Выйти на дыхание

Виртуальными медицинскими консультациями в интернете не пользуется только ленивый. На вопросы пользователей отвечают самые разные доктора — терапевты, гинекологи и другие специалисты, которые порой даже лечение заочно назначают. И только реаниматологи не увлекаются виртуальными советами. Потому что на вопросы, которые задают этим докторам пациенты и их родственники, зачастую может ответить только Господь Бог. «Там, наверху, в его большой амбарной книге все про всех написано», — старается разрядить пронизанный адреналином воздух реанимационного зала, где только что сражались за жизнь больного, завотделением анестезиологии и реанимации № 2 Республиканской клинической больницы Гузель Кучукова. Врач, которая за 34 года работы в реанимации спасла десятки, а то и сотни жизней, знает, что нужно сказать человеку, находящемуся на грани.

Реаниматолог — тот же прокурор

— Когда вырасту, придумаю такую таблетку, от которой пройдут все твои болезни, — обещала маленькая Гузель любимой бабушке. А та в свою очередь воспитывала внуков в духе Корана, учила терпению и уважительному отношению к людям. Многое в характер дочки заложила мама, заслуженный педагог. Девочка росла рассудительной, всегда стремилась докопаться до сути вещей и мечтала стать следователем или прокурором. Но, на счастье ее будущих пациентов, юрфака в республике тогда не было, а отправлять дочку учиться за тридевять земель родители не захотели, и она пошла учиться на … врача. Оказалось, профессии прокурора и реаниматолога сродни — и в той, и в другой нужно уметь анализировать и принимать жизненно важные решения. Наверное, поэтому у Гузель получилось. Опять же с учителями повезло. До сих пор вспоминает их добрым словом, в частности, профессора Дамира Еникеева, который смог заинтересовать студентку тайнами патофизиологии, и доцента Александра Легоса, анестезиоло-
га-реаниматолога от бога.

Мужская работа

В интернатуру по реаниматологии-анестезиологии принимают студентов с самыми высокими баллами: чтобы видеть на несколько шагов вперед и быстро принять правильное решение, надо много знать. Берут в основном парней, ведь редкая женщина может похвастать стальными нервами, холодным умом и способностью на работе забывать обо всем. И хотя Гузель была уверена в правильности выбора, еще студенткой пошла работать на скорую. Эта, по-своему, экстремальная работа не только не отвратила молодого специалиста, а, наоборот, воодушевила, ведь КПД врача здесь зачастую равняется человеческой жизни.

Правда, и этой сильной женщине поначалу приходилось нелегко, ведь, пожалуй, никто не сталкивается со смертью больных так часто, как анестезиолог-реаниматолог. Да и спустя годы не всегда получается отстраниться от лишних эмоций, потому что, в отличие от зарубежной медицины, где личность больного никого не интересует, в нашей еще живы традиции земских и советских докторов, которые не просто лечили, а сострадали больному. «Мы все чаще говорим техницизмами: УЗД, МРТ, КТ, но больной человек ждет не этого: он надеется на сострадание и адекватное лечение, и на то, что на грани между жизнью и смертью не останется в одиночестве», — говорит Кучукова.

Меньше знаешь — лучше спишь

И прожить можешь дольше, убеждена Гузель Узбековна, которая каждый день видит, как «работает» позитивный настрой. Оптимизм пациента, который во что бы то ни стало стремится выздороветь, а не размышляет о «степени тяжести» своего состояния, помогает быстрее выкарабкаться, в то время как излишняя осведомленность зачастую вгоняет человека в депрессию со всеми вытекающими. Поэтому, признавая все достижения зарубежной медицины, Кучукова против одного из основных ее принципов, когда пациенту сообщают «голую» правду о его состоянии, которая сама по себе может запустить процесс саморазрушения. Бывало, что люди перед несложной плановой операцией так нагнетали обстановку, на всякий случай заранее прощаясь с родней, что действительно имели осложнения. А стимулы, чтобы собраться и, как говорят реаниматологи, выйти на дыхание, у каждого свои. И пока жизнь продолжается, от трагического до смешного — один шаг. Только-только человек был на грани, и вот он уже обсуждает с соседями по палате, когда лучше высаживать рассаду и копать картошку.

Подарков от пациентов реаниматологи не ждут, они привыкли оставаться «за кадром». Если хирурга, который удачно провел операцию, пациенты готовы носить на руках, то с врачом, который поддерживал в них жизнь, зачастую даже не здороваются. Это объясняется просто: они его не помнят — когда человек на грани, мозг стирает все лишнее, что связано с болью, страхом, в том числе и лицо врача.

Сколько бы ни работала Кучукова в реанимации, не перестает удивляться уникальности человеческого мозга. Был случай, когда пациент после операции под наркозом, подразумевающим глубокий сон, смог пересказать докторам все, о чем они говорили в операционной. «С научной точки зрения это необъяснимо, мы даже пересчитали дозы введенных лекарств — он просто не мог ничего слышать, но слышал!» — поражается реаниматолог.

Как-то был случай на дежурстве: старичок с отеком легкого кричал в реанимации на татарском: «Душа выходит, душа выходит!» А потом удивлялся, как Гузель Узбековна ему душу на место вернула, если он, прекрасно говоривший на русском языке, умудрился его позабыть!

Вообще, в том, как понимает свою работу доктор Кучукова и как она к ней относится, слово «душа» ключевое. Поработав в реанимации, поневоле задумаешься об этой невидимой субстанции — не зря врачи часто становятся философами. В том, что уход из жизни еще не конец, доктор уверена, но говорит об этом с осторожностью.

Уйди с дороги, ещё не время!

В отличие от коллег, которые пишут книги по рассказам пациентов «о свете в конце тоннеля», она считает, что расспрашивать об этом больных неэтично, как бы врачу ни хотелось. Захотят — сами расскажут. Такой случай у доктора был лишь однажды. Пациентка с серьезным заболеванием крови, не раз попадавшая в реанимацию, рассказала, как в состоянии клинической смерти оказалась на станции метро в Петербурге. Навстречу бежал бородатый мужчина в косоворотке. Поравнявшись с ней, крикнул: «Не мешай, тебе еще не время!» И все пропало. Уже дома она увидела этого мужчину по телевизору — это был Игорь Тальков, в тот день отмечали сорок дней со дня его смерти. Когда сопоставили даты, оказалось, что женщина чуть не умерла как раз в тот день, когда убили известного певца, которого, по ее словам, она знать не знала. И описанную ею станцию метро друзья из Питера тоже отыскали.

«Только не думайте, что я сумасшедшая», — обратилась к врачу пациентка, которая, к слову, рассказала Кучуковой еще один случай, когда ее отправили с небес на землю. Будто бы она стояла в большой очереди, в которой были мужчины и женщины, старики и дети, а какие-то странные существа пропускали или не пропускали их вперед. Когда подошла очередь, ее отодвинули в сторону, и она очнулась…

Кто-то скажет, мол, в бессознательном состоянии и не такое привидится, но, согласитесь, в такие истории хочется верить. Особенно тем, кто уже у последней черты, и их близким.

Либо «да», либо «нет»

Родственникам особенно тяжело томиться в неведении, и они одолевают докторов вопросами: чего ждать, какой прогноз? Но в том-то и специфика реанимации, что ситуация может кардинально измениться в долю секунды. И близкие начинают паниковать. Некоторые даже экстрасенсов в больницу пытались провести. «Может, это просто совпадение, но пациентам, которых лечили на расстоянии подобным способом, зачастую становилось только хуже, — рассказывает Кучукова. — Я всегда говорю родственникам больных, что за их жизнь борются две команды: врачи, которые делают все, что в их силах, и близкие, которые должны им доверять. Даже если человек в коме, но показатели аппаратов дают малейшую надежду, его продолжат лечить. Несколько лет назад пациентка, пережив клиническую смерть и шестимесячную кому, вернулась к полноценной жизни, даже стихи в 43 года писать начала. Если же человека спасти не удается, остается утешиться тем, что мы сделали все, что в наших силах».

Прошло уже более 30 лет, но Гузель Узбековна хорошо помнит первую профессиональную победу над смертью и первое поражение. И в том, и в другом случае это были молодые мужчины: у одного обгорело 90 процентов тела, у другого было серьезное ножевое ранение. И того, и другого старались спасти, но один умер, а другой перенес клиническую смерть… и вернулся к жизни.

И в этом судьба реаниматолога — каждый день быть на разных полюсах. Если психологически к этому еще как-то можно привыкнуть, то от законов природы и врачу никуда не деться: реанимация человека сопровождается колоссальным выбросом адреналина, после которого ты как выжатый лимон, а между тем дежурство никто не отменял. «Но если бы начать с начала, все равно стала бы реаниматологом, — говорит Гузель Кучукова. — У нас в работе либо «да», либо «нет», и когда «да» и человек остается здесь, — это такое глубокое счастье, которое ни с чем не сравнить. К смерти невозможно привыкнуть, хотя большинство обывателей считает, что врачи привыкают ко всему».

Одно тревожит завотделением анестезиологии и реанимации: среди ее коллег нынче в основном пенсионеры. Если в США анестезиолог-реаниматолог — самый высокооплачиваемый специалист, то у нас, чтобы хоть как-то заработать, нужно жить в больнице. Это колоссальная ответственность за больного, психологическая и физическая нагрузка, бессонные ночи. Не все к этому готовы.

Постскриптум

Однажды, разбирая чердак в старом деревенском доме, знакомые Гузель Узбековны наткнулись на книгу, в которой их родственник — бывший хозяин дома — когда-то вел учет односельчан:

«…Сайфулла, 67 лет, умер от сердца, Хуснулла, 69 лет, пожелтел, Ханиф (без возраста) — время подошло». Последний, видимо, был глубоким стариком, который уже и сам не помнил, сколько живет на свете. Гузель Кучукова сторонница теории о том, что биологический предел человека не 70 — 80 лет, а 150. Чтобы достичь его, нужно в первую очередь повысить стрессоустойчивость. Или хотя бы научиться правильно снимать напряжение. Рецепт доктора — любить людей со всеми их достоинствами и недостатками, радоваться каждому дню, быть поближе к земле. Сама она завзятый садовод. И, конечно же, женщина с мужским характером не может не любить рыбалку.

БЛИЦИНТЕРВЬЮ

— Большинство людей панически боятся наркоза. Современный наркоз и правда безвреден?

— Мы сейчас работаем с препаратами, которые не вредят, а, наоборот, помогают человеку справиться с нагрузкой, защитить мозг, сердце, внутренние органы. Все они щадящие, но, конечно, у каждого из них есть побочные эффекты и противопоказания, которые и должен проанализировать анестезиолог-реаниматолог и постараться свести к минимуму.

— Галлюцинации при выходе из наркоза — это тоже «побочка»?

— Это результат взаимодействия препарата с организмом. Внутри у каждого из нас своя «химическая фабрика», отсюда такие разные реакции. Галлюцинации чаще бывают у людей эмоциональных, возбудимых, в особенности у женщин. Поэтому накануне операции и дают препараты, снимающие внутреннее напряжение.

— Люди больше всего боятся не проснуться после наркоза или, наоборот, уснуть недостаточно крепко. Некоторые жалуются, что чувствовали боль во время операции…

— Это возможно, разве что когда накладывают последние швы. У нас сегодня очень серьезная техника, контролирующая работу сердца, дыхания, есть монитор, определяющий глубину наркоза, то есть глубину сна. Поэтому врач может все контролировать.