«Мы, как о счастье, думали о мире»

На земле Башкортостана не рвались снаряды, смешивая в кровавую пыль все, что жило, дышало и цвело, люди не вздрагивали в испуге, услышав рев летящего в небе самолета. Но чем измерить смертную тоску ожидания весточки от родных и любимых, пропавших где-то на полях сражений, изможденность от непосильного труда у станков, на полях, когда люди — старики, женщины, дети — держались на ногах благодаря только одной мысли: «Это — для победы».

Никогда в истории мировых войн не проводилось столь масштабного перемещения промышленных предприятий, организаций, людей, учреждений науки и культуры. Великий советский полководец Г. Жуков называл эвакуацию 1941 — 1942 годов «величайшей стратегической операцией Второй мировой войны». И для многих из них вторым домом, рабочей площадкой, приютом для творчества стала Башкирия.

Подвиг и трагедия

Архивные документы и мемуары дают неоднозначную оценку отдельных аспектов эвакуации. Их анализ позволяет оценить ее как подвиг и трагедию одновременно.

Несомненно одно: масштабы эвакуации были беспримерны. Согласно различным источникам, в Башкирию было перебазировано от 90 до 170 предприятий, цехов и установок. Разброс в цифрах вполне объясним: в условиях начала одной из самых жестоких войн в истории нашей страны не все эшелоны с оборудованием достигали конечного пункта назначения. Из Москвы, Ленинграда, Украины, Белоруссии, Азербайджана шли и шли поезда с оборудованием для предприятий машиностроительной, электротехнической, химической, нефтяной, пищевой, легкой промышленности.

Большая часть эвакуированных предприятий разместилась в Уфе, Стерлитамаке, Ишимбае и Белорецке. Для эвакуации только одного из заводов потребовалось 30 железнодорожных эшелонов, 7 пассажирских пароходов и 15 грузовых барж.

Размещение их велось в условиях поздней осени и суровой зимы 1941 — 1942 года. В тылу шла своя война, а лозунг: «Все для фронта, все для Победы!» служащие, домохозяйки, работники искусства, студенты воспринимали как приказ, чувствуя себя военнообязанными, как их мужья, отцы, братья. Только для разгрузки оборудования одного завода в Уфе было проведено четыре воскресника с участием более 40 тысяч человек. Витаминный завод был запущен в эксплуатацию через 40 дней после прибытия в Уфу.

Остро чувствовалась нехватка производственных помещений: под них отводили учебные корпуса и общежития, здания театров. Ленинградский завод «Красная заря» разместился на базе педагогического, сельскохозяйственного институтов и строительного техникума. В связи с чем работу в этих институтах и техникуме, конечно, пришлось временно прекратить.

Именно здесь во время войны инженеры-конструкторы, приехавшие из центральных городов совместно с учеными, создавали лучшие в мире образцы вооружения, техники и оборудования. Например, в 1943 году инженеры-изобретатели К. Егоров, В. Котельников и Г. Старцев разработали новейшую аппаратуру дальней связи. Она успешно использовалась Ставкой Верховного Главнокомандования в управлении фронтами и в ходе международных конференций глав правительств СССР, США и Великобритании в Ялте и Потсдаме. В Уфу удалось эвакуировать из Ногинска и установить 500-киловаттную радиостанцию РВ-1, спроектированную известным советским академиком Александром Минцем. Радиостанция Коминтерна получила возможность вести антифашистские передачи на европейских и восточных языках.

Судя по архивным документам, уже за год-два до начала войны в Уфе возвели несколько особых школ — школ-госпиталей. Рассчитанные на 880 мест, они строились по особым проектам: в них предусматривалось горячее и холодное водоснабжение, перевязочные, операционные и рентген-кабинеты. Не предусматривалось только 1 сентября с белыми бантами, букетами цветов, шумными переменками и таким привычным в мирное время шелестом страниц учебников. В 1941 — 1942 учебном году из 68 школьных зданий на нужды образования было оставлено лишь семь.

На грани жизни и смерти

На 1 января 1942 года в городах и районах Башкирии разместили почти триста тысяч человек. Эвакопункты обеспечивали приезжих горячей пищей, сухим пайком, проводили санитарно-медицинский осмотр. Но людям нужна была и крыша над головой.

Как правило, их расселяли за счет уплотнения местного населения. Особенно сложной жилищная ситуация оказалась в Уфе. И бюро Уфимского горкома ВКП(б) принимает решение о немедленном выселении из города 15 тысяч семей, не связанных с работой в оборонной и нефтяной промышленности, в районы республики.

Наверное, не стоит идеализировать взаимоотношения людей, скопившихся на сравнительно небольшой территории в труднейших условиях военного быта. В более выигрышном положении оказывались рабочие и служащие, прибывшие с предприятиями и учреждениями, нежели представители «неорганизованной» эвакуации, блокадники-ленинградцы.

Партийно-советские работники, ведущие ученые, семьи начсостава Красной Армии составляли особую группу и, конечно, находились на особом положении. Сотрудников Академии наук прикрепили к столовой правительства республики, выделили помещения для детского сада на 100 мест для детей сотрудников АН УССР.

Эвакуированное население, связанное с сельским хозяйством, на государственное снабжение продуктами питания не принималось. Колхозы выдавали им хлеб и другие продукты за счет заработанных трудодней. Этого явно не хватало, поэтому спасение от голода было одно: выращивать овощи на собственных и коллективных огородах.

Заслуженный учитель РФ Р. Махмутова, жившая в Уфе в годы войны, вспоминает: «Зарплаты учителя в 500 рублей не хватало, чтобы купить даже пуда картофеля. Его стоимость составляла 800 — 900 рублей. В городах учителям полагалось по 500 граммов хлеба в день, на селе —восемь килограммов ржаной муки в месяц, но эти порции выдавались нерегулярно. По карточкам выдавали обувь, пол-литра водки, которые меняли на «черном рынке» на масло. В памяти остался единственный случай выдачи платья».

Часть людей из сельской местности в условиях карточного распределения находились в состоянии элементарного выживания, балансировали на грани жизни и смерти.

В лучшем положении были семьи начсостава Красной Армии. К осени 1942 года в Башкирии проживало около 18 тысяч таких семей. Продуктами питания они обеспечивались через торговую сеть военторга, а в селах — через потребкооперацию. В городах их прикрепляли к столовым военторгов. В сельской местности выделяли индивидуальные огороды от 3 до 5 соток.

Командирские жены работали в сети торговли и общественного питания.

Уфимские корни будущих знаменитостей

В сороковые-роковые именно в Уфе появились на свет известный писатель Сергей Довлатов, знаменитый актер, режиссер, председатель Союза театральных деятелей Александр Калягин, выдающийся дирижер Борис Спиваков. Архивные источники свидетельствуют о том, что в республике жили совсем еще юные Борис Егоров — будущий врач-космонавт СССР, Герой Советского Союза, Андрей Михалков-Кончаловский — известный ныне режиссер, народный артист СССР Юрий Яковлев, Наум Демарский — известный спортивный комментатор Всесоюзного радио.

«Союз нерушимый...»

Нелишне отметить широкую географию и многонациональный состав переселенцев. Они представляли 20 республик и областей страны. В Уфе была создана Башкирская республиканская комиссия общественной помощи эвакуированным полякам и правление Союза польских патриотов.

Наша республика стала не только временным пристанищем, но и вторым домом для многочисленных народов, эвакуированных в наш регион. Устанавливались долгосрочные контакты между прибывшими в Башкирию учеными, деятелями образования, литературы, искусства и местной творческой интеллигенцией. При активном участии общественности республики в 1941 году отмечался юбилей И. Франко. Башкирские писатели, ученые участвовали в проведении Шевченковских дней, работе сессии Академии наук Украинской ССР.

Но не следует замалчивать и рост критических настроений, в большинстве случаев вызванных недовольством социально-экономическими условиями жизни. В годы войны советские люди пережили тяжелейшие испытания и колоссальные перегрузки.

Архивные документы, рассекреченные в последнее время, зафиксировали случаи проявления неприязни к эвакуированному населению. Искусствовед Михаил Герман, переживший эвакуацию на Урале, пишет об антисемитизме скорее как «о биологической, нежели националистической ненависти к людям другого мира, которых без разбора называли «явреи». В ряде случаев у людей складывалось мнение о том, что эвакуировались только состоятельные люди. Бороться с такими настроениями помогали средства массовой информации, лекции, митинги, собрания, наглядная агитация.

Пребывание в эвакуации оказалось долгим. Люди, пережившие вместе тяготы страшной войны, разделившие радость и скорбь военного времени, уезжали не без грусти, на всю жизнь сохранив духовную связь с башкирской землей.

Вклад эвакуированных заводов в оборону страны неоценим.