Не настигла кара «Чёрного орла»

В последнее время все чаще случаются дискуссии по поводу правомерности увековечения имен в названиях улиц. Многие из известных на всю страну деятелей никакого отношения к нашей республике не имеют. Другие, напротив, и родом отсюда, и заметный след оставили в историческом прошлом Башкирии, но мы о них практически ничего не знаем.

Например, одна из улиц центра Илишевского района села Верхнеяркеево названа именем Сахибгарея Яримова. Но не все знают, за что именно удостоен он такой чести. А между тем этот человек прожил удивительно яркую, хоть и полную лишений жизнь.

Сахибгарей родился в 1883 году в семье бедствующего землепашца Габдулислама из деревни Игметово тогдашней Исмаиловской волости Бирского уезда, ныне Илишевского района. Сызмальства познал немало горя. Когда ему еще не было восьми лет, не стало отца, спустя три года пришлось хоронить мать. И все равно беспросветная нужда не отбила в нем желания учиться. Ежедневно преодолевал он 30 верст до села Асяново, где находилась начальная школа.

Прошло время. Прослышав о том, что мужики отправляются на заработки на золотые прииски, Сахибгарей решил примкнуть к ним. И семь лет работал на приисках Кочкарской золотоносной системы Южного Урала.

Труд на приисках был чрезвычайно тяжел. Рабочий день длился от зари до зари. Под землей, в сырых шахтах, под нависшей над головой породой рабочие добывали золотоносный песок, нагружали им бадьи, которые затем поднимали наверх и доставляли на промывку. Быт был абсолютно неустроенным, питание — скудным. Люди часто получали травмы, «зарабатывали» различные болезни, а нередко и умирали прямо на работе...

И все-таки испытывавшие острую нужду селяне шли на прииски, потому что это сулило такие деньги, которых в деревне ни за что не заработаешь.

Пребывание в шахтерской среде заметно повлияло на мировосприятие Сахибгарея. Он чувствовал, как в обществе зреет недовольство господствующей в стране верхушкой, как нарождается и набирает силу протестное движение на Урале. И когда в апреле 1912 года по всей России разнеслась весть о стихийных выступлениях отчаявшихся рабочих Ленских золотых приисков, Сахибгарей искренне сочувствовал им.

Вопиющая несправедливость правила и на малой родине Сахибгарея. В 1913 году урожай был на редкость богатый. Дюртюлинские купцы Трапезниковы вывозили зерно даже за границу. При этом хлеботорговцы держали крестьян на голодном пайке, скупали у них урожай подешевле. Несмотря на огромные запасы хлеба, землепашцы жили впроголодь. А тех, кто высказывал недовольство, нещадно били. Бывало, они вовсе пропадали без вести.

В таких условиях Сахибгарей видел свое предназначение прежде всего в том, чтобы обучить бедняков элементарной грамоте. Поднакопив деньжат на приисках, он открыл в собственном доме школу. В то время школы были только в городах и крупных населенных пунктах, где в основном учились дети из состоятельных семей. А он набирал учеников из числа детей бедняков, покупал им учебники, тетради, карандаши.

Послереволюционные годы выдались весьма драматичными. Не всем новая власть пришлась по душе. То тут, то там вспыхивали повстанческие движения. В наших краях ситуация усугублялась тем, что администрация Уфимской губернии всеми силами сопротивлялась переходу подконтрольных ей уездов под управление молодой республики. К тому же недовольство крестьянских масс вызывало насильственное изъятие запасов зерна. А если есть экономические предпосылки для протестных настроений, всегда появляются те, кто примешивает к ним идеологические лозунги.

В феврале 1920 года наш край был охвачен так называемым восстанием «Черного орла». Народ, вооруженный вилами, топорами, граблями, встретил в Дюртюлях красноармейцев, присланных для продразверстки, и всех уничтожил.

Под горячую руку озверевшей толпы попал и сельский учитель Сахибгарей Яримов. Когда его, избитого до неузнаваемости, конвоировали в село Бакалы, где располагался штаб «Черного орла», ему удалось бежать благодаря местным крестьянам, которые нашли ему надежное убежище, подлечили его.

После подавления мятежа жизнь в нашем крае постепенно вошла в мирное русло. Яримова ввели в состав Исмайловского волостного исполкома. Первые годы он работал в должности заместителя председателя волисполкома, а с мая 1923 года его возглавил. Впоследствии Яримова перевели на руководящую работу в волостной комитет ВКП(б). В марте 1930 года он переехал с семьей в Дюртюли, где заведовал Домом культуры, затем перешел на партийную работу.

Его внучка Резеда так вспоминает о последних днях любимого деда:

«Было обеденное время. Бабушка Хамида, чем-то опечаленная, заплаканная, вынесла деду суп. Мельком глянув на нее, он нахмурился, молча отхлебнул несколько ложек. Бабушка тем временем продолжала стоять у стола, в руках у нее была какая-то бумажка. Заметив это, дед взял ее, прочел написанное — это была похоронка на сына Рашита, павшего при защите Сталинграда. Дед отодвинул тарелку, встал из-за стола. Постоял молча и через некоторое время твердо сказал:

— Это судьба. Не нужно плакать. Мы его уже не вернем.

Вскоре после этого он слег, и уже не суждено было ему встать».

Сахибгарей Габдулисламович Яримов похоронен на старом кладбище в Дюртюлях.