Когда зацветут каштаны

Долгие годы одна из наших старших сестер жила на Украине, в Луганской области, будучи замужем за украинцем — Александром Цукуром. Давно уже не стало дяди Саши, но вся большая родня с Украины не порывает связи с Башкортостаном — звонят, пишут, навещают.

Все, что происходило там в последние годы, не могло пройти мимо сердца и души нашей сестры, работавшей на шахтах Украины. Довоенные дети нашей многодетной семьи все родом из Баймакского района. Гульнур-апай родилась в деревне Второе Иткулово, там и окончила школу. Кто бы мог подумать, куда в дальнейшем забросит ее судьба…

Встретили как родную

…Поезд увозил выпускницу Карабашского горного техникума, активистку и отличницу, все дальше от родного дома, от Башкирии. В 1956 году она получила направление на угольные шахты Волгоградской (ныне Луганской) области. И хотя по характеру наша Гульнур всегда была боевой и даже бесстрашной, но сердце, конечно же, колотилось от неизвестности.

Она прибыла в город Ворошиловград. Совершенно неожиданно для нее работники отдела кадров треста «Ворошиловградместуголь» ждали молодого специалиста на вокзале с цветами. Все волнения и переживания девушки как рукой сняло. Ее определили на работу участковым маркшейдером в Мало-Ивановское шахтоуправление, объединявшее шесть шахт. Здесь добывали антрацит, самый ценный сорт каменного угля.

Расстояние от Луганска до Мало-Ивановки, как ей сказали, 50 километров. По пути встречались крупные шахты союзного значения: имени Сталина, шахта № 10 имени Артема (Стахановская), Комсомольское шахтоуправление и другие.

Остался в памяти первый трудовой день — 26 августа 1956 года. На трестовском «бобике» Гульнур привезли в Мало-Ивановское шахтоуправление. Встреча была по-домашнему теплой — с вишневым компотом на столе, булочками, фруктами.

Все старались говорить по-русски, правда, с характерным южным говором. Когда Гульнур сообщила, что она башкирка, повисла недоуменная пауза. «Монголка, что ли?» — не поняла работница отдела кадров. И тут же махнула рукой: «Мы, украинцы, отродясь не разбирали наций! Простите за мой вопрос, мы со всеми народами живем мирно, никого не обижаем».

Сколько жила и трудилась там сестра, и в помине, говорила она, не было никаких разногласий на национальной почве. Свекровь научила ее варить украинский борщ, позднее он стал коронным блюдом в ее меню. Она пела чудные украинские песни, бойко говорила на языке этого гостеприимного народа. Сколько лет прошло, а ни языка не забыла, ни развеселых украинских частушек.

Как раз в августе 1956 года в шахтоуправление прибыли на работу условно освобожденные, а также солдаты по оргнабору, не дослужившие в армии год. Поэтому в общежитие девушку предусмотрительно решили не поселять — устроили на квартиру к бабушке Катерине Луговой, шахтоуправление платило за нее 30 рублей в месяц.

Главный маркшейдер шахтоуправления Юрий Михайлович Ермошкин познакомил ее с теми, рядом с кем предстояло работать. Девушку будто кто за язык тянул, спросила: «А где кабинет секретаря комсомольской организации? Я ведь комсомолка». Возможно, это и предо-пределило дальнейшее: не успев поработать и месяца, она была назначена секретарем комсомольской организации. Как раз к тому времени молодежи на шахте прибавилось.

Остались под завалами

И вот первый спуск в шахту № 132. Получив шахтерскую спецодежду и лампу весом в 7 кг, она идет следом за начальником. Молодой специалист уже знала: если слой пласта угля меньше 65 см, пласт уже считается нерабочим, добычу там прекращают, что и случилось с этой шахтой позже. Ежедневно новенькую знакомили то с одной, то с другой шахтой. Спускаться приходилось со всеми инструментами: нивелиром, теодолитом, рейкой, отвесами, железными лентами и той тяжелой лампой. От этого груза ее спасали помощники — Филипп Луговой и Лида Луговая (любопытно, что жители Мало-Ивановки носили в основном пять фамилий: Луговые, Луценко, Цукур, Мирошниченко и Могильные). Работали очень дружно. Лида приносила вкусные пирожки, Филя угощал яблоками, сливами, вишней. К сожалению, он рано ушел из жизни.

Однажды шахту № 4 завалило, и они втроем остались под завалами. Была осень 1957 года, около 11 часов утра. В забое погасли все лампы. Темень, сырость, жуткий холод. Лида и Филя рыдали: одну ждала дома дочурка трех лет, другой жалел маму, которая болела (Филина мама, как девушка узнает потом, была родной сестрой ее будущей свекрови). Гульнур, хоть и у нее далеко-далеко отсюда имелись мама с папой и целая куча родственников, решила для себя — не плакать, и как могла успокаивала товарищей. Откопали их только в 10 часов вечера. Главный инженер шахтоуправления Филиппов поблагодарил молодого специалиста за то, что не разрешила никому двигаться с места. Есть у шахтеров такой негласный закон: если ниоткуда не поступает воздух, значит, и выхода нет, нечего рваться куда-то. На поверхности их окружили все: уже ждала «скорая помощь», все начальство, шахтеры, которые успели выйти на поверхность до завала, даже комсомольцы с других шахт. Но самое трогательное — была среди них баба Катерина. Им дали три дня, чтобы прийти в себя, отдохнуть, побыть под наблюдением врачей.

Из тех ребят долго работали в шахте только Люба Луговая, Анатолий Луценко, Нина Луговая, Леонид Лытарь. Какие это были комсомольцы! Никогда не отказывались выйти в выходной на добычу угля. Их переводили потом на крупные шахты союзного значения — стране был нужен то коксовый уголь, то антрацит, то тощий уголь, то жирный… Шахты закрывали, потом снова открывали, шахтеры трудились на совесть.

Забот со временем прибавилось: выполнение плана, учас-тие в художественной самодеятельности, спортивных мероприятиях, дежурство в клубе и на улице. Причем важно было не только участвовать самой, но и заинтересовать жизнью шахты маркшейдеров-комсомольцев. Проводили субботники по добыче угля, спортивные соревнования, походы по местам боевых действий. Посетили место гибели легендарного комдива Минигали Шаймуратова.

Известно, что генерал Шаймуратов погиб на украинской земле, в районе Чернухинского шахтоуправления № 2, где и работала в последние годы сестра. Там есть так называемая Большая скала и овраг, где в высокой траве росли дикие яблони и груши. Местные называют это место балкой. Здесь и сложил голову комдив. На скале долгое время оставалась памятная надпись, но потом героя перезахоронили в братской могиле.

Надо просто понять друг друга

Поработав немало лет бок о бок с украинцами на сложнейших участках под землей, где сама атмосфера, кажется, сближает и роднит людей, Гульнур-апай свято верила: здесь нет и никогда не будет лжи и ненависти, здесь живет самый дружелюбный и миролюбивый народ, здесь все готовы помогать друг другу. В последние годы жизни, уже в преклонном возрасте, она мечтала об одном — чтобы восстановились мир и покой на украинской земле, чтобы все Сашины родственники были счастливы.

— Главное ведь — просто понять друг друга, — говорила она. — Как можно разрушать такие красивые города, как Луганск и Донецк, их окрестности, когда стране нужен уголь?! А затопленные шахты очень трудно восстанавливать, украинцы знают это, в послевоенные годы испытали. Сколько понадобилось тогда средств, энергии, сил и здоровья!

Лучшие годы любого человека, наверное, связаны с молодостью. У нашей сестры они прошли на Украине, которую она любила, вспоминала, пела о ней: «Знову цвітуть каштани, Хвиля дніпровська бьет …».

— Пусть будет так, мои любимые, пусть не льют слезы невинные дети. Спасибо тем, кто научил меня нелегкой шахтерской работе, спасибо всем вам за мой первый трудовой день! — сквозь расстояния обращалась к коллегам и единомышленникам бывший украинский шахтер Гульнур Мухтаровна Мухаметкулова (Цукур). Именно там, на Украине, она была награждена первой в своей жизни Почетной грамотой министерства промышленности УКРС и именно там, в газете Ворошиловградской области, появилась первая заметка о ней. И первые друзья-работяги тоже оттуда, с Украины.

Кстати, единственный сын сестры (редкий красавец получился у украинца с башкиркой) окончил в свое время Славянское авиационно-техническое училище, успел немного полетать. Но ушел из жизни в 39 лет с диагнозом рак крови. Остались на память лишь фотографии его друзей и славного города Славянска, а теперь и его практически нет. На могиле племянника изображен маленький самолет как символ его крылатой мечты и такой короткой жизни. Сестру навещали брат мужа, а также его сестренка Катя с дочерью Олей. Была здесь Катюша и совсем недавно.

Сердце оставалось на Украине

В Башкирии сестра почти тридцать лет проработала в трес-те «Стерлитамакстрой» — мастером, прорабом, заместителем председателя профкома. Трудилась рядом с известным строителем Азаматом Байназаровым, который потом руководил трестом «Башмедьстрой» в Сибае. Помню, как однажды сестра везла переходящее Красное знамя для нашего треста — в соцсоревновании вперед вырывались то стерлитамакский, то сибайский трест. Задание было ответственное: чтобы, не дай бог, знамя не похитили в поезде, она специально ехала в купейном вагоне. Мы встречали ее на вокзале и сопровождали.

Сестру нашу как мастера и прораба на стройке знали и уважали многие, затем она долгие годы работала заместителем председателя профкома треста «Стерлитамакстрой». У нее множество наград за труд. Она была чемпионкой города по шахматам (сохранился даже памятный сувенир в виде крошечного рояля с дарственной надписью: «Непревзойденной шахматистке — чемпионке Стерлитамака»). А летом приезжала в отпуск к родителям в Сибай и очень любила бывать в местах своего детства в Баймакском районе. Тянуло на малую родину, хотя мы точно знали: сердце ее все равно оставалось на Украине. Может, потому что молодые годы там прошли. Иногда мы даже ревновали к тому, что, имея кучу родных сестер, она без конца вспоминала Катю с Олей.

Жизнь продолжается. Фамилию Цукур (может быть, единственную в Башкирии) носит любимый внук нашей сестры, растут две замечательные боевые правнучки с украинскими корнями — Алина и Карина. Мечту Гульнур-апай — подышать запахом цветущих каштанов, отведать украинской черешни, пройтись по тихим мирным улицам Луганска, побывать у родственников Саши — когда-нибудь осуществят теперь они…