Сколько их упало в эту бездну...

И поди пойми, за кого больше болит сердце: за бывалого солдата, которому по ночам снились тихие летние вечера, жена, ребятишки, ждущие папку, уехавшего так далеко, в самое пекло сражений, или за безусого мальчишку, не успевшего за краткие минуты бытия понять счастья просто жить и любить на этой прекрасной земле. Вспомним двоих из них.

...Говорили, что ему больше других было отпущено талантов: играл на рояле, аккордеоне, пел песни и выводил арию Левко из «Майской ночи» не хуже Лемешева. Адгам Яхин уцелел на войне, вернулся хоть и инвалидом, но все тем же неунывающим и звонкоголосым. Утешал мать в минуты отчаяния: «Ничего, еще поживем…» В первый голодный послевоенный год вызвался привезти продуктов семье. Но по дороге домой натолкнулся на бандитов. Сгинул под колесами поезда. С тех пор прабабушка Марьям не переносила стука колес и всю оставшуюся жизнь мучилась тем, что не могла выплакать свое горе… Война. Не случись ее, семья Яхиных, быть может, подарила бы миру не только композитора Рустэма Яхина, но и ученых, исследователей.

А Раис Муртазин — неутихающая боль профессора Миляуши Галиевны Муртазиной, заставившая ее взяться за перо, хотя бы чуть-чуть облегчить тоску, тяжелым камнем лежащую на сердце.

«Сколько безымянных героев среди пропавших без вести. Один из них — мой брат Раис Галиевич Муртазин.

…Память возвращает к детству. Вспоминая Раиса, сейчас уже уверенно могу сказать: он был особенным, выделялся среди нас четверых. Не бегал с мальчишками во дворе, все время что-то мастерил. Из подручного материала — досок, фанеры и брошенных железяк сделал педальную машину: нынешних детских машинок — мальчишьей радости — в 30-е годы и в помине не было. Однажды, увидев на улице Аксакова, где мы в те годы жили, раскатывающего в собственном самодельном экипаже мальчишку, работник детской технической станции заинтересовался маленьким Кулибиным и пригласил Раиса в кружок детской технической станции. Он был недалеко от нас, на улице Фрунзе. Раис увлекся там авиамоделизмом настолько, что домой приходил только ночевать. Вскоре стал ездить на слеты и всегда возвращался с победой. Его успехи не прошли незамеченными, и в 16 лет Раис был назначен спортивным комиссаром Центрального аэроклуба СССР имени В. Чкалова. Он должен был тщательно следить и фиксировать все успехи в авиамоделизме по Башкирской АССР.

В октябре 1940 года Раис был призван в армию. Помню, что на призывной пункт провожала его я одна, родители были на работе. Могла ли я тогда предположить хоть на миг, что вижу его в последний раз… Из Ждановского военкомата его направили в Киевскую авиашколу, после окончания которой Раис проходил службу в городе Бучач Львовской области в истребительном авиаполку. Там его и застала война. В ночь на 22 июня во время вражеской бомбежки он был ранен. Лежал в госпитале в Черниговской области. После выписки был направлен в авиачасть на Юго-Западный фронт.

Это его последнее письмо: «Немецкие танки прорвали фронт. Остановили их на подступах к Киеву. Наша авиачасть их бомбит. Их осталось мало, скоро будут окончательно уничтожены. Ну, пока. С приветом, Раис. Наш адрес: Действующая Красная Армия, полевая почтовая станция 118. 87 ИАП» (надо полагать — истребительный авиаполк). На этом — все. Тишина... Ответ на запрос — пропал без вести. Нет могилы, куда можно было бы положить цветы…»
Но пока есть кому перебирать старые фотографии и перечитывать фронтовые письма, пока звучит в памяти голос, выводящий «Выйди, сердечко мое, хоть на миг», нет безвестно пропавших — ни Раиса Муртазина, ни Адгама Яхина. Вечно живые. И вечная им память.