Недаром помнят все башкиры...

Продолжаем тему, поднятую военным историком Рамилем Рахимовым в №№ 138 и 142.

В Бородинском сражении 26 августа 1812 года участвовали 1-й Башкирский, 1-й Тептярский конные полки, Оренбургский драгунский, Уфимский, Бутырский и Рыльский пехотные полки, сформированные в нашем крае. В этой битве уфимцы вновь отличились, несмотря на то, что это был второй бой в их истории. VI корпус, в составе которого был Уфимский пехотный полк, находился в центре русской армии, занимая позицию от д. Горки до Курганной высоты, и прикрывал новую Смоленскую дорогу и подступы к батарее Раевского со стороны Бородина.

Сражению предшествовал бой за Шевардинский редут 25 августа, который несколько раз переходил из рук в руки. Противник смог захватить его только ночью. В этой баталии приняла участие 2-я сводно-гренадерская дивизия, в ее составе находилась и гренадерская рота 2-го батальона Уфимского полка под командованием капитана Горелова.

Начавшаяся на рассвете битва развернулась вначале на левом фланге, где французская армия атаковала позиции войск П. И. Багратиона, Семеновские флеши (инженерные сооружения рядом с д. Семеновской). Здесь французам противостояли 2-я сводно-гренадерская дивизия графа М. С. Воронцова и 27-я дивизия Д. П. Неверовского — всего около 8 тыс. солдат при 50 орудиях. Против них были брошены 15 дивизий — 7 пехотных и 8 кавалерийских (в общей сложности 43 тыс. человек и более 200 орудий) во главе с лучшими маршалами Франции — И. Мюратом, Л. Даву и М. Неем.

В воспоминаниях графа о битве при Бородине, которую он называл бойней, события описывались следующим образом. «Наши флеши были взяты штурмом после упорного сопротивления, затем были отбиты нами, снова захвачены французами и снова отбиты, а вскоре, в конце концов, мы вновь потеряли их из-за превосходства в силах, которые неприятель на них бросил. Я был ранен мушкетной пулей в бедро в ходе нашей первой контратаки на флеши, моя бравая дивизия была полностью расстроена; от почти 5000 осталось не более 300 с одним полевым офицером по имени.., который не был ранен или получил лишь легкое ранение; 4 или 5 наших дивизий, оборонявших флеши, постигла почти такая же участь».

Как видно из «Ведомости 8-го корпуса», в 11 батальонах 2-й сводно-гренадерской дивизии состояло в строю накануне Бородинской битвы более 4 тысяч человек; после битвы убитых, раненых и без вести пропавших насчитывалось 2,5 тыс. человек. В составе дивизии Воронцова геройски сражались и гренадеры 24-й дивизии, в том числе и Уфимского пехотного полка. Практически все они погибли.

Во время отражения атак противника был смертельно ранен командующий 2-й Западной армией князь П. И. Багратион. Его сменил на этом посту генерал Д. С. Дохтуров. Поэтому
VI корпус возглавил генерал-лейтенант П. М. Капцевич. Многочисленные атаки французской пехоты и кавалерии были отбиты, русские войска отошли и закрепились на новых позициях. Наполеон решил переместить центр тяжести удара на Курганную высоту, где находилась батарея из 18 орудий, которую прикрывал батальон Полтавского пехотного полка.

Около девяти часов утра, сосредоточив крупные силы, французам удалось под прикрытием артиллерии опрокинуть дивизию генерала Н. Н. Раевского и овладеть батареей. 30-й линейный французский полк, которым командовал генерал Ш. Бонами, захватив редут, прошел еще дальше «шагов на 40 — 70». Три русских егерских полка, стоявшие сразу за редутом, и несколько пехотных полков справа и слева укрепления были не просто ошеломлены — их охватила паника. Толпы солдат в одно мгновение бросились в тыл.

В это время начальник штаба генерал А. П. Ермолов, проезжая по линии, принял решение частями VI корпуса выбить французов с батареи. Вот как он описывает этот момент: «Я приказал Уфимского пехотного полка 3-му баталиону майора Демидова идти за мною развернутым фронтом, думая остановить отступающих... Несмотря на крутизну восхода, приказал я егерским полкам и 3-му баталиону Уфимского полка атаковать штыками, любимым оружием русского солдата. Бой яростный и ужасный не продолжался более получаса: сопротивление встречено отчаянное, возвышение отнято, орудия возвращены, и не было слышно ни одного ружейного выстрела.

Израненный штыками, можно сказать, снятый со штыков неустрашимый бригадный генерал Бонами получил пощаду; пленных не было ни одного, из всей бригады спаслись бегством немногие. Признательность генерала за оказанное ему уважение была совершенна. Урон со стороны нашей весьма велик и далеко несоразмерный численности атаковавших баталионов».

Таким образом, в сложный момент Бородинского сражения Уфимский полк отличился, отбив в трудной атаке батарею. Для усиления на Курганную высоту была перемещена вся 24-я пехотная дивизия во главе с ее начальником генерал-майором П. Г. Лихачевым. Здоровье его было слабым. Участник сражения Ф. Н. Глинка, в своих записках указывая на это обстоятельство, одновременно обращал внимание на его силу духа: «Генерал Лихачев от тяжкой боли едва передвигал ноги и почти совсем не владел руками». По некоторым источникам, находясь на кургане, генерал сидел на походном стуле под выстрелами противника и ободрял солдат следующими словами: «Стойте, ребята, смело! И помните: за нами — Москва!»

В три часа дня французы открыли огонь более чем из 300 орудий, а кавалерия, обойдя батарею с флангов, поддержала свою пехоту в атаке. Курганную высоту атаковала дивизия П. Ватье и О. Коленкура.

В бою генерал О. Коленкур погиб. На батарее шла жестокая схватка, во время которой солдаты бились штыками, тесаками, банниками, рычагами. То, что происходило внутри редута, описал Л. Лежен: «В эту минуту не перестававший дуть сильный ветер поднял на редуте огромный столб пыли и дыма, доходивший чуть не до облаков и в котором чуть не задохнулись люди и лошади, и эта густая туча все росла. Наконец, когда дым рассеялся, мы отбросили русскую колонну в овраг. Редут был наш».

Раненый генерал П. Г. Лихачев, увидев, что все защитники батареи погибли, расстегнув мундир на груди, бросился на штыки французской пехоты. Увидев генеральский мундир и ордена, солдаты противника обезоружили его и взяли в плен. Он был доставлен к Наполеону. Уважая храбрость Лихачева, он приказал возвратить ему шпагу. Однако старый генерал ответил отказом. Наполеон был удивлен «нетактичностью генерала», а поляк Р. Солтык, переводивший разговор, попытался сгладить ситуацию, объяснив, что это шпага не генерала, а его адъютанта. Пренебрежительно улыбнувшись, Наполеон отдал шпагу обратно французскому адъютанту, который ее принес, и жестом приказал увести генерала. Полковник Лежен услышал, как император, обращаясь к свите, «сказал настолько громко, чтобы тот услышал: «Уведите этого глупца».

Остатки 24-й дивизии, выбитые с батареи, отступили под сильным обстрелом, а затем в четыре часа дня подверглись нападению французской кавалерии Э. Груши. Все атаки французских кирасиров были отбиты. На выручку пехоте пришла русская кавалерия, в числе которой были Конногвардейский, Кавалергардский, Оренбургский драгунский и другие полки.