Кино уехало давно, артисты в Тастубе остались

Ударная воздушная волна, которую устроил Челябинский метеорит, не достигла села Тастуба Дуванского района, но его пурпурный шлейф можно было видеть довольно отчетливо. Однако про визит неожиданного небесного гостя здесь уже подзабыли. Зато о звездном десанте с киностудии «Мосфильм», который высадился в этих местах сорок лет назад, до сих пор помнят вплоть до деталей. Съемки многосерийного фильма «Вечный зов» произвели неизгладимое впечатление на местных жителей. Им не только посчастливилось общаться с поистине великими артистами, которые звезд из себя не изображали, но «марку держали» строго, соответствуя негласному, но общепризнанному званию народных кумиров. С людьми держали себя вежливо и просто, работали на износ. С этой привычкой себя не жалеть тастубинцы и связывают преждевременный уход из жизни режиссера Владимира Краснопольского, актеров Вадима Спиридонова, Ефима Копеляна, Владлена Бирюкова, Ивана Лапикова и Петра Вельяминова…

Гармонист в роли артиста

В сельском клубе нас встретил народный хор «Ветераночка» тастубинской лирической песней «Милая сторонка» на слова и музыку Виталия Шутова. Автор присутствовал на сцене, аккомпанировал и командовал, поскольку являлся руководителем коллектива. И вид имел заправски-залихватский — первого парня на деревне в фуражке с огромным красным цветком да с гармонью, которая яростно выдавала такие зажигательные пассажи, что требовалось недюжинное терпение, дабы не пуститься в пляс.

Виталий Михайлович в возрасте тридцати шести лет запечатлен в первой серии в роли гармониста. Он и слыхом не слыхивал, какие события разворачиваются в районе. Пришел на работу в Дуванскую музыкальную школу как обычно. А там настоящий переворот: все раскрыто, перебуторено, людей незнакомых полно. В ответ на его недоумение кто-то из пробегавших мимо обронил: «Из Москвы мы приехали, фильм снимать будем!» Первым чувством, которое он испытал, был страх: такой крутой поворот в плавной жизни деревни наметился! Когда начались съемки, к нему — преподавателю по классу баяна, подошел помощник режиссера:

— Говорят, вы умеете играть на гармошке?

— Ну, раз детей учу — как не уметь?!

И понеслось с места в карьер: повели в гримерную — загримировали, затем в костюмерную — нарядили, поглядели-покрутили и вынесли вердикт: пойдет! Так и стал нечаянно артистом в роли гармониста. Ох, и канительное дело за кадром делается. Одно и то же по десять — двадцать раз повторяй, говори, выходи, играй! Как-то сосчитали, что через речку в тройке переезжали тринадцать раз. Целый день гоняли. А сколько времени в ожиданиях убили!

— Было интересно, но трудно. Легче землю пахать, чем в кино сниматься. Однажды уже терпение лопаться стало. Наконец отсняли. Только вздохнул облегченно, как режиссер вскрикнул: «Виталий, часы!» Ох, вот ведь беда, забыл их снять перед съемкой. И опять новый дубль пошел. И дневали, и ночевали на съемочной площадке. А жена дома одна сидела с маленьким ребенком. Разумеется, мое актерство ей не очень по нраву было, а потом и вовсе рассердилась, мол, сколько можно мотаться, когда дома хлопот полно! Я и сказал помрежу, что не могу больше играть, да и сам устал, сил нет, домой поеду. Краснопольский услышал, подошел, уговаривать начал. Я удивился: ну кто я такой, чтобы так во мне нуждались? Да и вообще, режиссеры старались к каждому, независимо от того, большую или маленькую роль играет, найти свой подход. Любой человек для них был дорог. Теперь такого отношения уже не встретишь, чтобы так человека простого ценили, заботились о нем. Сейчас труд не в чести. Смотришь зачастую, еще молоко на губах не обсохло, в жизни ничего не видела и не сделала, а уже — звезда, раз деньги имеются — давай ее на весь мир славить. Нам повезло, мы настоящих артистов видели, и свет от них исходил истинный, способный и обычных людей зажигать.

Мы как-то с Копеляном в перерыве сидели рядышком на берегу, беседовали. Он мне рассказывал, как форель в Германии ловил. Я ему местные рыбацкие байки травил. Так с ним легко было общаться, будто он — наш простой деревенский мужик, даже и не подумаешь, что такой знаменитый. Я тогда стопудово убедился, что работа артиста человека меняет в лучшую сторону. Только — если он действительно трудяга, а не скачущий гастролер, который лишь ртом под фонограмму хлопает.

Тамара Семина тоже меня удивила. Тогда, 19 июня, в Уфе погиб мой племянник, похоронили его в Дуване. Так главная артистка сериала не просто соболезнование словами выразила — нашла время с нами на кладбище сходить. Такое деятельное сочувствие редко встретишь и среди близко знакомых людей.

Трагическая случайность произошла и на съемках фильма. Лошади стояли в ожидании на пологом берегу в кустах. Какой-то незнакомый человек попытался погладить животных, они рванули с места. Он уцепился за узду, но не выдержал — упал. Крови очень много было. Так до сих пор не знаем, жив он остался или нет. Потом все артисты боялись на тройках ездить.

И вообще, создание фильма — это огромная, кропотливая работа. Из того, что сняли, — многое не вошло, когда монтировали. Я был сначала в четвертой серии, а оказался в первой. Для нас, сельских жителей, участие в «Вечном зове» оказалось своего рода наукой и в профессиональном плане, и в чисто человеческом. Мы наглядно убедились: для того, чтобы получить достойный результат, надо здорово потрудиться. И независимо от достижений важно оставаться самим собой.

Сейчас я на пенсии, но сидеть сложа руки не могу и не хочу. Пока живой — необходимо шевелиться. Каждое утро беру баян и занимаюсь по два часа. Хор «Ветераночка» недавно отметил свое тридцатилетие, все удивлялись, что у людей в таком возрасте столько задора и энергии. Это воодушевление и стойкий внутренний импульс родом оттуда — из «Вечного зова».

Сельчане Федьку секли на совесть

Пожалуй, сцена порки Федьки Савельева запомнилась местным жителям больше всего. Снималась она в конце нынешней улицы Советской во дворе одного заброшенного дома. Героя привязали к козлам, Вадим Спиридонов, исполняющий его роль, великодушно наказал бить посильнее, только глаза не трогать. Мужики и рады стараться, лупят что есть мочи. Однако не учли, что плетки намокли под дождем. Актер взвыл от боли. Только тогда заменили их на сухие. Некоторые тастубинцы — из числа наблюдающих экзекуцию — плакали чуть ли не навзрыд, жалея такого прекрасного по жизни парня. Позже Спиридонов вспоминал: «Секли меня не актеры, а местные жители из массовки, которые привыкли любое дело делать добросовестно». Ефим Копелян ходил вокруг и, посмеиваясь, подбадривал коллегу: «Терпи, Вадим. Такова уж наша актерская доля». Эпизод был снят только с шестого дубля. А один из сельчан, Илья Никитин, стоял и вслух считал на камеру удары. Когда подросла его внучка Елена, так заинтересовалась съемками, что буквально наизусть учила события тех легендарных для Тастубы дней и по материалам местного музея, и по воспоминаниям односельчан.

— Когда разнеслась весть о том, что здесь будут снимать кино — все внимание было приковано к дому купца первой гильдии Масленникова — в ту пору правлению колхоза «Искра», который «захватили» плотники «Мосфильма». Они обшили каменные стены бревнами, построили резное крыльцо, навесили наличники, застелили тесом двор, заменили ворота, — рассказывает внучка учетчика ударов. — Село бурлило, люди бегали смотреть на живых артистов, мечтали сами поучаствовать в съемках. Председатель колхоза Аркадий Игнатьевич Ившин и секретарь парткома Павел Яковлевич Мокроусов помогали мосфильмовцам, собирали народ для массовых сцен, обеспечивали транспортом. Десятки подвод были отправлены на Сабакай, где, по фильму, базировался партизанский отряд. В индивидуальных съемках приняли участие три десятка тастубинцев.

Лидия Федоровна Булатова с подружками решила спрятаться на кафтановском сеновале, когда будут снимать сцену самоубийства жены хозяина. Они понимали, что это весьма рискованно, но уж очень хотелось поглядеть, как создаются шедевры самого важного из всех искусств. Обсудили много вариантов, как правдоподобнее несчастной женщине наложить на себя руки, и выбрали следующий: в потолке конюшни выпилили отверстие, артистка села на чердак и спустила в дыру ноги, а впечатление такое — будто тело висит.

На кафтановской заимке должна была состояться мощная гулянка, и сельчане были так рады принять в ней участие, что желающим пришлось предоставить несколько автобусов. Роль одного из гостей играл Игорь Юрьевич Новиков. И был немало удивлен, когда увидел, что по обочине дороги «посадили» срубленные молодые березки и кусты рябины. Не зря говорят, что искусство требует жертв.

С Вадимом Спиридоновым приехала в Тастубу жена Валентина Сергеевна. По сценарию, Федор должен был переплывать реку, а на самом деле — Кривое озеро, в котором бьет множество ключей, от них вода ледяная даже летом. Вадим плывет, а жена не просто переживает, а бежит на противоположный берег и встречает мужа с сухой и теплой одеждой. Сколько километров ей пришлось намотать — трудно сказать, учитывая, что этот эпизод был снят далеко не с первого дубля.

Подобные истории на съемочной площадке случались постоянно. Местные жители, наблюдая это, понимали, что без взаимной выручки, поддержки, заботы друг о друге такую мощную ленту снять просто невозможно. И, проникаясь, брали эти неписаные правила на вооружение, подчиняясь им в своей будничной деревенской жизни. А вскоре обнаружили, что подобное отношение к ближним способно украсить и собственное, порой, не очень веселое существование. Во всяком случае в селе Тастуба и по сей день царит какой-то особенный жизнерадостный дух, который прежде ни в городских, ни в сельских поселениях встречать не приходилось. Жаль только, что лесные поселки Сафоновка, Бурцовка, Елабуга осиротели: в лихие года разъехались люди в поисках лучшей доли. Однако не забывают родные места, регулярно приезжают вместе с детьми и друзьями, разбивают палаточные лагеря. Дети и внуки артистов из народа устраивают экскурсии, показывают уникальную природу, рассказывают занимательные истории, которые остались за кадрами «Вечного зова». Прошлым летом приезжали туристы из Казахстана, привезли с собой большой телевизор и прямо на природе в походных условиях смотрели фильм на фоне тех пейзажей, которые навечно запечатлел «Вечный зов».

А прибаутки даже из карманов торчат

В местном музее мы нечаянно нашли очередное подтверждение милым соседским отношениям. Нас встретила заведующая Мария Васильевна Водолеева, вдова секретаря партийной организации Павла Яковлевича Мокроусова, на плечи которого легла основная организационная часть работы во время создания «Вечного зова». И когда мы завершили наш разговор, выяснилось, что некая Людмила, которая обычно провожала Марию Васильевну до дома, куда-то пропала. После непродолжительных поисков выяснилось, что женщина забыла про Водолееву и ушла одна. Предложения о помощи посыпались со всех сторон. Мария Васильевна деликатно возражала:

— Да ничего, тут недалеко, я сама потихоньку дойду. Нога вот подворачивается — из-за этого побаиваюсь, но осторожно ступать буду…

Когда мы вышли из здания, в конце улицы увидели силуэт стремительно бегущего человека. Это была Людмила, которая, обнаружив свою оплошность, со всех ног кинулась обратно за соседкой.

Беседа наша тоже началась весьма оригинально — с вопроса, заданного не совсем по теме:

— Вы, наверное, тоже хотите спросить, почему у нас с мужем фамилии разные? — спросила Водолеева.

— Да не особо, это сейчас встречается нередко.

— Я, когда замуж выходила, решила свою девичью фамилию оставить в честь брата, погибшего под Витебском в 1944 году. Муж тихонько обижался, но в целом виду не показывал, понимал, что это — не каприз.

Тогда, летом 1973 года, помню, приехал он из райцентра Месягутово и сказал задумчиво: «Надо же, честь какая нашему району оказана, такой фильм здесь снимать будут!»
А во время съемок нас больше всего поразило отношение актеров друг к другу. Настолько они внимательные, заботливые и дисциплинированные. Слово режиссера, как приказ командира в армии, — закон, который не обсуждается. Вообще-то съемки — это довольно нудный и кропотливый процесс, и артисты терпеливо переносили все. Тамара Семина как-то приехала прямо с самолета — на съемочную площадку, голодная, уставшая. Стоит тихонечко в сторонке, грызет свежий огурчик. Я к ней подошла, предложила сходить пообедать в ближайший дом. Она прямо отпрянула: «Ой, что вы, нам нельзя отлучаться ни на минуту». Еще запомнился случай с цыганкой Зорицей (по фильму). Она тоже прямо с самолетного трапа на площадку примчалась. И сразу пришлось отрабатывать знаменитую сцену пляски. И что-то у нее не получалось никак. И не выдержала, возмутилась. Работу сразу прекратили. Зато на следующий день цыганка очень покорная была, говорили, что с ней поговорили в довольно резкой форме, поставили перед выбором. Разумеется, она предпочла послушание и участие в фильме.

Мы ведь до тех пор живьем-то ни одного артиста не видели. А тут — целый десант высадился! Мы думали, небожители они, недоступные для простого люда, оказалось — скромные и уважительные по отношению к любому человеку, и для них никакой разницы нет: скотником работает или какой пост занимает.

В этот момент в дверном проеме нарисовался бравый капитан в камуфляжной форме и четко, по-военному, приветствовал всех сначала словесно, а потом тепло, по-родственному принялся обнимать и целовать дам, приговаривая: «Ох, бабоньки, какие же вы все тут пригожие, самые лучшие».

После чего, наконец, заметил, что кроме родных его бабонек здесь присутствуют и незнакомые лица. Ничуть не смутившись, представился под дружный хохот:

— Водолеев Александр Петрович. Вы из Уфы? Я тоже там жил, в районе Черниковки, в землянках.

И поспешил объяснить:

— Война тогда была, Великая Отечественная, другое жилье найти было негде. Потом я служил в войсках противовоздушной обороны в Челябинской области. Сейчас вот здесь, в Тастубе, в отставке пытаюсь отсидеться. Да вот такие деятельные барышни разве дадут спокойно на печи полежать! Заставили на общественных началах в «А ну-ка, парни» с мальчишками играть. Да так им понравилось чеканным шагом грохотать, что того и гляди школу развалят. А-а-а! Я догадался, почему вы так на меня смотрите! Гадаете, кем прихожусь Водолеевой Марии?

— Да, нет вообще-то, чего гадать, братом, наверное, — растерянно предположила я.

— А вот и нет! — азартно вскричал капитан. — Она — Васильевна. Я — Петрович! Все думают, что мы однофамильцы, а на самом деле мой дедушка с ее бабушкой дружил! — и бабоньки вслед за Петровичем покатились заливистым смехом.

Ну разве можно сказать, что киносъемки в селе Тастуба прошли бесследно? Каждый второй по сути своей стал артистом. А поскольку кино здесь больше не снимают, они начиняют творчеством жизнь реальную. Но таких, как Петрович, мы больше не встречали. Он так нашпигован шутками да прибаутками, что, кажется, будто они у него даже из всех камуфляжных карманов торчат.

Копеляна заменил наш Рябухин в тулупе

Римма Николаевна Ившина, вдова председателя колхоза «Искра» Аркадия Игнатьевича, сразу скромно призналась:

— Я много-то не снималась. В эпизоде на Кривом озере участвовала. Раз десять взад-вперед возили на огневскую заимку. И все время снимали. Там в автобусе мужик старый сидел, без ноги. Я еще думала, как он сниматься такой будет? Оказалось, он — в числе главных персонажей. И на самом деле при обеих ногах, просто одну запрятали хитрым образом. Еще помню, как вместо Ефима Копеляна снимали нашего Евгения Рябухина. Дело в том, что съемки проходили здесь летом, а по сценарию Кафтанов, которого играл Копелян, должен был вернуться в свою усадьбу после долгого отсутствия — зимой. Ну не ехать же артисту ради такого крошечного эпизода из Москвы! Вот и нарядили нашего Рябухина в тулуп, загримировали хорошенько, шапку надвинули на лицо, воротник подняли… Ничего, похоже получилось, да и повозку снимали то сбоку, то сзади — толком не разглядишь.

Однако ясно и без пояснений, что, несмотря на незначительные эпизоды, съемки проехались танком и по хрупким плечам Риммы Николаевны. У мужа и так забот всегда было невпроворот, а тут еще канитель свалилась нешуточная: транспорт, строительный материал, бездна бытовых проблем с этими артистами. То пожар для фильма надо устроить, то пожарную машину для дождливой погоды в кадре подай, то лошадей запрягай, то артистов кормить надо… А посевную, жатву, сенокос и прочее никто не отменял. Но Ившин все равно был очень рад, хотя даже поспать с таким графиком работы зачастую не удавалось. Впрочем, колхоз «Искра», который он возглавлял более четверти века, всегда был на хорошем счету, и огромная в том заслуга его председателя. Работа на износ не прошла бесследно: в марте 1988 года Аркадий Игнатьевич ушел из жизни. Многое изменилось с тех пор. Но еще жалеет Римма Николаевна о том, что не смогли сохранить кафтановскую усадьбу, в те годы это было правление колхоза «Искра», а до революции здание принадлежало купцу первой гильдии Василию Афиногеновичу Масленникову. Хозяин умер в 1916 году. Говорят, что похоронен он в ограде сельского храма, который в советское время был переделан под дом культуры. И лики святых заменили на молоты с серпами. Супруга Федосья Ивановна уехала из этих мест после революции 1917 года, и след ее потерялся. В последнее время стало известно, что родственники Масленниковых проживают в Казахстане. Двухэтажный купеческий дом был построен на совесть, верх — деревянный, низ — частично каменный, — тут находились торговая лавка, склад для хранения товара. Вход на второй этаж был парадный, с застекленной верандой. В конце девяностых годов владельцем этого здания стал какой-то новоявленный фермер. Вскоре дом превратился в руины, а теперь от него не осталось и следа.

В одном из интервью актер Петр Вельяминов признался:

— В те десять лет, пока снимался «Вечный зов», со мной происходили невероятные вещи. На съемках я иногда чувствовал: нет, этих слов Поликарп сказать не может, так поступать не станет. Вызывали Анатолия Иванова, и он переписывал диалоги в некоторых сценах. Я как-то сказал ему: «Знаешь, ты меня снова крестил — у меня теперь два новых имени — Захар и Поликарп, дорогих имени, любимых»… Человек — создание божественное. И мир сотворен как человеческий рай. Только мы сами, своей волей, своими действиями превращаем его в ад. Я пытаюсь жить в гармонии с миром и с собой, по-моему, мне это удается.

Складывается впечатление, что и тастубинцы тоже открыли для себя некую тайну во время съемок «Вечного зова» и передают ее по наследству. Благодаря чему неунывающие дамы могут запросто сгонять на такси на концерт в Уфу, пойти по грибы при полном «параде» на высоких каблуках, прокатиться на тракторе до охотничьей избы для эксклюзивного отдыха. А мужчины, чтобы облегчить тяжкий труд, изобретают уникальные механизмы, которые и пашут, и сеют, и снег убирают. Словом, кино продолжается, только жаль, некому его снимать. Но мы постараемся об этом еще рассказать…

КАК ЭТО БЫЛО

Артисты боялись дуванских коней

Газета «Советская Башкирия» (так прежде называлась «Республика Башкортостан») 10 июля 1973 года опубликовала репортаж корреспондента Альфии Бароновой со съемочной площадки:

«Бешено выкатывает из леса вороная тройка и, пронесясь вихрем по поляне, останавливается как вкопанная перед самым крыльцом добротного бревенчатого дома. За ней вслед пара гнедых и пара серых, в яблоках, взмыленных коней. Из фаэтонов вылезает, горланя песни и приплясывая, подвыпившая компания. На тройке приехал сам Кафтанов, в белой сборчатой поддевке, под которой блестит розовым шелком косоворотка, и в таком же белом картузе. За ним лениво слезла Лушка с растрепавшимся темным локоном на зеленом, обтянувшем стан, платье.

Хозяин заимки и его гости поднимаются по резному крыльцу в дом.

— Повторим! — вдруг раздается громкая команда режиссера Владимира Краснопольского…

Снова мчатся лихие тройки. И снова режиссеры останавливают и просят кучеров:
— Федя, Боря! Давайте. Как вчера, бодренько!

А вчера ехали так, что артисты боялись садиться в фаэтоны, а прекрасные дуванские кони неслись так, что было жутко смотреть. И вот опять мчатся кони, и снова все повторяется, но каждый раз что-то чуть подправляется. Режиссеры и операторы настойчиво добиваются точнейшего исполнения кадра. Снимаются еще три дубля, а я смотрю и думаю, так вот она какая «сладкая» жизнь артистов.

— А почему выбрали именно Дуванский район?

— Здесь удачно сочетаются все необходимые компоненты: глухие леса, скалы, красавицы речки Ай, Юрюзань, озера, заимка, подходящие деревенские строения, — разъясняют режиссеры. Два месяца еще будем работать здесь. За год должны отснять пять серий. Это очень трудно, но мы стараемся. А сейчас предстоит снять бой на заимке.

И добавляют полушутя:

— Все разрушим. Сожжем и уедем…»