Девять дней на другой планете

В конце июля удалось плюнуть на все — работу, огород, дом, розданные обещания — и уехать с женой в местный санаторий на девять дней. Столько должен был, как сказали в администрации, пустовать один из номеров. Дорога «в отпуск» — как путь в свободное светлое будущее. Иллюзия? Нет. Еще какая реальность! Сосновый бор, уже несколько столетий цепко обнимающий корнями горный склон из камня-плитняка, и величественный пруд с лилиями делают воздух легким, прохладным даже в жару и волнующе морским. Хвойные склоны Северной Каталонии просто отдыхают! Главная достопримечательность любого курорта — люди. Нет, не о персонале речь. Персонал любого уважающего себя санатория ненавязчив и незаметен — его как бы нет, но он всегда рядом. Я об отдыхающих. На второй-третий день вдруг делаешь открытие: а люди-то другие, не башкортостанцы вообще. Лица, речь, смех, одежда, распорядок — все это создает атмосферу, если хотите, иной планеты.

Метание тынзяня на хорей

Сергуй Пургин — мастер спорта по северному многоборью.

Соседи по столу Сергей и Елена Пургины — красивая пара, но довольно странная: завтрак, обед и ужин проходит у них, как у сомнамбул.

— Проснуться никак не можем, — объясняет Елена виновато. — И днем спим, и ночью, и даже утром.

— Сон после завтрака называют серебряным, — оправдываю их. — После обеда — золотым.

Пургины — из города Урай Ханты-Мансийского автономного округа. В северных широтах содержание кислорода в атмосфере на 20 — 25 процентов меньше, чем у нас. Поэтому урайцев наш воздух пьянит и валит с ног. Супруг Елены задумчиво ковыряет вилкой в тарелке: качество блюд не удовлетворяет ни мужчин, ни женщин. Сергей — коренастый, крепко сбитый, голубоглазый парень, мастер спорта по северному многоборью, причем действующий, ему бы побольше мясного, но приходится довольствоваться омлетом, запеканкой, макаронами и кусочком тушеного мяса, напоминающим раздавленную под колесами грузовика лягушку.

— Зато похудею, а то в спячке вес набираю, — превращал он минусы в плюсы.

Черты лица явно выдавали в нем метиса. Действительно, мама Сергея Альбина Михайловна по национальности — манси. «Очень красивая!» — заметил сын. Ее отец, дед Михаил, скромный человек, занимавшийся промыслом рыбы, грибов, ягод и охотой, в Великую Отечественную войну был, как и следовало ожидать, снайпером. Об отце Сергея интересно рассказала его супруга: «По национальности он уралец, прочитал много книг, работает слесарем-машинистом на газовом месторождении».

— Но такой национальности — уралец — нет, — не соглашаюсь с Еленой.

— Как нет?! Он же родился и вырос на Урале, — приводит она неопровержимый аргумент.

Да, Каменный пояс — особая территория России, где все коренные народы — одна семья. Кстати, сибиряки о себе говорят то же самое. Но западнее Урала сплошные разногласия даже у близких по языку и по вере этносов. Почему так?

Интересуюсь у Сергея северным многоборьем, которое обойдено вниманием нашего телевидения. В нем пять видов состязаний. Первый — тройной национальный прыжок с одновременным отталкиванием двумя ногами. Рекорд Сергея в нем — 11.08 метра — держался 15 лет. Тогда он стал чемпионом России, ему вручили высший почетный приз — кость коня. Второй вид — бег с палкой на 3 километра по пересеченной местности. Третий — метание топорика на дальность, до 190 метров. Ручка топорика напоминает крыло самолета. Четвертый — метание тынзяня на хорей. В переводе на «уральский» язык, тынзянь — аркан, вручную сплетенный из кожи оленя. Плетут месяцами, толщина с мизинец, длина — 30 метров, рыночная стоимость — до 30 тыс. рублей. Хорей — трехметровый шест. Таким арканом ханты и манси отлавливают оленей из стада. Пятый вид — прыжки через десять нарт, установленных подряд. Прыгаешь, сколько сможешь. Сергей смог 250 раз, хотя в книге рекордов Гиннесса значится цифра 1200 — столько раз прыгнул Роман Талигин из Салехарда.

Сергей, найдя где-то веревку, показал нам, как бросают тынзянь на хорей. Красиво!

Сварщик от Бога

В первый день, когда мы припарковались после трехчасовой дороги у санатория, рядом встал еще один автомобиль с башкирскими номерами. Значит, отдыхать нам вместе. Знакомимся. Евгений на мой вопрос о профессии, заданный из журналистского любопытства, ответил скромно — монтажник. «Монтажники у нас остались только в «Востокнефтезаводмонтаже», — подумал я и не ошибся. Должность Евгения Коровина, наверное, единственная в республике: главный сварщик ОАО АК «ВНЗМ». Читатель и подписчик нашей газеты, как, впрочем, большинство работников этой старейшей строительной организации. Женя готов был все санаторно-курортные дни просвещать меня по сварочному делу, но он этого не сделал, поскольку оказался человеком редкой чуткости, душевности и такта. Вот с ним, решил я, можно лететь хоть в длительную космическую экспедицию — его компания устроила бы любой экипаж. Думаю, многотысячному «экипажу» «ВНЗМ» повезло с ним.

Я смог вполне удовлетворить свой репортерский интерес к профессии сварщика. Узнал, что высококвалифицированные сварщики в иных организациях страны зарабатывают 100 тыс. рублей, а то и больше. Узнал, что за сварщиками Коровина охотятся многие компании, переманивают, обещая золотые горы. «Мы отбираем молодых ребят, обучаем их долго, причем за свой счет, натаскиваем, даем полный соцпакет, и вот некоторые соблазняются, — с горечью рассказывал Евгений Коровин и уточнил: — Большинство, правда, верны коллективу, держатся. У нас ведь редкий коллектив, очень дружный, никого своих в обиду не даем, с трудностями в одиночку не оставляем — это железная традиция».

И все-таки сварщиков, по признанию Коровина, постоянно не хватает. Один раз его даже командировали в Бангладеш: прошел слух, что в этой полунищей стране мужчины осваивают каким-то образом сварочное дело и не прочь попробовать себя даже в морозной России. Евгения сопровождали там официальные лица, показали промзону, где трудились местные сварщики. Это был цирк! У бедняжек сварщиков не было даже маски или очков, защищающих глаза. Они прикрывали огненную дугу рукой и варили почти вслепую.

Хорошо там, где нас нет. Сварщики Коровина все-таки лучшие, хотя получают незаслуженно мало.

Когда же английские учёные за это возьмутся?!

Про то, что английские ученые часто берутся за исследования, результат которых априори не будет иметь никакого практического значения, давно ходят байки. Почему бы им, например, не объяснить людям, как лепестки мускария, нарождаясь на свет, выбирают себе синий цвет, а баданы — фиолетовый? Как удается петуньям являться к нам в разных, очень ярких красках?

Если кухня санатория проигрывала по всем параметрам, то цветочные газоны и клумбы как бы извинялись за все упущения поварской бригады. Такая мощная арома- и цветотерапия щедро восполняла в организме и душах горожан то, что было утрачено за месяцы трудовой вахты и тупого бдения у телевизоров.

Каждый день начальник службы благоустройства санатория Салима Юсупова надевает шляпу с огромными полями, берет большие ножницы и превращается в зодчего этих цветочных композиций. Работа неспешная и вдумчивая. Видно, как Салима в цветах молодеет, напоминая лицом юного Будду. Многолетние кустарники и однолетки обретают свежую форму, с них удаляются увядшие цветы и листья. И так каждый день.

Не нужны, пожалуй, планете цветов старания английских ученых. Априори не нужны.

«Парикмахер» клумб Салима Юсупова.