Когда ТрактОвая станет ТрАктовой?

Начнем издалека. Даже очень издалека. Со времен Екатерины II, то есть с последней четверти ХVIII века, когда она повелела устроить Большой тракт от Москвы и Санкт-Петербурга через Уральский Камень (хребет) в Сибирь — и дальше на Якутию и Китай. Торговлю туда-сюда ладить, почту возить, людишек чиновных по командировкам разгонять...

От этого долгого и многотрудного тракта (в ХIХ веке только закончили) стали расходиться отдельные ветки. По иным государственным надобностям. Например, Владимирский тракт стал знаменит тем, что именно с него начинали брести в Сибирь закованные в кандалы каторжане.

А мы чем хуже? Южный Урал — это железо- и медноделательные заводы. Кузница, так сказать. Поэтому неудивительно, что с конца ХVIII века на территории нынешней Башкирии образовался свой, Бирский, тракт. Сообщение Уфы с губернским Оренбургом уже было, а вот дальше, на север, — нет. В результате столбовая дорога через Бирск протянулась на Екатеринбург, Пермь, Кунгур, где и соединилась с мощным Сибирским трактом («трафик» — до 200 тысяч человек ежегодно, в том числе 18 тысяч арестантов). Поэтому другое название Бирского тракта — Бирско-Сибирский.

Собственно, где, в каком месте движение начиналось, а где заканчивалось — не суть важно. Смотря кто куда ехал: с юга на север или обратно. Хотя общепринятым для Уфы считалось, что Оренбургский тракт у нас заканчивался, а Бирский только начинался. И начинался не где-нибудь, а именно в уфимской Нижегородке, куда как раз выходила озираемая нами улица Трактовая.

(Кстати, правильно произносить ТрАктовая, а не ТрактОвая, настаивают филологи; от слова «тракт»).

Нынешнего северного выезда на Бирск тогда еще не было, а был западный, через Вавиловскую переправу (считай, та же Нижегородка). Далее тракт тянулся в направлении нынешней дороги М-7 (на Казань), но вскоре, не доходя до Кушнаренково, сворачивал направо, на север.

К нашей истории это имеет непосредственное отношение. Потому как в 1824 году самодержец Всея Руси Александр I в очередной раз решил «выехать на хозяйство». Обозреть необозримые его просторы, посмотреть, как и чем живет вверенный ему Господом народ, в какую сторону государство развивается, ну и так далее.

Железной дороги на Урале тогда еще и в мыслях не было, поэтому государь передвигался старым испытанным способом, то есть на лошадях. В частности, от Самары (туда, правда, пароходом) на Оренбург, далее через Мелеуз, Зирган, Стерлитамак в Уфу. Въехать в город он должен был со стороны нынешней Цыганской поляны, а вот выехать — через Вавиловскую переправу (!) и уж затем только следовать на Бирск. А значит, улицы Трактовой, выходящей к Нижегородке с ее паромом, ему никак было не миновать. Соответственно, приготовления, исходя из предполагаемого маршрута высокого гостя, начались загодя. В том числе и мощение Трактовой. Все-таки осень, конец сентября (по нынешнему «штилю»). Не хватало еще, чтобы император где-нибудь в грязи застрял... Поэтому в благоустройстве «участвовали все жители города и крестьяне окрестных деревень», как позже писала пресса.

Неизвестно, что думал самодержец, спускаясь в Нижегородку по новенькой Трактовой, но некоторые «любопытства» в том «башкирском» путешествии у государя были. Не откажу себе в удовольствии несколько отступиться и часть из них напомнить.

Так, в Зиргане Его Величество выразило желание заночевать в доме станционного смотрителя Чистозвонова. Бывшая на сносях жена смотрителя, услышав о намерении императора, от такого свалившегося на нее счастья неожиданно разрешилась мальчиком. Узнав об этом, Александр Павлович пожелал увидеть нового подданного и положил в зыбку в качестве подарка 300 рублей ассигнациями. (Приличные деньги в хозяйстве того времени, между прочим: на них можно было купить 75 возов сена).

В продолжение эпизода рассказывают, что государь был не против стать и крестным отцом Чистозвонова-младшего, но так как в округе на тот час не удалось сыскать священника, а высокий гость торопился, дело ограничилось передачей еще 200 рублей смотрителю с наказом записать его, раба Божия Александра, в крестные отцы младенцу. Так сказать, заочно.

И вообще, подарков он не жалел. В Уфе преподнес жене полкового атамана Патранина, в доме которого неожиданно остановился, дорогой бриллиантовый перстень, а дочерям его — осыпанные бриллиантами же украшения (фермуары). Такой же, но мужской перстень достался в Бирске коллежскому секретарю Брудинскому, в доме которого для высокого гостя была приготовлена квартира.

А вот с уфимским балом у императора случился казус. Одна из девиц сама пригласила Александра I на танец. Государь на танец вышел, но позже высказался в том духе, что уж больно невоспитана в манерах стала нынешняя молодежь.

Белого танца еще не знали... Может, у нас его и изобрели?

Как бы то ни было, через два дня на третий Александр I из Уфы отбыл и через несколько часов прибыл в Бирск. Выполнив намеченную программу, наутро двинулся по тракту дальше, на Златоустовский завод...

Что ж, пожалуй, хватит истории вокруг да около нашей Трактовой. Ясно одно: никакой материальной памяти о пребывании в Уфе высочайшего лица того времени не осталось.

Кроме разве что брусчатки на Трактовой. Да и то...

Я не знаю, что особо красивого, да еще в превосходной степени, нашел широко известный кому-то Варламов на улице Трактовой.

И вообще, кто это — Варламов?

Звать Илья. Москвич. Журналист. (Впрочем, журналистом себя нынче называет любой, имеющий на своей страничке больше трех читателей, включая членов семьи). Был ли блогер вообще в Уфе и видел ли «красивейшую из красивейших» ее улиц? Сомнительно, судя по его отсылке к неким местным источникам: мол, пишут мне, что... и так далее. А если и был, то, глядя на опубликованные фото, он ниже улицы Урицкого не спускался. (Именно с нее в свое время начиналась Трактовая, да вдруг метров 100 от нее потом оттяпали и переименовали).

Строго говоря, там Трактовая не начиналась, а заканчивалась. Только в начале ХХ века городская дума постановила: «Начало улиц считать от реки, по правой стороне четные номера, по левой нечетные». (Так что, если вы до сих пор путаетесь в нумерации, прикидывайте, где река. Исключение — разве что сегодняшние улицы К. Маркса и Ленина. Они от берега до берега одной реки — Белой).

Самой Трактовой, конечно, больше, чем 200 лет. Не почти четыре с половиной века, понятно, как самой Уфе, но тоже порядком. Город с «дубовой крепостью» в устье Сутолоки разрастался сначала на восток и запад, а когда заселились северо-западные территории (район нынешних улиц Аксакова и Гафури), приезжий и пришлый простой народ начал обживать и западные склоны уфимской возвышенности.

Иссеченные оврагами склоны застраивались хибарами и корявыми домами-будками малоимущего люда, имеющего довольно смутное представление об архитектуре, а улицы носили (и носят) весьма непритязательные и малопривлекательные для серьезных транспортных магистралей названия — Слободская, Стрелочная, Паровозная, Лесопильная, Окраинная, Гаражная, Гончарная, Горная, Ущелье, Овражная и даже две Кузнецких... Если сухим летом по грунтовым дорогам еще можно было как-то проехать, то после любого дождя все эти крутые улицы превращалась в бурные потоки. Плохо спасали даже вырытые по обочинам канавы для стока воды. Их видно на старой открытке конца ХIХ — начала ХХ века; и, заметьте, в явно постановочном кадре нарядные дамы прогуливаются, но деревьев на Трактовой так ни одного и не появилось. Мол, хватит с вас и брусчатки. Тут и главные, то есть более богатые улицы, еще не везде вымощены. В начале ХХ века из 122 километров уфимских тротуаров лишь на 15 километрах имелись мостовые, а асфальтирование в центре города только начиналось. (Так что Ленин с Наденькой еще в темноте и по грязи на сходки ходили).

Народ в этническом и религиозном смысле подобрался самый разношерстный. Три мечети, медресе, мектебе, римско-католический костел, православные Крестовоздвиженская церковь и Никольская часовня. Плюс «убегшие» от церковных властей, преимущественно нижегородские и вятские староверы, плюс разного рода сектанты... Это все опять к тому же: в эстетическом отношении архитектурный ансамбль на Трактовой сложился, прямо-таки скажем, чудовищный.

А что сейчас? Может быть, сейчас лучше?

Да, появилось электричество (с редкими уличными фонарями), проведены газ и вода (включая уличные колонки), а вот ливневые коллекторы, те самые рвы для стоков, теперь забиты, захламлены, а то и попросту завалены, чтобы личные машины могли свободно въезжать в гаражи.

— Я по этой улице уже двадцать лет хожу. Как большой ливень — так вся вода поверх брусчатки идет, а если проливной хлынет — то тротуар размывает и булыжники выворачивает. Оттого ямы образовались, местами и не проехать, — говорит Александр Кудисов, служитель местной Крестовоздвиженской церкви.

— А правда, что булыжники здесь толщиной до полуметра уложены?

— Ничего подобного. Когда тут газ проводили, кладку под столбы разбирали. В один слой камень. А под ним глина. Я сам видел. Может, местами где и толще, я не знаю.

... А вот женщина, пенсионерка, бредет снизу вверх. В магазин, видимо. Он тут один, да и тот на Урицкого, наверху. На Трактовой вовсе нет. Хорош «тягун» — с полкилометра! На половину горы Иремель потянет. Два раза сходил — считай, на вершину поднялся.

Вынужденная покорительница высот назвалась Зилей Минигалеевной:

— Так-то мы, те, кто снизу, в Нижегородку в магазин ходим, за железную дорогу, но там молока разливного нет, да и яйца, думаю, может, тут дешевле. Если б хоть по 52 рубля, я б взяла десяток. А в аптеку — так только сюда, больше некуда. В Нижегородке аптека совсем далеко...

...Еще одна женщина идет, но та уже сверху вниз движется. Мелко перебирает ногами, семенит.

— Извините, вы часто здесь ходите?

— Нет! — не расположена к разговору собеседница.

— А почему?

— Скользко потому что! Не видите, что ли?

Вот... А склоны оврагов здесь по-прежнему похожи на выставку школьных скворечников, налепленных друг на друга...

Есть, конечно, симпатичные дома. Так сейчас любую развалюху сайдингом обшей — вот она, красота, и будет.

Казалось бы, что тут обсуждать? Сохранять надо. И охранять. Даже не просто в плане особо актуального сегодня развития туристической отрасли, а ради сбережения собственной памяти.

Да, сделать из Трактовой картинку действительно сложно. Но возможно. Если мы этого хотим. Но пока кроме магазина и пивнушки «на горе» здесь ничего нет.

А почему бы не организовать по единственной булыжной мостовой города пешеходный маршрут? Хотя бы вниз. Восстановить стилизованный под современность керосиновый погребок времен 50-х годов прошлого века, когда на электричество еще особо не надеялись. Открыть пару сувенирных лавок с соответствующим ассортиментом (ведь додумались же в Елабуге до петровской рюмки-«мухи»). Или постоялый двор с ямщиками... А уж внизу туриста может ждать автобус. Чтобы вывезти его к более «высокой» цивилизации по другой дороге, асфальтовой. Ну, скажем, через улицу с экзотическим названием Ущелье.

Только ее сначала надо заасфальтировать. А Трактовую — отремонтировать.

Вот тогда и будет чем хвалиться. И не Варламову, а нам.