От истины не отрёкся академик Мурат Камалетдинов

Помнится эпизод из детства: мне лет шесть, отец должен вернуться из экспедиции, я с мучительным нетерпением жду этого момента и, наконец, слышу, как во двор дома въезжает машина. Его возвращение всегда было огромной радостью.

Сын «врага народа»

Мурат Камалетдинов родился в Томске в 1928 г. в семье горного инженера. В 1934 г. его отца, Абдулхака Камалетдинова, пригласил на работу в Москву видный государственный деятель А. П. Серебровский, возглавлявший Главзолото. А в 1937-м весь инженерный корпус Главзолота, в том числе Абдулхака Исхаковича, расстреляли. Ему было 38 лет, старшему сыну Мурату — девять, а младшему, Равилю, — два года. В 1956 г. Абдулхака Камалетдинова реабилитировали за отсутствием состава преступления.

Семью Камалетдиновых в 24 часа выселили из московской квартиры, конфисковали имущество, забрали дачу. Жену «врага народа», Сафуру Насыровну, на работу никуда не брали, бывшие знакомые при встрече отворачивались и переходили на другую сторону улицы, ей тоже грозил арест. Всех приютил Исхак Муртазович Камалетдинов, отец Абдулхака, в своих двух комнатах коммунальной квартиры в Казани.

Мурат Абдулхакович всегда с большой теплотой и любовью рассказывал про своего деда, заменившего ему отца. С улыбкой вспоминал, как детьми с братом Равилем просили купить жеребенка, и дед соглашался: «На следующий же день, как разбогатею».

В прошлом Исхак Муртазович был преуспевающим купцом, но перед самой революцией весь свой товар отдал, как оказалось, обанкротившемуся коммерсанту Блюменталю под неплатежеспособный вексель, в результате разорился, что, впрочем, спасло его от красного террора. Имея начальное образование, Исхак Камалетдинов был настоящим интеллигентом по духу: высоко ценил науку, интересовался геологией, дружил с учеными, разбирался в политике. Он был глубоко верующим человеком, по характеру очень доброжелательным и жизнерадостным, в самые трудные времена сохранял оптимизм. Эти черты унаследовал и мой отец.

А время действительно было тяжелое. Пришлось пережить голод, свирепствовавший в Казани в военное и послевоенное время. Мурат вместе с мамой ходил ночами поливать капусту, окучивать картошку, высаженные на выделенном для семьи небольшом участке, вспоминал, как мама, присев с ведром воды передохнуть, тут же засыпала от усталости... От недоедания болели цингой и куриной слепотой. Спасла от голодной смерти Камалетдиновых младшая дочь Исхака Муртазовича, Шамсуруй Исхаковна, работавшая главным инженером Троицкого жиркомбината и отправлявшая каждый месяц в Казань посылку с продуктами, что получала вместо зарплаты.

Мы всегда без особой охоты слушали рассказы отца о пережитых страшных годах голода, но он считал, что об этом нужно знать и помнить.

Мурат Абдулхакович очень любил и жалел мать, на долю которой выпало так много испытаний. Вспоминал, как в детстве она прочла ему почти всего Жюля Верна, водила в Третьяковскую галерею (дом в Москве, где они жили, находился рядом с музеем). Начав работать, Мурат Абдулхакович все годы ежемесячно высылал матери деньги, а потом перевез ее из Казани к себе в Уфу.

Отец мечтал стать художником, учился в казанском художественном училище, но умудренный жизненным опытом дед настоял на выборе более практичной профессии, и в 1948 году он поступил на геологический факультет Казанского университета. Любовь к живописи сохранил на всю жизнь.

Судьбоносное открытие

После окончания университета отца направили в Стерлитамакскую геологопоисковую контору, в которой он проработал 16 лет. Первая экспедиция — в район Каратау, малонаселенный таежный край со сложной гористой местностью, бездорожьем, частыми дождями, полчищами комаров и гнуса. Полевой сезон длился с мая по октябрь, до первых заморозков, палатки в виде тентов не спасали ни от комаров, ни от холода. Не все выдерживали такую романтику, требовавшую физической силы и мужества.

Но отец говорил, что ему повезло. Именно там, на Каратау, исходив его вдоль и поперек со своим геологическим молотком, Мурат Камалетдинов впервые в 1954 г. открыл крупный шарьяж (надвиг одних горных пород на другие в результате горизонтального движения пластов). Это событие определило всю его последующую жизнь. Сделанное им открытие перевернуло старые представления о строении Уральских гор, которые, как предполагалось, произошли в результате вертикальных движений. Более того, еще с 1930-х гг. запрещено говорить о шарьяжах на Урале, это понятие, наподобие генетики, считалось буржуазным. Чтобы изменить общепринятые взгляды, требовались большая смелость и твердость духа.

Отец не отступил, продолжал открывать новые, неизвестные ранее шарьяжные структуры на Урале, публиковать статьи в центральных журналах, вызвавшие интерес у крупнейших ученых в стране, в том числе академиков Д. В. Наливкина, А. В. Пейве, А. Л. Яншина, П. Н. Кропоткина, В. Е. Хаина, Б. С. Соколова, А. А. Трофимука и других. Многие из них приезжали на Урал для знакомства с новыми данными и их автором и становились не только сторонниками Мурата Абдулхаковича, но и друзьями.

«Заканчивается не нефть, заканчиваются идеи»

Отец всегда работал с большой увлеченностью, заражая ею других. В 1965 г. в Стерлитамак прибыли молодые специалисты геологии Юрий Васильевич и Тамара Тимофеевна Казанцевы, сразу ставшие его единомышленниками. С тех пор они работали вместе.

В 1969 г. отца перевели в Уфу, а в 1974 г., после защиты докторской диссертации в Геологическом институте АН СССР в Москве, он был назначен директором Института геологии Башкирского филиала Академии наук, которым руководил в течение 16 лет.

В 1974 г. вышла в свет его монография «Покровные структуры Урала», доказывающая шарьяжное происхождение Уральских гор и ставшая настольной книгой геологов. Эту работу он посвятил памяти деда, Исхака Муртазовича. Новый взгляд на строение Урала оптимизировал представления о его перспективности на нефть. Отец любил повторять крылатую фразу: «Заканчивается не нефть, заканчиваются идеи». В 1985 г. первый секретарь Башкирского обкома КПСС М. З. Шакиров пригласил Мурата Абдулхаковича с докладом на заседание бюро обкома, после чего было принято решение о бурении 10 сверхглубоких скважин на Урале. Тогда же Мидхат Закирович выделил для института геологии два добротных трехэтажных здания по Карла Маркса, 16.

Под руководством отца научная жизнь в институте кипела. Проводились ежегодные международные и всесоюзные совещания, на Урал приезжали специалисты из США, Канады, Австралии, Франции, Германии, Польши, Чехословакии, Ирана, Японии, Индии и других стран. В 1983 г. здесь прошла выездная сессия Отделения геологии, геофизики, геохимии и горных наук АН СССР, в котором участвовали 11 академиков и членов-корреспондентов АН СССР, весь цвет геологической науки страны.

В то время я окончила четвертый курс мединститута, и отец взял меня с собой. Помню огромный палаточный лагерь на берегу Большого Ика, научные доклады под тентом у реки. Кто-то из московских академиков назвал тогда Камалетдинова и Казанцевых «три К», сравнивая их с тройкой знаменитых физиков — академиками М. В. Келдышем, И. В. Курчатовым и П. Л. Капицей. По решениям сессии впервые после многих лет запрета шарьяжное строение Урала признали официально, а Институт геологии был назван головным в АН СССР по изучению шарьяжной тектоники.

Отец продолжал самозабвенно работать, были получены новые данные, доказавшие, что шарьяжи являются главными структурными элементами земной коры, обусловливающими горообразование, складчатость, осадконакопление, магматизм, метаморфизм, сейсмичность, а также формирование важнейших полезных ископаемых (нефти, газа, руд металлов, алмазов и других). Это позволило Мурату Абдулхаковичу совместно с Казанцевыми создать главное его научное детище — шарьяжно-надвиговую теорию, первую глобальную отечественную доктрину, объяснявшую с единых позиций все геологические процессы, что стало крупным достижением современной геологии. Бывает так, что научные открытия опережают время. Так и шарьяжно-надвиговую теорию, признанную самыми крупными учеными страны, еще предстоит оценить и осмыслить.

Борьба за Академию наук

В 1987 г. башкирскую науку подчинили Уральскому отделению АН СССР в Свердловске, где шарьяжи не признавались, и от Мурата Абдулхаковича стали требовать отречения от своей теории, но он решительно отказался, сравнив такое «научное руководство» с известными гонениями на генетику. В эти же годы с началом перестройки зрело движение в научной среде республики за выход из Уральского отделения, и отец снова живет борьбой, теперь за создание республиканской академии наук, какая уже существовала в Татарстане. Отец убежден, что образование академии наук даст возможность свободной конкуренции, стимулирующей развитие научной мысли.

Идея организации академии наук в Башкортостане встретила колоссальное сопротивление со стороны Уральского отделения АН СССР. В центральной печати появились статьи, в которых с сарказмом говорилось о создании в скором времени академий наук в каждой деревне. В 1991 г. председатель президиума УрО АН СССР Г. А. Месяц в нарушение академического устава снял М. А. Камалетдинова с поста директора института, обвинив его в сепаратизме. Протест 14 ведущих ученых страны, академиков, против этого самоуправства остался безответным.

Тем не менее в том же 1991 г. указом председателя Президиума Верховного Совета БССР М. Г. Рахимова Академия наук Республики Башкортостан была учреждена.

Отец много работ посвятил проблеме нравственности, без которой мир рушится. Он разделял слова академика А. Д. Александрова: «Не наука лежит в основе нравственности, а нравственность — в основе науки». Этот принцип он считал главным в жизни и всегда ему следовал.

В 2005 г. вышла в свет его книга «Ученые и время». Это монументальный труд о замечательных людях, отстаивавших научную истину вопреки идейным установкам, сохранивших высокие нравственные качества — доброту, порядочность, преданность делу, о тех, кто незаслуженно забыт, сослан в лагеря и расстрелян в годы политического террора, поплатившись жизнью за свои научные убеждения. Отец считал очень точными слова Достоевского, что писать должно кровью, чтобы написанное находило отклик у читателя. Так и писал, и эта книга, получившая блестящие отзывы академиков Б. С. Соколова, Ю. М. Пущаровского, президента Татарстана М. Ш. Шаймиева, никого не оставляет равнодушным.

Главным предназначением ученого отец считал новое слово в науке и был твердым, как скала, в борьбе за истину. Влюбленный в Урал, называл его геологической Меккой. Его присутствие наполняло высоким смыслом нашу жизнь — с разговорами о происхождении гор, планетах и звездах. Честный и великодушный, он учил не бояться думать и говорить не так, как все. Общение с ним всегда доставляло огромную радость.

Умер за письменным столом

Последние годы Мурат Абдулхакович работал дома, как всегда упорно и плодотворно, часто до глубокой ночи, порой и до рассвета. Мог проснуться ночью, чтобы записать озарившую его мысль. Утром торопился не завтракать, а писать. Его новые публикации неизменно становились откровением. Только что вышла в свет его научная статья «Аллохтон и автохтон» о межпланетном взаимодействии.

Для нас было потрясением, когда с января этого года домой стали приходить письма от руководства Института геологии, где отец проработал 44 года, сначала с выговором за отсутствие на рабочем месте, а затем с приказом об увольнении за прогул.

Горько осознавать случившееся. Когда 60 лет назад никому не известный молодой геолог Мурат Камалетдинов закартировал запрещенный шарьяж, что повлекло донос в НКВД и снятие его с должности начальника партии, этому решительно воспротивились главные геологи восточного и западного разведочных трестов Ф. С. Куликов и Н. И. Мешалкин, и отца восстановили, хотя заступничество за сына «врага народа» требовало большого мужества. Благодарную память об этих людях отец сохранил на всю жизнь, посвятив им проникновенные очерки в своей книге «Ученые и время». На этот раз отец подвергся гонениям, будучи крупным российским ученым, известным за рубежом, доктором геолого-минералогических наук, академиком АН РБ, кавалером ордена Трудового Красного Знамени, первооткрывателем семи нефтяных месторождений в республике, автором фундаментальной геологической теории, инициатором и организатором Академии наук РБ. Но облеченные властью люди, равнодушно и боязливо кивая друг на друга, отправили ученого добиваться правды в суд.

Отстаивать честь пришлось самому, отец с горькой иронией говорил, что придется судиться на старости лет. И хотя внешне он, как всегда, держался совершенно спокойно, не переживать не мог. В письме другу академику Юрию Михайловичу Пущаровскому писал: «Наполнилась болью каждая клеточка…». Благодаря поддержке средств массовой информации, ведущих российских, башкирских ученых и общественности справедливость восторжествовала, и 14 июня 2013 г. по определению суда отец был восстановлен на работе. Для нас это было большой радостью. Отец, как всегда, был полон новых идей и планов. Но сердце не выдержало многомесячного стресса. 1 июля Мурат Абдулхакович ушел из жизни над недописанной статьей…

Всю свою жизнь он преданно служил науке, был стойким, как скала, в борьбе за истину. Оставил в наследство научный прорыв в геологии, прекрасные книги и великие мысли. В одном из очерков книги «Ученые и время» написал, что энергия добра, как и всякая энергия, неуничтожима.