Самый счастливый человек в мире

Об Асгате Набиевиче «Республика Башкортостан» уже писала ровно два года назад. Сегодня, накануне его девяностолетнего юбилея, мы вновь заглянули в гостеприимный дом ветерана и его жены Назии Мухаметовны. Кстати, супруги Габбасовы готовятся отмечать еще одну знаковую дату — в августе исполнится шестьдесят лет их совместной жизни. Жизни, в которой было все: счастье и горе, обиды потерь и радость обретения.

Село Кисак-Каин, едва въезжаешь в него, поражает своей опрятностью и степенностью. Все дома — как на картинке, крепкие, добротные. Ни одного покосившегося забора и заколоченных ставен мы не увидели — стало быть, живут здесь люди, и живут неплохо.

Асгат Набиевич встретил нас в парадном костюме с орденами и медалями, и включенным телевизором. Его мы по обоюдному согласию выключать не стали — Путин общался с народом — только звук немного убавили. Иногда, правда, прислушивались, вдруг глава государства что-то важное, определяющее для дальнейшего развития страны скажет?

Впрочем, у Асгата Габбасова давно уже сформировалось свое видение на этот счет.

— Рабочие места нужно создавать, к порядку людей приучать. Ведь все есть в стране — материальные средства, люди, природные ресурсы богатейшие. А сейчас живем… — машет рукой Асгат Набиевич куда-то в сторону. Владимир Путин в телевизоре в этот момент как раз решал какие-то концептуальные кадровые вопросы с Алексеем Кудриным, бывшим министром финансов.

— Я, конечно, очень жалею, что прежние времена ушли в небытие, но радуюсь тому, что застал времена, когда моя страна была великой державой. Наверное, я самый счастливый человек в мире, — говорит ветеран, а на вопрос, что бы он сделал в первую очередь, окажись на месте президента, отвечает не задумываясь: — Надо понимать людей и каждому руководителю к своему труду честно относиться. Как телевизор ни включишь, так там — то коррупция, то убили кого-нибудь. Я такой жизни раньше не видал никогда. И не желаю ее никому, конечно. Ну зачем воровать, когда можно честным трудом жить?

Из уст любого другого человека это звучало бы обыденной и уже набившей оскомину формулой. Но Асгат Габбасов знает, что говорит, потому что всю свою жизнь прожил именно так.

Он ушел на фронт восемнадцатилетним пацаном в начале 1942 года. А уже в сентябре очутился в госпитале после тяжелейшего ранения в Сталинграде. Долгих восемь месяцев врачи выхаживали военного связиста Габбасова и смогли поставить на ноги, выписали из барнаульского госпиталя с пометкой «годен к строевой». Не надолго, правда — на фронте он получил еще более тяжелое ранение.

— Восемьдесят осколков в нем было, — говорит за притихшего в этом месте рассказа ветерана его супруга, Назия Мухаметовна. — В ногах, в пояснице места живого не было. Газовая гангрена началась. Врачи хотели ампутировать ноги, но он не дал.

И тогда врачи сделали Асгату Габбасову «лампасные разрезы». Рассекли в нескольких местах обе ноги сверху донизу, осколки, сколько смогли обнаружить, извлекли, раны очистили. Затем зашили, «одели» в гипс и стали ждать — выживет или нет? Выжил. Долго скитался по госпиталям, доехал аж до самой Махачкалы. А в декабре 1944-го его демобилизовали подчистую, дав вторую группу инвалидности. С тех пор Асгат Набиевич на костылях. Два года, как вернулся с войны, работать вообще не мог — с такими ногами да оставшимися в теле осколками какой из него был работник? Затем, потихоньку, стал оживать.

Сперва был на комсомольской работе, а, вступив в партию, учительствовал и ездил по деревням с лекциями о международном положении. Двенадцать лет был директором школы и еще тринадцать — председателем родного колхоза. А всего общий трудовой стаж у Асгата Габбасова — пятьдесят пять лет и пять месяцев. За эти годы он провел в колхоз водопровод и проложил газ, а сам колхоз-миллионер сделал образцовым. Учительская стезя Габбасова также впечатляет. В числе его бывших воспитанников — несколько министров нашей республики и соседней Удмуртии, директора крупных промышленных и сельскохозяйственных предприятий, известные артисты и ученые.

Но, как нам показалось, самым главным своим достижением в жизни Асгат Набиевич считает возведение в селе монумента, посвященного памяти солдат, ушедших на Великую Отечественную. Их было 913 человек. Вернулись с войны 457, остались на полях сражений 456 односельчан. И на гранитных плитах сельского монумента высечены фамилии каждого воевавшего — вернувшегося и не вернувшегося с фронта.
Разговор наш с Асгатом Набиевичем мы заканчивали у этого памятника, благо он почти напротив его дома. Там, у памятника, протягивая на прощание руку, девяностолетний старик, словно извиняясь за свои годы, сказал: «Силы почти не осталось. Инсульт недавно был, так руки совсем слабые стали».

Но не в руках его сила…

В характере. И в той правде жизни, которую он и еще 913 фронтовиков из села Кисак-Каин завещали нам, своим наследникам. Как мы оставленным наследством распорядились — сегодня лучше не вспоминать. С нас еще история спросит за это.

Я не знаю, досмотрели ли после нашего отъезда супруги Габбасовы в этот день рекордное по продолжительности телевыступление главы государства. Наверное, досмотрели. Но какие чувства они и еще трое доживших до наших дней кисак-каиновских ветеранов при этом испытывали — догадываюсь. Особенно в той части, когда гарант говорил о восстановлении звания «Герой труда».