Адская сила у «крокодила»

«Знаете, почему нельзя пробовать наркотики, даже «легкие»? Потому что попадаешь в яму, из которой почти невозможно выбраться. Самое ужасное, что понимаешь это практически сразу, но все равно уже поздно. И отдал бы все на свете, лишь бы отмотать время назад, когда был «чистым». Можете себе представить, что чувствует мужчина, который забирает у собственного ребенка последние копейки, чтобы их «проколоть»? Это хуже смерти. Однако себе не принадлежишь, нет ни воли, ни сил бороться со своей одержимостью. Хочется только поскорее найти дозу, чтобы исчезнуть на время, иначе невозможно видеть слезы самых близких и родных людей. Так человек превращается в ничто, в вакуум», — рассказывал Алексей. Спокойно, с готовностью ответить на любой вопрос. За плечами наркозависимость, курение, пьянство, игромания, клубы, рестораны, начиная с 90-х годов. А вопросов ко всем, кто прошел или еще проходит реабилитацию от наркомании, было лишь два: как попал в эту ловушку и почему решил выбираться? Такую возможность нашей редакции предоставило Управление Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков России по РБ, которое организовало многодневную поездку по ряду реабилитационных центров Башкирии.

Клей вместо еды

Самому младшему пациенту Республиканского центра психолого-педагогической коррекции несовершеннолетних наркоманов одиннадцать лет. Он единственный из девяти подростков «семейный», все остальные детдомовские. Валера очень обрадовался, когда его сюда, в Кармаскалинский район, привезла мать. Она одна воспитывает четверых детей, и в семье чаще хватает на бутылку, чем на еду. Потому первое время парень просто не мог никак наесться. Он и токсикоманить стал, чтобы заглушить постоянное чувство голода. В школу никогда не ходил, не умеет ни читать, ни писать. Учеба ему дается с большим трудом, благо сотрудники нашли к нему подход. Научился уже буквы в слоги складывать. До окончания лечения еще почти месяц, а подросток уже сейчас пытается «договориться», чтобы его оставили жить в центре.

По словам заместителя директора республиканского центра по воспитательной работе Светланы Шамсутдиновой, процесс реабилитации длится около 45 дней. Центр рассчитан на 25 детей. В заезд, который мы застали, министерством образования по путевкам были направлены несовершеннолетние из Уфы, Белебея, Благовещенска, Чесноковки. Все состоят на учете с диагнозами «токсикомания», «наркомания» или «алкоголизм». Как, например, 14-летний Дамир — он хронический алкоголик. Родители у него страдают тем же недугом, мать бросила мальчишку совсем еще маленьким. Наследственность плюс обстоятельства сделали свое дело. По словам Светланы Рашитовны, с Дамиром было сладить труднее всего. Первое время подросток устраивал настоящие истерики, требовал спиртное. Ничего, справились. Теперь он старший, следит за порядком.

— Насколько оправданы ваши усилия, вы уверены, что, оказавшись в прежней среде, ребята не начнут все по новой? — напрашивается резонный вопрос.

— Дело в том, что наши дети жили в ужасных условиях, прежде чем попали в детский дом, а затем сюда, в центр. К нам ведь направили самых «хроников», педагогически запущенных подростков. Они недоедали, у каждого целый букет заболеваний, кроме, конечно, инфекционных. Практически все страдают энурезом из-за постоянного переохлаждения, неврозов и других причин. Потому среди ночи воспитатели обязательно будят ребят, — пояснила замдиректора. — Поначалу мальчишки даже пытались сбежать, когда увидели вывеску учреждения. Решили, что тут будут насильно делать уколы. Мы же их занимаем весь день, чтобы не оставалось ни минуты свободной. Уроки, занятия с психологами, соцпедагогами, лечебные процедуры, внеклассные занятия, кружки, прогулки, каток, экскурсии. Они ведь ничего подобного раньше не знали и не видели. И теперь у многих появились планы на будущее — хотят учиться, получить профессию, завести семью и никогда не бросать своих детей. Это у них на первом месте.

Сегодня в республике на учете с диагнозом «наркомания» состоят пять несовершеннолетних и еще двадцать подростков как потребители наркотиков, им диагноз не поставлен. По признанию специалистов, чтобы получить реальную картину, нужно официальные цифры умножить на двадцать. Тем временем сотрудники центра, к слову, открытого в начале нынешнего года, осваивают новые технологии и спецаппаратуру. Например, прибор транскраниальной электростимуляции головного мозга или ТЭС-терапию. Метод используется в том числе и при зависимостях от психологически активных веществ, в том числе наркотиков, алкоголя и так далее. С его помощью активизируется участок, отвечающий за получение удовольствия, иначе говоря — за выработку организмом эндоморфинов.

— Дело в том, что когда человек начинает употреблять наркотики, его организм перестает вырабатывать собственные эндоморфины, и потому возникает наркозависимость, — поведал психолог Рабис Даутов. — При помощи прибора этот «голод» восполняется и потребность в наркотиках снижается. Кроме того, мы планируем освоить технологию обратной связи, когда человек погружается в легкий транс, и можно определить факторы, которые в свое время травмировали психику пациента. Наркоман запрограммирован на употребление нарковеществ, поэтому его надо перепрограммировать. По-другому это называется психокоррекция.

Как выяснилось, местное население, узнав о строительстве подобного центра в их деревне, отнеслось к известию настороженно. Еще больше люди забеспокоились, когда по окончании стройки они не увидели на окнах решеток, высокого забора и колючей проволоки. Руководству по сей день приходится объяснять недовольным: центр — не колония для преступников, здесь проходят реабилитацию дети.

Обыкновенные дети, только несчастные и больные. И что им, как и всем другим, нужны уход, забота и любовь, которых они с рождения были лишены. А потребность в этом такая, что даже дядя в белом халате с электродами в руках им как отец родной.

«Наши дети не отбросы!» — в сердцах повторяла мать. И рассказала, какие мытарства ей довелось пройти, спасая своего 25-летнего сына-наркомана. От потребления дезоморфина у него произошли необратимые изменения в организме: потеря памяти, дезориентация в пространстве, приступы агрессии. По сути он инвалид. Но в больницу положить его невозможно, не берут, дома оставлять одного тоже нельзя — уходит. Потом его находят раздетым, избитым, а объяснить, что с ним произошло, парень не может, поскольку ничего не помнит. Денег на клинику в семье нет, родственников — тоже. Да и были бы, кому нужно такое родство? Сама мать целый день на работе. Так и мучилась, пока не узнала о существовании Региональной общественной организации «Независимость», куда и определила сына.

— Мы своих детей, конечно, прошляпили, — рассказала женщина. — И я знаю, какие шарлатаны и стяжатели крутятся возле нашей беды, как зарабатывают на чужом несчастье. Многие родители продают имущество, жилье, а у меня ничего нет, потому мы с моим больным сыном никому не интересны. Но наши дети не отбросы. Они могут стать полноценными членами общества, полезными хотя бы тем, чтобы потом помогать другим решать проблемы, с которыми сами столкнулись.

Речь о волонтерах, из числа прошедших реабилитацию, которая идет поэтапно — по три месяца каждый этап, которых тоже три. По словам руководителя центра Сергея Погорей, организация находится на самообеспечении, поскольку у большинства больных нет средств, помогают благотворители. Открывать свое производство пока рано — центр существует полтора года. За это время не все полностью прошли курс по программе реабилитации наркозависимых 12 шагов. Некоторые уходят, другие возвращаются. Контингент самый разный: есть люди с высшим образованием, есть с криминальным прошлым, средний возраст 25 лет. На тот момент в центре находились 19 человек. Много иногородних: из Новосибирска, Барнаула, Иркутска, Самары, Нижнего Новгорода. Расстояние имеет значение, так легче оторваться от среды. Именно поэтому, те, кому удалось преодолеть этап реабилитации, не спешат возвращаться домой. Становятся волонтерами, помогают центру. Как, например, Сергей из Новосибирска, по образованию экономист. Дома осталась жена, и он хочет, чтобы она переехала к нему в Уфу, здесь он собирается продолжить образование, начать изучать право. Сергей считает себя реализовавшимся, но возвращаться в Новосибирск мешает страх сорваться. По его мнению, лучше не рисковать.

Большинство нынешних молодых мужчин начали отсчет беде в 90-е годы. Время малиновых пиджаков и спортивных костюмов, золотых цепочек в руку толщиной и наркоты. Жизнь казалась крутой и веселой. На эту удочку попалось полстраны. Школьники побросали портфели и кинулись с тряпками мыть лобовые стекла дорогих иномарок, абитуриенты пошли торговать водкой. Теперь покорители мира чистогана — пациенты наркологических клиник и реабилитационных наркоцентров. Сегодня к ним стремительно присоединяется новое поколение. Нынче наркотики дорого не стоят, их уже не надо варить, колоть в вену. Хватит одной таблетки. Или «сигаретки». Найти легко, достаточно зайти в интернет. Все становится проще, дешевле, необратимее и потому страшнее. Причем больше страшно самим наркозависимым, нежели обывателям, которых сия чаша миновала. Потому что они знают всю неприглядность проблемы. Когда во время беседы зашла речь о вступившем в силу запрете на свободную продажу лекарств, из которых варят дезоморфин — а по-простому «крокодил», — все дружно вздохнули: наконец! И наперебой принялись рассказывать жуткие истории друзей, знакомых многие из которых уже на том свете.

Как живое, скорее, полуживое подтверждение их слов, в столовую центра нетвердой походкой вошел Руслан. Ему помогли сесть, налили чаю, но поговорить не получилось. Руслан с трудом понимал вопросы, не мог сфокусировать взгляд на собеседнике и еле удерживал чашку в искалеченных «крокодилом» руках. Ребята его увели.

Проблема длиною в жизнь

Интеллигентная семья, отец — высокий начальник, в силу чего личность авторитарная, мама — педагог, стало быть, авторитарность в характере также присутствует. Мальчик Игорь рос любимым сыном в обстановке тотальной опеки. Хорошо учился, хорошо женился, друзья и связи крепкие. Когда начал пробовать наркотики, был абсолютно уверен, что уж он-то никогда под забором, как другие наркоманы, лежать не будет. Не такое воспитание. Через 12 лет лежал. Его выгнали из дома родители, друзья отвернулись. Кантовался по притонам в поисках очередной дозы. Как-то во время новогодних праздников Игорь ходил по улицам, заглядывал в чужие окна, там семьи сидели за праздничными столами, люди смеялись, друг друга поздравляли. Захотелось домой, к родителям… Но они его не приняли, поставив условие? за десять дней «очиститься», чтобы потом поехать в наркоцентр в Казань. Переламывался в каком-то подвале, один, «на сухую».

Теперь Игорь Николаевич — волонтер президент некоммерческого фонда «Нет алкоголизму и наркомании». Того самого, что прошел добровольную сертификацию, объявленную в прошлом году по стране. Пока сертифицировано четыре подобных центра, и один из них находится в нашей республике. Таким образом московские специалисты изучают различные методики реабилитации, чтобы наиболее из них успешные получили в дальнейшем господдержку.

— Игорь, раз вам удалось выкарабкаться, почему же вы снова вернулись к проблеме наркомании, не проще было про все забыть и жить дальше счастливо? — интересуюсь у волонтера.

— Поначалу я так и сделал. Уехал в Москву, там работал в крупной строительной фирме. Но мне претили офисные попойки, напористые корыстные девушки, и я вернулся в Башкирию. Теперь занимаюсь тем, чем должен, это мое предназначение.

Считается, что большинство проблем, будь то наркомания, игромания или алкоголизм, начинается с семьи. Зависимость, как ни парадоксально, воспитывают в детях сами родители. Они с самого начала решают за свое чадо, что ему лучше, совершенно не сообразуясь с предпочтениями и, главное, возможностями самого ребенка. В результате вырастает полностью зависимый от родителей человек. В тоже время он прекрасно умеет манипулировать своими близкими, также не сообразуясь с их интересами, как это прежде делали с ним.

Потому в центре у каждого реабилитанта есть свои обязанности, чтобы отвык думать только о себе. Забыл, к примеру, купить мыло — двадцать человек из-за тебя будут неделю ходить грязными. Забыл купить хлеба — все будут есть суп без него. Так воспитывается ответственность, ведь находящиеся здесь привыкли, что за них все делают мама с папой. И в центр редко кто сам обращается. В основном родители привозят.

«Насихат» — единственный в мире

Первый исламский реабилитационный центр «Насихат» на самом деле первый и пока единственный не только в России, но и в мире, сказал председатель этой региональной общественной организации Нурмухаммет Нуриев. Все началось в 2009 году, когда с помощью республиканского наркоконтроля был организован консультационный центр. По телефону страждущим давали советы, консультации, но потом сотрудники центра пришли к выводу, что одними советами людям не поможешь. Тем более у других конфессий есть реабилитационные центры, почему бы исламской не создать нечто подобное? Так образовался «Насихат», который работает уже два года.

Вначале набирали только мужчин, когда появились условия, стали принимать и женщин. У организации есть филиал в Караидельском районе, на 2 — 3 человека, планируется открыть аналогичный центр и в Салаватском районе. Существуют на самообеспечении, на собранные пожертвования. Помощь центр тоже оказывает бесплатно, поскольку у тех, кто сюда обращается, как правило, уже ничего за душой нет. Принимают всех, независимо от вероисповедания, пола, возраста. Местных мало, в основном приезжают из соседних регионов, а также из Москвы, Кавказского региона. Сейчас есть несколько человек из Германии. В настоящее время здесь находятся семь мужчин и одна девушка.

— Насихат в переводе означает «слово Божье, наставление», — продолжил рассказ Нурмухаммет. — У нас не медикаментозное лечение, мы смотрим в душу человека, пытаемся выяснить, почему он выбрал такой путь. И хоть мы не получили духовную поддержку среди религиозных деятелей, я все равно считаю, что такие организации должны быть при каждом духовном управлении. Да, в исламе нет наркомании и алкоголизма, и для верующего такой угрозы не существует. Но мы сегодня пожинаем последствия коммунизма, периода всеобщего неверия. Этнические мусульмане также оказались подвержены этому злу. Мы должны помочь тем, кто попал в беду. Это совершенно не противоречит нашим религиозным убеждениям, так как пророк Мухамет говорил, — призывайте всегда к добру и остерегайтесь зла.

За время существования в «Насихат» обратилось около двухсот человек. Реабилитацию до конца прошли человек 150. Почти все стараются поддерживать связь с центром и приезжают ежегодно в день открытия 8 августа. Здесь нельзя курить, приносить сюда спиртное, смотреть телевизор, слушать радио. Такое строгое отрешение от всего мирского Нурмухаммет объясняет тем, что человек — очень сложное создание: словно компьютер, где много полезной информации, но пользоваться ею он не умеет, вот и зависает.

У тех, кто постарше проблемы — с алкоголем, помоложе — страдают от последствий дезоморфина. В предыдущей группе реабилитантов почти все были такие, без реакции. Думали, не выживут, но с Божьей помощью справились. Один уфимец даже ходить уже не мог, гнили ноги. Ребята перевязки делали, а он даже не понимал, где находится. Кроме того, у него были проблемы с легкими, говорили онкология. Через полгода сделали снимок — пятна исчезли. Назначили лечение. Кстати, здесь многие при необходимости амбулаторно лечатся. В итоге уфимец спустя год не просто вылечился. Сегодня он трудится на руководящей должности. Исцеление — изменение цели.

Андрей собирался дать обет отказаться от наркотиков. Дать обет — обещание Господу, есть такой обряд в православии. Когда до него оставалось три дня, жизнь еще раз попробовала Андрея «на зуб»: он потерял бизнес, дом, любимого человека. Первая реакция — несколько дней кряду пил водку. Конечно, сейчас жалеет, что сразу не поехал к отцу Роману — настоятелю уфимского Спасского храма, при котором четыре года действует православный реабилитационный центр. «Растерялся, забыл, откуда может прийти реальная помощь. Мы же привыкли надеяться только на себя. Вот Господь и дает нам испытания, чтобы вразумить». Это растерялся человек, который два контракта отслужил телохранителем в «горячих точках», которого убивали. Он перенес клиническую смерть, трепанацию черепа, потерю памяти. «Если человек что-то потерял, значит, он за что-то заплатил, и за потерю ему воздастся вдвойне. Я бывал в таких ситуациях, из которых живыми не выходят, и объяснить мое спасение, кроме как провидением Божьим, невозможно, поскольку это не укладывается ни в физику, ни в химию, ни в привычную логику», — продолжил рассказ Андрей.

Но наркоманом он себя почувствовал, когда начал бросать... курить. Вот где действительно зависимость не только психологическая, но и физическая. За 22 года курения каждая клеточка привыкла к определенным дозам никотина, и теперь организм просто взрывается от никотинового голода.

— В самом деле, сами реабилитанты подчеркивают, что от курения бывает труднее избавиться, нежели от героиновой зависимости, — подтвердил педагог-психолог центра Юрий Стрекалов. — Кстати, вы не задумывались, как на самом деле действует на людей утверждение, начертанное на сигаретных пачках «Курение убивает»? Как прививка от информации. Приходишь на встречу со школьниками, спрашиваешь, мол, рассказать вам про курение? Они в ответ, знаем — убивает, и что?

Получается, правдивая, развернутая информация им уже не нужна. Тем более, все вокруг курят, и никто не умирает. Я тоже покурил и жив, значит, вранье все про смерть. Та же история с алкоголем. Мало того, родители самолично наливают своим чадам с младых ногтей чуть-чуть шампанского, сухого вина, пива. Якобы закаляют от вредной привычки, а на самом деле снимают барьер перед употреблением.

Недаром говорится, у каждого своя дорога к храму. Павел шел по ней 15 лет. В свои неполные тридцать лет побывал практически во всех реабилитационных центрах: в Юматово три раза, по два раза в год лежал в стационарах. Пока не оказался в секте пятидесятников. Там жесткие правила, каждый после реабилитации должен привести еще несколько человек. В обязательном порядке заучивались специальные фразы против православия, и их непременно надо было бросать в лицо православным священникам. В итоге из рабства наркомании он попал в рабство секты. И когда Павел понял, что произошла подмена понятий и перспектив избавиться от зависимости нет, снова сорвался. К тому времени уже был создан центр при Спасском храме, и Павел обратился туда. Поначалу все ждал, когда же с него начнут «тянуть» деньги. Потом пытался выяснить, на чем здесь зарабатывают, как в других центрах. Потом удивился, что никто никого не агитирует, не заставляет читать мантры 24 часа в сутки. Хочешь, идешь в храм на службу, не хочешь не идешь. Все понимают, что это нужно, но свобода выбора остается за тобой. Тоже поначалу было непривычно.

— Слава Богу, у меня все наладилось, семью я восстановил. У нас родился второй ребенок. Теперь мы вместе с моим отцом стараемся помочь центру, чтобы ребята после реабилитации имели занятие, какое-то дело, — продолжил Павел. — Вместе легче пройти испытание, тем более у многих нет семьи и они очень одиноки. Часто нет даже жилья. Причем стаж потребления, не поверите, — 30 лет! Я думал мои 15 — предел. Некоторые по полтора-два года сидели на «крокодиле», то есть они практически не передвигаются. Но все равно из последних сил стараются стоять на службе в храме. Главное — у них появилась цель и желание выжить. Мне кажется духовный стержень важнее для человека, чем лекарства.

А Юрий Стрекалов на прощание рассказал, как он в свое время работал с заключенными и всегда интересовался, что бы они сказали маменькиным сыночкам, которые любят экстрим, считают себя крутыми и пока еще не нюхали тюремной баланды? «Передай, пусть маму с папой слушают», — следовал один и тот же ответ.

Взгляд непостороннего

Страусиная политика от беды не спасёт

Охотников заниматься проблемой наркомании немного, зато осудить готов практически каждый

В Уфе под эгидой республиканского наркоконтроля состоялось заседание Ассоциации негосударственных организаций, которые занимаются профилактикой наркомании и реабилитацией наркозависимых.

По окончании мероприятия участники ответили на ряд вопросов. В основном прессу интересовали темы: есть ли какой-нибудь эффект от деятельности этих организаций и с какими проблемами им приходится сталкиваться.

Радмир Хуснутдинов, общественный фонд «Нет алкоголизму и наркомании»:
— На самом деле цифры очень сложно назвать, потому что ситуации встречаются разные. В том случае, если наркозависимый полностью проходит реабилитационную программу, а на это нужно от 3 до 8 месяцев, вероятность того, что он не вернется к употреблению наркотиков, очень высока. Из 56 человек, прошедших у нас за последние три года полный курс реабилитации, 54 находятся в состоянии ремиссии. Таким образом, эффективность реабилитационной программы нашего центра составляет девяносто процентов.

Главная проблема — это финансирование, поскольку центр находится на самообеспечении. Ведь не каждый наркоман в состоянии оплатить свое лечение. В месяц государство выделяет 90 тыс. рублей на одного наркозависимого, и эффективность при этом минимальна. В то же время в нашем центре за те же деньги можно вылечить троих.
Сергей Погорей, Региональная общественная организация «Независимость»:
— Существует такой фактор, как временной период. Чем дольше человек находится на реабилитации и проходит все этапы, тем лучше результат. Ребята, можно сказать, учатся заново жить. А проблемы у нас, в основном, технического плана. Ну и, конечно, материального.

Марат Тимербулатов, ООО «Твой шанс»:
— Эффективность ощутимая, приблизительно семьдесят процентов. А проблема, с которой пришлось столкнуться, — неинформированность людей. Дело в том, что наш центр находится на территории Миякинского района. Местное население убеждено: раз бывший наркоман находится в центре, значит, он убийца. Разумеется, мы постарались внести ясность, объяснили гражданам, что наркомания — это болезнь и ее необходимо лечить. Но самое плохое, что аналогичное отношение к наркозависимым прослеживается и со стороны властей. Многие просто не понимают всю остроту и серьезность данной проблемы.
Александр Лапин, Юлия Богомолова, движение «Анонимные наркоманы»:
— Уфимское сообщество существует 10 лет. В прошлом году число прекративших потребление наркотиков составило более 300 человек, а в этом году уже около 500.
Проблема же одна — отсутствие помещения. Все наши многочисленные попытки найти что-то подходящее завершились крахом.

Дмитрий ЕВЛЕНТЬЕВ.