, а кто-то получил его непонятно за что. Виктор Витальевич был не просто народным артистом. Для многих слушателей он стал членом семьи, добрым, внимательным, умеющим сопереживать.

Это было недавно…

31 января 1967 года впервые в эфир вышла программа «Встреча с песней». Я не помню первых ее выпусков, но с 1969 года, бросив свои детские забавы, частенько усаживалась возле радиоприемника, чтобы услышать историю создания той или иной песни, познакомиться с чьей-то неординарной судьбой.

Виктор Витальевич отличался не только эрудицией и безупречным вкусом. Ему были свойственны деликатность, умение найти самые точные слова для передачи настроения. Он увлекал слушателей тембром голоса, особенными интонациями, которые подчас говорили больше, чем слова.

В 70-е годы Татарский вел и другие программы: «Запишите на ваши магнитофоны», «Музыкальный глобус», «На всех широтах», в 90-е на телевидении вышел цикл передач «Третьяковская галерея». Среди других проектов — озвучивание картин Федерико Феллини и Боба Фосса, чтение закадрового текста в советских и российских документальных фильмах, сольные чтецкие программы. С 1993 года Виктор Витальевич был ведущим «Звездного часа» на витебском фестивале «Славянский базар». И все-таки главным его детищем оставалась «Встреча с песней». Менялись названия государства, менялись названия радиостанций, а она шла сначала по пятницам в определенный период, потом по субботам. И люди ее очень ждали.

Повзрослев, я пыталась понять, что же заставляет слушателей вновь и вновь ловить знакомые позывные. В первое время заставкой к программе была песня в исполнении Сергея Лемешева «Одинокая гармонь», потом стала звучать только ее мелодия.

Песня была написана после Великой Отечественной войны композитором Борисом Мокроусовым на стихи поэта Михаила Исаковского. Авторы понимали: люди устали от трагедий, боли, голода, холода… Эта душевная композиция весьма напоминает трогательный романс, повествующий о любви девушки к гармонисту. Слушая песню, воображение рисует ночные улицы обезлюдевшего поселка, по которым в теплую весеннюю пору одиноко бродит молодой музыкант и, наигрывая душевные мелодии, тревожит сердца юных селянок. Простая, без изысков и затейливых гармоний красивая мелодия и проникновенные слова звучат с особой нежностью и теплом, вызывая у слушателей высокие романтические чувства.

Первым донес до слушателей эту песню Ефрем Флакс, затем Георгий Абрамов. Лучшими исполнителями «Одинокой гармони» признаны Сергей Лемешев и Георг Отс. Позднее пели ее Эдуард Хиль, Леонид Серебрянников, Дмитрий Хворостовский и многие другие. Каждый привносил что-то свое в эту песню, но, мне кажется, самым душевным, каким-то очень родным стал голос Владимира Трошина. Именно его мягкий баритон ассоциируется у меня с голосом Виктора Татарского.

Воспоминания

Свидетелем совершенно удивительной истории, связанной с этой радиопередачей, стала моя мама. В отделении онкологического диспансера, где она работала, в конце 60-х годов подрабатывал на дополнительных дежурствах врач Василий Иванович Рыжиков. В свободное время медики собирались в ординаторской, где был радиоприемник. Обменивались новостями, пили чай, слушали музыку.

Однажды шла очередная программа «Встреча с песней». Виктор Татарский читал письмо Алексея Головина из Риги, в котором автор вспоминал, как он с мамой, бабушкой и младшим братом в 1941 году эвакуировался из-под Смоленска. Это случилось на небольшой железнодорожной станции. Мальчики с бабушкой уже сидели в вагоне, а мама выбежала на перрон попрощаться с сестрой, которая уезжала на фронт. Вдруг началась бомбежка. Несколько бомб упали на здание вокзала, взорвались цистерны с горючим, начался пожар. Десятки людей, в том числе мама с сестрой, сгорели заживо. Автор письма и бабушка были тяжело ранены. Вскоре бабушка умерла. В этой неразберихе пропал брат Алексея Герман, которому в ту пору едва исполнилось пять лет.

Головин вспоминал, как в детстве они с братишкой играли в Чапаева, как маршировали под песню из кинофильма «Богатая невеста». Отец хорошо играл на гармони, а мальчишки с энтузиазмом распевали:

Ой, вы, кони, вы кони стальные,
Боевые друзья-трактора,
Веселее гудите, родные —
Нам в поход отправляться пора.

Василий Иванович прибавил громкость и внимательно слушал воспоминания рижанина. Потом по просьбе Головина в эфире прозвучал этот знаменитый «Марш трактористов» на стихи Василия Лебедева-Кумача и музыку Исаака Дунаевского.

Рыжиков потирал ладонями виски и повторял: «Как мне знакомы и отец с гармошкой, и песня, и детские игры… Я ведь в детском доме рос. После ранения в плечо и контузии в 1941 почти ничего не помню. Ни фамилии, ни имени. Так… какие-то отрывки из детства. Меня Василием Ивановичем назвали из-за того, что постоянно на палочке скакал, размахивал прутиком… Чапаем себя представлял. Припоминаю, как отец аккомпанировал маме, а она пела. Голос у нее красивый, сильный.

Мы с братом бегали вокруг стола или сидели на широком подоконнике, где цвели какие-то красные и желтые цветы, вдыхали аромат пирогов и маминых духов. Странно… совсем не запомнил лица. Иногда во сне вижу сцены из детства, но люди без лиц».

Услышав такой монолог, женщины участливо стали расспрашивать подробности биографии Рыжикова. Он засмущался от всеобщего внимания, но пояснил, что ничего толком сказать не может. Даже бомбежку не помнит. Какие-то женщины в белых халатах периодически склонялись над ним, чем-то кормили, но более связные воспоминания появились у него только в детском доме в Куйбышеве (ныне Самара). Из каких мест его туда доставили, никто не знал. Вместе с ним привезли еще несколько детей, но брата среди них не оказалось.

Почему фамилия Рыжиков? А это на железнодорожной станции Куйбышева сидел слепой по фамилии Рыжиков и играл на баяне. Ребята из детдома частенько прибегали к нему послушать музыку. Военные с проходящих поездов угощали баяниста хлебом, печеньем, консервами. Даже водки наливали. Вот он с детдомовскими и делился харчами. Потом детский дом переехал на окраину города. Ребятам тяжело стало ходить на вокзал, а Василия тянуло к слепому. Хоть изредка мальчик появлялся перед музыкантом, усаживался на корточки и тихо просил: «Дяденька Рыжиков, можно я насовсем с тобой останусь?» Тот в ответ смеялся и говорил, что «инвалидам по зрению детей не положено иметь. Разве что только собственных… А у тебя свои родители есть. Они обязательно найдутся».

К концу войны у некоторых мальчиков и девочек действительно отыскались родственники и увезли их с собой. Василий долго ждал, что и за ним приедут, но… Шли годы, никто его не искал и не приезжал. Рыжикова в апреле 1945 года определили в специнтернат для инвалидов. На прощание он подарил мальчику свой баян. К тому времени благодарный ученик освоил азы игры на слух, чем приводил в восторг своего учителя. А когда пришло время определиться с фамилией, Василий назвался Рыжиковым.

Окончание столь трогательного повествования застала заведующая отделением. Василия Ивановича усадили за стол писать письмо Виктору Татарскому, чтобы узнать адрес Алексея Головина и связаться с ним.

Встреча

Невозможно описать волнение, а потом и радость всех сотрудников онкологического диспансера и, конечно, самого Рыжикова после того, как из Риги было получено толстенное письмо с несколькими фотографиями довоенного детства двух братьев и их родителей, а также современная фотография Алексея Головина. Братья оказались очень похожими друг на друга. Все сомнения отпали, когда увидели на маленьком снимке младшего из братьев, восседающего на бесхвос-той деревянной лошадке. Мальчишка просто светился от счастья… в одной руке повод, в другой самодельная сабля. У Василия Ивановича на глазах выступили слезы: «Это я! Я!!! Я ведь левша. Видите, саблю держу в левой руке?!»

Оформив отпуск, Рыжиков уехал в Латвию. Вернулся обратно уже с братом. В Риге Алексей работал поваром в санатории, а вот его жена, так же, как и Василий, врачом. Старший брат рассказал, что отец и две тетки погибли, умерли дедушка и обе бабушки. В живых остались папина средняя сестра и три двоюродных брата. Именно в ее семье и сохранились семейные фотографии Головиных, несколько писем от отца и некоторые вещи.

Снова замерло всё…

После этого случая в нашей семье с большим вниманием стали слушать каждую программу «Встреча с песней», не пропуская и редкие интервью Виктора Татарского. Только став взрослой, я смогла по достоинству оценить артистическую культуру ведущего и терапевтичес-кий эффект невидимого собеседника, способного осторожно затронуть самые интимные струны человеческой души. И вот его не стало…

Снова замерло все до рассвета,
Дверь не скрипнет, не вспыхнет огонь.
Только слышно, на улице где-то
Одинокая бродит гармонь.

Виктор Витальевич говорил: «Я делаю передачи заранее, задолго, но у меня в каждом выпуске «Встречи с песней» есть сегодня, вчера и завтра. Программа идет в записи. Отбирая письма для эфира, я пишу на полгода вперед. Учитываю дни рождения поэтов, композиторов, артистов, памятные даты. Обязательно принимаю во внимание какие-то просьбы авторов писем».

До самой осени слушателей будут ждать новые выпуски «Встречи с песней». Мы вновь услышим такой знакомый, живой голос Виктора Татарского. Будет ли у этой программы новый ведущий? Пока неизвестно. Вот только от мелодии песни «Одинокая гармонь» как-то особенно щемит сердце…