Сто лет, и рюмочка в обед

Дверь нам открыла женщина, которой явно пенсия еще не светит, из зала выглядывал пожилой крепкий мужчина — максимум лет семидесяти на вид.
«Кто здесь собирается отмечать столетний юбилей?» — с удивлением озирались мы в квартире Хайруллиных.

Сюда мы отправились не без легких препирательств в администрации города Белебея. Нам предложили встретиться с Шалиуллой Зайнулловичем, поговорить, написать о нем. Предложение это, честно говоря, нас не слишком вдохновило. Времени было в обрез, а подобное общение к оперативности не располагало, как и не предвещало четкой внятной беседы. А потому робко попытались отбиться:

— А здоровье у него как? Хуже не станет, а то разволнуется…

— Нормальное у него здоровье, не беспокойтесь.

— А он может говорить для печати?

— Может, может…

И вот мы здесь. Выглядывающий мужчина столетним дедом и оказался. Когда он пожал руку нашему фотокору Ринату Разапову, тот восхищенно хмыкнул:

— Рукопожатие-то какое крепкое!

Прямо с порога стало ясно, что атмосфера в этом доме непринужденная, легкая. Никто никого ничем не грузит. Все открыты и добры по отношению друг к другу, без затаенных обид и камней за пазухой. Что и подтвердил подоспевший вскоре сын юбиляра Назиб. Зачастую нашу беседу взрывал дружный смех.

— Ничего, хорошо живу, полностью всем доволен, хотя всякое в жизни бывало, — резюмировал Шалиулла Зайнуллович, пропуская перед обедом традиционные пятьдесят граммов.

Без рюмки столетний дед за стол не садится. Потребляет исключительно крепкий напиток, и три раза в день: во время завтрака, обеда и ужина. Но никого никогда эта привычка не напрягала, поскольку никто под хмельком его сроду не видел.

А вот насчет табака старожил грешен до сих пор, но опять же — в меру. Наверное, в этом секрет безвредности вредных привычек. По этому поводу у них с сыном — веселая тяжба. В детстве Назиба совратили дружки покурить папироску. Отец, который детей никогда пальцем не трогал, на этот раз рассердился не на шутку. Но принципам своим изменять не стал, и в качестве наказания закрыл сына в погреб. Эта мера оказалась весьма эффективной: страх остался на всю жизнь и перед куревом, и перед заточением. К сигарете Назиб с тех пор ни разу не прикоснулся, и в погребе не был тоже ни разу. За припасами вынуждена лазить жена.

Зато теперь ситуация с точностью до наоборот: отец просит у сына позволения выкурить папироску, а тот строг до невозможности. Почуяв запах, ворчит:

— Опять дымил втихаря?

Просто дети переживают за пожарную безопасность, да и за здоровье тоже: все-таки немолодой уже… Но иногда устраивают ему небольшой праздник и дают прикурить открыто.

Невестка Райля, обаятельная и бойкая женщина, прямо души в свекре не чает. Но возмущается, что летом он в деревню рвется и не слушается там: копать пытается, грядки полоть. Ну никак на месте ему не сидится. И так еле уговорили его к ним в город перебраться. Согласился, но только на зиму. Ходит гулять, на четвертый этаж спокойно поднимается. Уже за девяносто ему было, а все сам домовничал, за быком смотрел, кормил его тщательно. С бабушкой своей, то есть женой — Сабирой Ульдановной, прожили пятьдесят два года. Померла она на восемьдесят третьем году. Перед смертью сказала невестке, что и с дедом они хорошо ладили, и с ней за 21 год слова плохого друг другу не сказали.

Пока дед был в силе — никак не хотел покидать свой деревенский дом. И соседи нашли очень остроумный выход: уговорили тещу сына Назиба пожить с ним. И шесть лет Шалиулла Зайнуллович был под присмотром.

О секретах долголетия в этой семье не рассуждают, просто живут, как бог на душу положит, стараются никому не делать зла, заботиться друг о друге и жить с миром в душе. Хотя дед как раз изредка этот мир и может порушить исходя из вспыльчивости своего характера. Главная причина кроется в том, что в деревню его долго не везут. Вспылит и тут же стихнет. А так, вообще, характер у него на редкость спокойный, уравновешенный. И наследственность неплохая: отец его дожил до 103 лет, братья тоже долго жили, восьмидесятилетний рубеж в их родне преодолевали все.

Никаких университетов Шалиулла не заканчивал — не до учебы было. Страшный голод двадцать первого года запомнился на всю жизнь: из одиннадцати детей трое умерли. А бедные вообще вымирали семьями. Еще страшная трагедия потрясла всю округу в годы Гражданской войны: шестьдесят человек молодых ребят до двадцати лет собрали и расстреляли, а потом порубили всех шашками. На этом месте до сих пор памятник стоит возле деревни Чукадытамак. Помнит старожил, и как Чапаевская дивизия проходила через деревню. Пацаны стояли и смотрели, как мчались кони, как пыль взвивалась из-под копыт и долго потом еще висела в воздухе.

Кстати, насчет обид, которые нельзя копить, если хочешь долго жить. Говорят же, что они на здоровье пагубно отражаются… Шалиулла Зайнуллович от природы человек не обидчивый, но на отца одну обиду держит до сих пор — за то, что он всю скотину в колхоз сдал во времена коллективизации. С болью вспоминает дед тридцатые годы, когда опустел их конный двор.

Ну и, конечно, Великую Отечественную — тоже с болью. Именно потому, что участвовать в ней ему не пришлось. В семь лет потерял глаз. Брат Нурулла выстрелил из лука и нечаянно попал. А сам пошел на фронт и погиб. Шалиулла потом думал, что он вместо него сражался и пал смертью храбрых. И еще страдал, что даже в армию его не призвали: тогда ведь не служить стыдно было — во всяком случае он сам так досадливо полагал. Но всю жизнь работал — труженик тыла. До войны трудился в сельпо, после войны — завскладом, потом в колхозе на разных работах. В том числе, и находясь на заслуженном отдыхе, сложа руки не сидел. Детей тоже приучил жить засучив рукава, полагая, что жизнь человеку именно для этого и дается. И именно непрестанный труд является главным условием долгой и счастливой жизни.

— Если не работать — зачем тогда вообще появляться на свет? — недоумевает столетний дед.

А потом по нашей просьбе принимается считать свое потомство. У него не очень получается — сбивается уже на внуках. На помощь приходят сын с невесткой, и все дружно пытаются загибать пальцы, но запутываются на правнуках. И потому такой хоровой подсчет показал, наверное, только приблизительное богатство: 2 праправнука, 23 правнука, 15 внуков и 7 детей.

В радость ли будет старость — зависит не столько от возраста, сколько от самого человека. Не раз приходилось замечать: лицо человека — словно лист бумаги, на котором отпечатываются прожитые года, испытанные эмоции и совершенные поступки. Наверное, поэтому иногда приятно смотреть на стариков, чей облик наполнен добротой и благородством, а холодная красота молодых бывает отталкивающей. На лбу у Шалиуллы Зайнулловича множество ровных, глубоких морщин. Но они его ничуть не портят, скорее украшают, словно строчки достойно прожитых лет…

Провожал юбиляр нас, смеясь:

— Вот какой век мне бог послал. Удивляюсь и радуюсь. Приезжайте в гости. Я долго буду жить. Еще сто лет…

ЧУДО-ДОЛГОЖИТЕЛИ

Фанис Фамутдинов из села Усть-Табаска Аскинского района нашей республики на 76-м году жизни в восьмой раз стал отцом. Это его третий ребенок в браке с 36-летней Зульфией. Первая супруга умерла несколько лет назад. До этого обе жены вполне мирно уживались под одной крышей. При этом младшая ухаживала
за старшей, которая из-за болезни оказалась прикованной к постели.

* * *

Старейший человек земли — японец Дзироэмон Кимура. Его документально подтвержденный возраст — 116 полных лет. Он вполне бодр и жизнерадостен. В сто лет жизнь только начинается, считают на японском острове Окинава. Здесь проживают 457 человек, которые уже отметили вековой юбилей. Говорят, что этот остров — самое здоровое место в мире.

* * *

104-летний армянин Мовсес Дермишан ни разу не был на больничном и не вызывал скорую помощь. Ветеран Великой Отечественной войны, он по сей день находится в твердой памяти и ясном уме. Недавно начал пользоваться очками. Себя долгожителем не считает, поскольку его дед прожил 110 лет.

РЕКОРДЫ ДОЛГОЙ ЖИЗНИ

В Японии — самая большая продолжительность жизни.

* * *

В Хакасии популярен клуб по интересам « Кому за сто…»

* * *

Больше всего долгожителей в Чеченской Республике — 159 человек.