Такая близкая война

Недавно в теленовостях показали церемонию захоронения останков советских воинов, погибших в годы Великой Отечественной войны. Особенно запомнилось не по-детски серьезное лицо девчушки среднего школьного возраста, которая крепко держала в руках проржавевшую до дыр каску своего прадеда, павшего смертью храбрых, в том числе, и за ее жизнь. Подобное событие прошло и в городе Ржеве. И здесь дети, внуки и правнуки провожали в последний путь тех своих родных, чьи сердца перестали биться семь десятков лет назад. Эта церемония стала возможной благодаря тем людям, которым небезразлична не только память о былых сражениях, но и посмертная участь погибших бойцов. Они ведут раскопки в свободное от работы время, тратят собственные, специально накопленные деньги, поскольку подобные экспедиции, если и финансируются, то с великим скрипом, терпят бытовую неустроенность и капризы ненастной погоды из-за того, что походное снаряжение у них «курам на смех»: старенькие прохудившиеся палатки не способны защитить даже от самых жидких дождей... Среди таких неравнодушно-неуспокоенных потомков поколения победителей — наши земляки, члены поисковой группы «Живи, Земля!». Мы предлагаем вниманию читателей дневниковые записи участницы экспедиции, общественного корреспондента газеты «Октябрьский нефтяник» Надежды Садыковой.

В экспедицию «Вахта Памяти-2012» по поиску останков погибших во время Великой Отечественной войны мы отправились ранним утром со станции Уруссу. В нашей группе «Живи, Земля!» было четверо взрослых: руководитель Равиль Кашапов, Анас Латыпов, Владимир Федотов и автор этих строк. К нам присоединились и юные следопыты: Артем Исламкулов, Айдар Вагизов, Лена Тарасова, Никита Кудимов и Денис Конаков. Место раскопок выбрано возле деревень Сухоши, Паново и Погорелово Ржевского района Тверской области. Поначалу названия этих населенных пунктов ни о чем нам не говорили. И только позже осознали, какой огромной ценой досталось стране освобождение таких вот скромных российских деревень.

* * *

В районе нашего поиска ожесточенные бои вели части Калининского фронта в 1942 — 1943 годах. У советских солдат шансов выстоять не было. Люди гибли целыми бригадами, дивизиями.

Первая ночь выдалась прохладной. Проснулись ни свет ни заря, погрелись у костра и стали готовить нехитрый походный завтрак. Затем тюменские коллеги показали место своих раскопок, которые вели возле бывшей деревни Паново. Их поисковый отряд «Юрга» работает в Ржевском районе уже 19 лет, и за это время найдены останки почти 3 тыс. солдат. А всего, по приблизительным подсчетам, в этих местах погибло 2 — 2,5 миллиона советских воинов. С немецкой стороны потери были намного меньше. Практически каждую, даже самую махонькую, деревушку в этих местах приходилось брать по несколько раз.

Мы, девять поисковиков из Башкортостана, ходили по этой пропитанной кровью земле, чувствуя дыхание войны и смерти.

* * *

Работаем с воодушевлением. Раскапываем блиндажи, освобождаем от воды воронки. Тяжелая физическая работа! Достаем каски, противогазы, гильзы, патроны, солдатские ботинки, ремни — предметы, которые неподвластны тлению. Каждая такая находка вызывает бурю эмоций. Экспонаты военного времени, которые в приличном состоянии представлены на полках музеев, не способны оказать такого влияния на ум и душу, как вещи, найденные на полях сражений. И тот, кто начал заниматься раскопками, вряд ли уже сможет без этого жить. Спокойно есть, пить, веселиться, зная что где-то брошены в земле погибшие солдаты. Мне почему-то кажется, что и целой жизни не хватит, чтобы найти и как положено похоронить их всех.

Кто-то, может, скажет: ну и что такого? Некогда было стране-победителю в годы послевоенной разрухи собирать тела бойцов. Надо было думать в первую очередь о живых. Вот и решили просто засыпать землей блиндажи и окопы с погибшими. У каждого своя правда.

* * *

Идем по полю. Владимир Федотов миноискателем «прощупывает» землю. Прибор реагирует на металл, а где он имеется — могут быть и останки. Остальные при помощи щупов, лопат проверяют верхние слои почвы. В подозрительных местах делаем шурфы. Ямы, окопы встречаются буквально на каждом шагу. Деревни, которые находились в местах боевых действий, оказались нежизнеспособными. Люди не смогли жить на земле, каждая пядь которой — свидетель кровавой трагедии.

Сегодня нашли останки девяти солдат! В лагерь вернулись усталые, но довольные результатами: теперь родственники узнают, где сложили головы их деды и прадеды, пропавшие без вести.

Когда я впервые очищала от земли и глины найденные косточки, состояние было жуткое. Все представляла, какими молодыми и красивыми были эти юноши семьдесят лет назад, о чем мечтали, на что надеялись. А теперь остался только прах. Как с этим смириться?

* * *

Ощущаю себя фронтовым летописцем, хотя столкнуться довелось лишь с последствиями давно минувшей войны. Над головой мирное небо, вокруг тишина. Однако тени погибших солдат незримо присутствуют среди нас все дни экспедиции.

Как же нам хотелось найти не только останки, но и смертные медальоны (плотно закрытые футляры размером с губную помаду, в которых имеется указание имени, года и места рождения, адреса родственников). Ведь установить личность погибшего — значит вернуть человека родным. Ради такой радости и отправляются поисковики за тысячи километров.

Спросила наших ребят: «Зачем поехали в экспедицию?»

Лена Тарасова: «Оба моих прадеда воевали и ушли из жизни от ран почти сразу после войны».

Айдар Вазитов: «Испытываю чувство долга перед своими предками. Один мой прадед пропал без вести, другой дошел до Берлина. Раненый, но живой вернулся домой».

* * *

Суровым ночным испытанием стал дождь. Одежда вся вымокла, просушиться возле костра не удалось, вместо того, чтобы спать, сражались с холодом и завистью. У соседей-тюменцев есть утепленные палатки, бензопила, генератор. А стало быть, и баня, сушилка и прочие прелести цивилизации...

В лагерь пришли гости: отец и сын Морозовы. Они из числа местных жителей деревни Погорелово. На войне у них погибло семеро родственников, двоих удалось отыскать по свидетельским показаниям бабушки, которая была очевидцем трагических событий на ржевской земле. Морозовы занимаются поисками всю свою сознательную жизнь.

Они вызвались проводить нас на Кондратьевский рубеж — там проходили особенно ожесточенные бои. Место это названо по имени фронтовика известного писателя Вячеслава Кондратьева. Он автор повестей «Сашка», «День Победы в Черново».

Рубеж оказался километрах в трех от лагеря в глухом, труднопроходимом лесу. Стоило копнуть раз, и сразу обнаружили берцовую кость. Но дальнейшие раскопки на этом участке результатов не дали, скорее всего потому, что при взрыве тело бойца раскидало в разные стороны. Было решено вернуться на это место в следующий раз уже всем отрядом. Всю обратную дорогу местные жители рассказывали нам разные истории из их поисковой деятельности. Две из них особенно потрясли меня.

Вот, например, свидетельство того, как были вооружены наши солдаты. Когда откопали (как выяснилось позже) бойцов штрафной роты — обнаружилось, что у них в руках в качестве оружия были только штыки, привязанные к обыкновенным палкам! В другой раз нашли останки медсестры. В руках — размотанные бинты и рядом скелеты еще девяти человек. Видимо, в тот момент, когда девушка перевязывала раненых, всех и накрыло снарядом.

Морозовы с горечью сообщили, что на их деревенском кладбище захоронено тринадцать тысяч солдат, но на памятнике нет ни одной фамилии погибших: у местных властей нет денег на изготовление мемориальной таблички.

* * *

Вот и заканчивается моя первая экспедиция. Для нашего руководителя Равиля Кашапова она — сорок вторая. Для большинства из группы — третья или четвертая. И все, еще не покинув места былых сражений, мечтают вернуться сюда вновь. И я тоже надеюсь, что этим моя поисковая деятельность не ограничится. Просто здесь чувствуешь кожей, как эта, казалась бы, очень далекая война становится очень близкой. И тогда собственное существование обретает какой-то особый, серьезный смысл...