Посадка на турецкие нары

Через 14 минут после взлета АН-24 из пилотской кабины вышел бортмеханик. Навстречу ему с передних мест поднялись трое парней и бросились к двери кабины. Она оказалась запертой изнутри. Бортпроводница попыталась урезонить, как она полагала, хулиганов, и получила удар в лицо. Стюардессе приказали уведомить командира о захвате самолета и требовании лететь в Турцию…

Так тридцать лет тому назад стремительно развивались события, непосредственным участником которых стал наш земляк Ришат ХАЛИКОВ. В ту пору он был консулом в Турции.

Летели в Одессу, оказались в Синопе

— Как вы узнали о чрезвычайном происшествии?

— Это произошло седьмого ноября. Один из дипломатов пригласил в гости. Только сели за стол отметить самый почитаемый в ту пору праздник — звонок: вызывает посол. Приезжаю в посольство — там совещание: осуществлен угон самолета вооруженными преступниками, на борту раненые — бортмеханик и пассажир. Министр гражданской авиации СССР Борис Бугаев на прямом проводе — в Москве уже знали, что самолет приземлился примерно в районе Трабзона. И мне предстояло туда ехать. Тут нелишне уточнить: все Черноморское побережье Турции в ту пору было закрыто для советских дипломатов. Понятно: мы в Варшавском договоре, они в НАТО. Чтобы дипломату перемещаться по Турции, надо было получить разрешение за двое суток.

— Как же вам удалось проникнуть в закрытую зону?

— Тут особый случай. Бандиты угнали рейсовый самолет, поэтому турецкая сторона выдала нам разрешение без всяких проволочек.

— Удивительно, как гражданский АН-24 смог беспрепятственно пересечь воздушную границу вероятного противника и совершить посадку на американской военно-воздушной базе.

— Преступники планировали приземлиться в Самсуне, их поджидали сообщники. Но там бушевала гроза. Командир повел самолет на Синоп, что соответствовало обратному курсу. Откуда он мог знать, что там находилась американская база, имеющая взлетно-посадочную полосу? Почему чужой самолет без осложнений пересекает границу — это вопрос эффективности ПВО, американской, в частности. Кстати, когда сели, к самолету долго никто не подходил ― не могли взять в толк, что произошло, откуда свалился гражданский лайнер? Когда к трапу подошли турецкие полицейские, угонщики долго не верили, что это территория Турции: ориентиры-то им дали Самсуна. Говорят, в Лиепае сели, в Прибалтику прилетели, это маскарад КГБ, спланированная акция, из самолета не выйдем. Туркам пришлось, как говорится, на пальцах доказывать, что это не так: показывали коробки спичек, деньги...

— Откуда взялась турецкая полиция? На военной базе особый режим.

— Так и событие не рядовое. Пришлось американцам пропустить полицию. Турецкая сторона была заинтересована в скорейшем разрешении конфликта — в самолете же люди. До нашего приезда пассажиры наотрез отказались принимать пищу: в ту пору был силен элемент недоверия. Это сейчас в Турции наших граждан встречают радушнее, чем в некоторых бывших союзных республиках. Мало того, что пассажиры были голодны — все продрогли, двигатели не работали из-за отсутствия топлива, аккумуляторы сели. Первое, что я сделал, поднявшись на борт, — распорядился накормить людей, раненых доставить в госпиталь. Привезли молоко для детей, какие-то национальные блюда, шашлыки... Порции за порциями доставляли к трапу. Турки заявили: вы наши гости, платить не надо. За топливо, правда, пришлось платить — горючее было американское. Раненым оказали необходимую медицинскую помощь, доставили к трапу самолета. Аккумуляторы зарядили, людей обогрели, проверили самолет на готовность к полету. С американцев к тому времени оцепенение сошло, они все аншлаги, вывески на базе прикрыли то ли брезентом, то ли рогожей какой-то, но шел дождь, дул сильный ветер, срывал камуфляж. «WELCOME TO THE AMERICAN BASE» читалось отчетливо. Чтобы не обострять отношения, делаем вид, что ничего не понимаем. Но когда самолет стали заправлять афроамериканцы, я все же не выдержал, с умешкой замечаю представителю турецкой стороны: «Какие у вас парни загорелые!». «Они, ― отвечает, ― из южных провинций призваны, оттого и смуглы очень».

— Как вели себя в такой ситуации пассажиры, пережившие сильнейший стресс?

— Достойно себя вели, никаких истерик. В салоне были в основ— ном женщины с детьми — они летели из Краснодара на свидание с главами семейств, моряками теплохода, на пару дней зашедшего в Одессу. До сих пор помню фамилию одного пассажира — Иван Середа. Это он, участник Великой Отечественной войны, попытался оказать сопротивление угонщикам и был ранен ножом в предплечье. Пилоты не могли даже предположить, каким будет исход, и вынуждены были уничтожать закрытую служебную информацию, которая имелась на борту. А как? Сжигали! Представляете? В кабине самолета! Дым по всему салону... Но никто из пассажиров даже не пожаловался на неудобства.

Шулер с братьями просчитались

― Почему угонщики пошли на рискованную попытку захватить самолет? Шансов практически не было никаких. Или я не прав? Может, преступники были этакими суперменами?

— Обычные молодые люди, ничем не примечательные, до поры до времени тихо-мирно жившие в Краснодарском крае. Потом братья Шмидт, Виталий и Борис, вместе с приятелем Артуром Шулером неоднократно обращались с требованием разрешить выезд на постоянное место жительства в ФРГ. Кто бы в ту пору рискнул подписать им визы на выезд из СССР? Надо отдать должное угонщикам: если бы не гроза в Самсуне, расчет вполне мог себя оправдать, их заграничные сообщники учли все, но противостоять природе, а затем мужеству экипажа, не смогли.

— Вы не отслеживали судьбу незадачливых преступников?

— Мне даже пришлось участвовать в судебных заседаниях: Турция отказала в их депортации в Союз. Суд в Синопе оправдал троицу: очень сильные адвокаты взялись за их защиту. Они убедили, что это был акт стремления к свободе. Незамедлительно последовал демарш на всех уровнях. Состоялся второй судебный процесс ― в Зонгулдаке, провинции, где левые партии не раз приходили к власти, здесь сформировалась своеобразная вотчина пролетариата. Суд согласился с доводами обвинения, приговорив угонщиков к длительным срокам заключения. Думаю, в СССР наказание было бы не столь суровым.

«Типичному турку» дозволено

— Из столицы Турции до Синопа путь, насколько я понимаю, не ближний. Как вы добирались?

— Расстояние ― не самое тяжелое испытание. Дорожные условия очень непростые. Ноябрь, дождь, шоссе петляет по горам ― перевалы, подъемы, спуски... И так — десять часов безостановочного путешествия. Без цепей на колесах машины лучше не рисковать. Только к трем часам ночи удалось добраться до цели.

— Вам, наверное, приходилось постоянно докладывать послу о предпринимаемых усилиях?

― И докладывал. Регулярно выходил на связь, хотя в ту пору о мобильных телефонах никто понятия не имел. Я звонил послу... из кабинета губернатора. Могу только догадываться, почему мне было дозволено это делать. Быть может, помогло знание турецкого языка, да и по внешнему виду я типичный турок, ко мне хорошо относились, и многие вопросы удавалось решать без видимых преград.

— Газеты, радио, телевидение той поры почему-то замолчали историю с угоном АН-24. Представляю, что бы творилось в СМИ, случись такое в наши дни (тьфу, тьфу!)... Вы бы точно стали героем серии репортажей. Может, и орденом бы наградили...

— Я без поощрения не остался. За образцовое выполнение задания министр иностранных дел объявил благодарность с занесением в трудовую книжку, чем я весьма горжусь. Почему не афишировали происшествие?.. На мой взгляд, есть как минимум две причины. Не принято было о таких вещах трубить, раз. И во-вторых, случилось более резонансное событие, затмившее все остальные: едва мы добрались до Анкары, СМИ уже на все лады комментировали смерть «дорогого Леонида Ильича Брежнева».

Кстати

Я как консул посещал этот район, в том числе Трабзон, когда там на выезде играла команда «Динамо» (Киев). С легендарным футболистом и тренером Валерием Лобановским теплые отношения установил. Олег Блохин тогда блестяще играл. С ним подружился при весьма комичной ситуации. Он заказал в местном магазине шторы, да просчитался ― денег не хватило. Турки пожаловались на необязательного покупателя, пришлось идти в гостиницу, улаживать конфликт. Нашел продавца и с укором говорю: «Пойми, он же спортсмен, откуда у него столько денег?». В конце концов договорились, сошлись на приемлемой цене. Только Блохин «перегорел» — шторы ему уже и не нужны стали. Такие были времена: не какая-нибудь нынешняя скороспелая «звезда» ― великий Блохин не мог позволить себе такую закордонную «роскошь», как три метра ткани.

Кстати

Самый интересный момент. Я в то время жил на улице Габричевского — Моссовет выделил двухкомнатную квартиру. Этажом ниже жил Александр Петров, а напротив — Николай Варенов. Позже выяснилось, что все мы были причастны к описываемым событиям. Варенов в тот день был оперативным дежурным в МВД и отслеживал происшествие. Петров работал летчиком. Его самолет пролетал в том районе, и переговоры пилотов АН-24 из-за недостаточной мощности бортовой радиостанции он ретранслировал диспетчерам аэропорта.

i