С пулемётом против танка

87-летний бакалинец Иван Иванович Исаев до мельчайших подробностей помнит события, которые произошли с ним ровно 70 лет назад. Четко, по-солдатски отчеканивает дату своего призыва: 11 ноября 1943 года. Без раздумий называет место дислокации снайперской школы под Оренбургом, в которой он учился полгода и откуда 2 мая 1944 года был отправлен на фронт. Его голос начинает подрагивать от волнения, лишь когда разговор доходит до двух схваток с вражескими танками. Из которых он вышел контуженным, но непобежденным.

— По окончании учебы нас перебросили в Полоцк (Белоруссия), — вспоминает он. — Только высадились из вагонов — сразу же попали под жестокую бомбежку. Немецкие самолеты устроили на нас, новобранцев, настоящую охоту. В итоге по ночам мы шагали к передовой, а ночью прятались в лесу. Так за 14 дней дошли до Прибалтики, где меня зачислили в 1378-й полк 87-й стрелковой дивизии. Выдали станковый пулемет «Максим», сказали: «Воюй!». И я начал воевать.

Один из боев запомнился мне на всю жизнь. Впрочем, его и боем-то сложно назвать: в солнечный день августа 44-го года со стороны противника выехал вражеский танк, который направился прямиком на мою траншею. А меня в снайперской школе учили: если оказался в подобной ситуации, нужно стрелять точно под ствол. В этом случае есть шанс попасть в смотровую щель и поразить противника, находящегося внутри. Стрелял я, стрелял — толку никакого. Доехала бронемашина до меня, и давай крутиться на одном месте. Хорошо, что я выкопал глубокую траншею. Упал на самое дно, свернулся клубочком и вскоре потерял сознание. Меня сослуживцы откопали — и в медсанбат. А я говорить не могу, ничего не слышу... Речь вернулась дней через восемь, слух — через полмесяца. Подлатали меня — и снова в строй.

В феврале мы получили очередное задание — выровнять прогнувшуюся линию обороны. А к тому времени большую часть нашего полка перебросили в Восточную Пруссию, где Советская Армия вела наступательные бои. Оставшиеся бойцы сидели в траншеях на расстоянии 300 метров друг от друга. Так что выполнить это задание предстояло «малой кровью». Выдвинулись мы с напарником вперед, смотрим — из леса на нас движется вражеский танк. Нырнув в первую попавшуюся воронку, установили пулемет и — вновь очередями под ствол. Остановившись, танк дал по нам орудийный залп. Первый выстрел — перелет, второй — недолет... Третьим выстрелом разбило пулемет, один осколок, пробив мне щеку, выбил пару зубов, второй засел в груди. По счастью, в тот день я надел на себя все теплые вещи: фуфайку, шинель, гимнастерку. Пробить их полностью осколок не смог, а потому тяжелых последствий мне удалось избежать. Тем не менее и вторая встреча с вражеским танком закончилась для меня медсанбатом.

Окончание войны я встретил в родном полку, неподалеку от города Шауляй. Помню как сейчас: немцы прицепили к винтовкам и палкам белые тряпки, размахивают ими, что-то кричат. Мы из траншей поднялись — и к ним. Они к нам обниматься лезут — похоже, как и мы, устали воевать. В первые же минуты проигравшая сторона устроила для нас импровизированную экскурсию по своим позициям. Врезалось в память, как добротно они их оборудовали: в немецких землянках, в отличие от наших, были настланы полы, установлены аккуратные столики, отдельно стояли швейные машинки для ремонта обмундирования. Доходим до большого белого здания, открываем дверь, а внутри — несколько десятков фрицев кино смотрят. Увидали нас — и врассыпную. Многие стали бить стекла и выпрыгивать в окна. Они-то не знали, что война уже закончилась.

Впрочем, кавалер ордена Славы III степени сержант Иван Исаев по окончании войны домой так и не попал. В числе 47 сослуживцев его посадили в поезд и отправили в Москву, в Краснопресненские казармы. Здесь он, как когда-то под Оренбургом, вновь постигал воинскую науку. Но основным его занятием на ближайшие годы стало участие в парадах на Красной площади. Семь лет ходил Исаев в парадной «коробочке» во время майских и ноябрьских празднеств. Не раз видел Сталина, Молотова, Маленкова... Но больше всего мечтал скорее вернуться домой. Его мечта осуществилась только в 1952 году.