Улица с сюрпризами

Несмотря на то, что в разные годы предпринимались эпизодические попытки исследовать территорию Уфимской крепости, достоверных сведений о том, как она выглядела, какие изменения претерпевала, до каких пределов простирались ее границы относительно современного города, мы не имеем. Странная ситуация: уже вот-вот 450, а мы с ней почти не знакомы. И только в связи со строительными работами научные сотрудники БГПУ, кандидаты исторических наук, археологи Николай ЩЕРБАКОВ и Ия ШУТЕЛЕВА получили доступ к окрестностям кремлевского холма. Сейчас они проводят археологическое наблюдение на реконструируемой улице Октябрьской Революции. И хотя это не полноценные раскопки, но и этого оказалось достаточно, чтобы найти немало интересного. Мы беседуем о том, почему в изучении истории Уфы возникли пробелы, реально ли исследовать Уфимскую крепость и для кого работают археологи.

Кремль осаду бы не выдержал?

— Почему улицу Октябрьской Революции вы относите к территории Уфимской крепости?

Н. Щ.: — Дело в том, что точную локализацию крепостных укреплений современные уфимцы могут только домысливать. Имеющиеся чертежи фрагментарны. Расположение кремля мы условно представляем только вокруг монумента Дружбы. Но Уфа многократно горела, ее периодически перестраивали, а значит, укрепления сдвигались, расширялись, меняли свои границы. Многие путешественники конца XVIII — начала XIX века писали о том, что видели сгнившие фрагменты древних крепостных стен, но их общий план до нас не дошел.

Есть чертежи ряда укреплений, башен, но они выполнены уже в позднее время и связаны с намерением местных властей перенести крепость на территорию нынешнего Сада имени Салавата Юлаева, известного висячим мостиком. Для этого из других городов выписывали специалистов, они проводили описание и обмер существовавших в то время сооружений. Но в силу определенных обстоятельств, о которых мы можем только догадываться, планы не осуществились.

Есть тому и вполне логичное объяснение. Первоначально Уфа была форпостом движения Русского государства на восток, в сторону Западной Сибири, в сторону будущего Оренбуржья. Но к рубежу XVIII — XIX веков она стала глубоким тылом и потеряла военный потенциал. Строительство новой крепости там, где уже не ожидалось нападение внешнего противника, означало пустую трату времени и государственных денег. Даже на примере Московского Кремля мы видим, что из оборонительного сооружения он со временем превратился в центр государственного управления. А здесь и вовсе столица губернии переехала на какое-то время в Оренбург. Никому не нужные остатки укреплений Уфимского кремля стали ветшать и в конечном счете были утрачены.

— В 2018 году вы нашли фрагмент фундамента кремлевской стены. Что он из себя представляет?

Н. Щ.: — Он сохранился рядом с бывшим заводом «Горнас», где ранее протекала речка Нагайка. Предполагаем, что это был фундамент пушечного бастиона. Однако его качество вызывает вопросы: кладка из песчаника небрежна, почти без раствора, как говорится, наживлена на белую нитку. Даже возникли сомнения, могла ли такая крепостная стена выдержать реальную осаду. Возможно, это следствие неумелой перестройки — без широкомасштабных раскопок сказать трудно.

Фундамент мы обнаружили в разведочном шурфе, а закон не дает право при археологической разведке исследовать крупные конструкции. Поэтому мы все законсервировали, засыпали песком, чтобы максимально сохранить для археологов, которым представится возможность исследовать эту территорию в будущем.

Найти там можно много интересного. В 2021 году, когда проводилась реконструкция развязки на проспекте Салавата Юлаева, мы обнаружили фрагмент дороги, которая вела от переправы через Белую к кремлю. Она представляла собой кладку из белого камня, вскрытый участок имел протяженность около пятнадцати метров и располагался вдоль парка по набережной — от перехода до дорожной развязки.

— Возможно ли исследовать кремлевский холм более тщательно?

Н. Щ.: — Археологи неоднократно выступали с предложением провести если не широкомасштабные, то хотя бы более-менее значимые работы. Потому что мы копаем у подножия, а сам холм пока не тронут. Только в 90-х была заложена одна траншея Александром Лебедевым, в начале двухтысячных годов обследование проводил Владимир Овсянников, затем Рамиль Насретдинов. На этом все.

Холм остается загадкой и лакомым кусочком для археологов. Однако надо понимать, что раскопки там — это трудоемкий, финансово затратный, а главное, продолжительный процесс.

И. Ш.: — Сейчас над культурным слоем кремля насыпано четыре метра грунта, местами шесть. Все это надо снимать со всеми кустами и газоном. А так как во время работ это популярное среди уфимцев место будет выглядеть не парадно, потребуется строительство навеса. Для организации всех этих масштабных работ требуется воля властей.

— Значит, ваша деятельность на этой территории сворачивается?

Н. Щ.: — Управление по государственной охране объектов культурного наследия Республики Башкортостан сейчас поставило перед нами задачу уточнить границы крепости. Как только получим разрешение, приступим к археологической разведке части кремлевского холма. Для этого будем окапывать шурфами овраги, которые являются естественными топографическими границами. Но это не полномасштабные раскопки.

Ботфорты в холодильнике

— Последние сезоны вы работаете на улице Октябрьской Революции. Она преподнесла какие-то сюрпризы?

Н. Щ.: — Подкинула загадок — это точно. Раскопки показали, что в XVII и в XVIII веках габариты улицы, которая вначале называлась Репной, затем Большой Казанской, не совпадают с теми, что мы видим сегодня.

Мы обнаружили, что фундаменты старинных строений, жилых домов, погребов находятся посередине нынешней проезжей части. Ия Александровна подняла карты, которые есть в наличии начиная с XVIII века. На них улица уже показана прямой, имеет четкие линии. Однако обнаруженные нами на месте раскопок печатные изразцы позволяют точно датировать исторический период концом XVII — XVIII веками. Либо карты лукавят, либо улица проходила не так, как мы себе это представляем.

Но как? Ведь Большая Казанская шла от Михайловских ворот кремля к так называемой казанской дороге, по ней везли ясак в Казанский приказ Московского дворца. Как в то время пролегала дорога, по которой двигались повозки, для нас пока остается загадкой, ведь места для проезда при таком расположении зданий совсем не остается. Можно предположить, что со временем произошло смещение улицы. А современный габарит — расположение и ширина проезжей части, тротуаров и домов вдоль них — сложился только во второй половине XIX века.

И здесь возникает проблема: принято, что археологи идут за историками, а не наоборот. И сейчас мы не должны ломать голову над поисками ответов на эти многочисленные вопросы. Это историки должны сказать нам: есть вот такие документы, такие чертежи, сейчас вы находитесь там-то. Но ситуация складывается таким образом, что первоисточником являемся мы, археологи. За пять лет, что копаем на территории центральной части города, к нам не пришел ни один из краеведов.

И. Ш.: — К сожалению, сегодня мы имеем дело с краеведами без исторического образования, они находят фрагментарные и оторванные от исторического контекста эпизоды, часто ошибочно их трактуют и, самое неприятное, публикуют свои изыскания, а люди эту недостоверную информацию читают и в нее верят.

До сих пор мы пользуемся исследованиями наших историков еще советского периода. Также сегодня существует учебник для школ «Уфаведение», созданный коллективом авторов.

Н. Щ.: — При исследовании улицы Октябрьской Революции мы также нашли остатки булыжной мостовой. У нее очень интересная история.

Известный историк Булат Давлетбаев, работая по теме крестьянства, обнаружил любопытный факт о том, что местные крестьяне вдруг возмутились высокими налогами: писали жалобы, даже судились, а это было нонсенсом в то время. Булат Сабирович поднял те судебные дела. Оказалось, что к приезду в Уфу российского императора местные власти озаботились мощением городских улиц. На их счастье уфимский купец первой гильдии Василий Поносов жаждал получить аудиенцию у высочайшего гостя, что было ему не по чину и не по статусу. Его самолюбие задевала неблагозвучность фамилии, и он намеревался просить у государя разрешение переставить ударение на другой слог. Городские власти сделали заманчивое предложение: аудиенция в обмен на мощение Большой Казанской за свой счет. Попал Поносов на аудиенцию или нет — история умалчивает, но дорога была построена, а свои расходы купец возместил за счет крестьян, повысив для них налоги.

В 50-е годы, когда на Октябрьской Революции укладывали асфальт, старинную дорогу соскребли бульдозерами, сохранились лишь фрагменты.

— Почему сложилась такая ситуация с изучением истории Уфы?

Н. Щ.: — Отчасти потому, что она долгое время не входила в зону интересов исторического сообщества, занимавшегося преимущественно темами рабочего класса, крестьянства в соответствии с задачами, продиктованными науке советским временем. Если древний период города потом изучали Нияз Мажитов, Альфия Султанова, Фларит Сунгатов, Владимир Иванов, Владимир Овсянников, то период имперской Уфы — практически никто. Интерес стал возникать как раз в среде краеведов, которые принялись выдергивать отдельные сюжеты. Но без изучения документов, без кропотливой, длительной, дотошной работы в центральных архивах общую картину получить невозможно.

И. Ш.: — Вот вы все спрашиваете про кремль. Но не о том надо говорить. Сегодня надо обращаться к человеку. Какие люди жили раньше, как они жили?

Посмотрите, какая нами обнаружена на раскопках изящная помадница XVIII века. Кто ею пользовался? Есть сахарница из мягкого фарфора, привезенная из Франции. Она тоже принадлежала кому-то.

Еще у нас спрашивают: что же получается, на территории крепости не было башкир? А мы находим монетки от женского нагрудника. Обнаружили кожаные ботфорты, которые ждут реставрации, а пока хранятся в холодильнике, находим бисер.

И это говорит о том, что бок о бок жили люди разных национальностей и сословий.

Или вот в Демидовской слободе, коей являлась вся улица Репная, обнаружили фрагменты изразцов. Ими обкладывали печи или входные группы, если помещение было каменным. Основываясь на предыдущих исследованиях русского населения, мы можем предположить, что их привозили из города Усолье. В Уфе они не производились.

Или взять бусины — совсем свежая находка, обнаруженная на днях. Скорее всего, их носила девушка из семьи со средним достатком. Встречаются такие украшения довольно редко. Вот об этих конкретных людях и надо говорить и писать.

— Есть примеры, когда найденные артефакты вписывают в городскую среду. Говорят, вы предлагали сделать подобное в пешеходном переходе через улицу Сочинскую. К вам не прислушались?

Н. Щ.: — С радостью бы прислушались, но российское законодательство выступает за то, чтобы все найденное археологами хранилось в музее. Для реализации нашего предложения нужно решить массу вопросов: какой статус эта выставка будет иметь, кто будет ее охранять, предметы передаются на временное хранение или на постоянную выставочную экспозицию. Урегулирование всех этих вопросов — дело небыстрое и непростое.

Мы можем предложить все что угодно. Другое дело, реализуема ли такая идея. Сейчас в управлении по госохране объектов культурного наследия озвучили предложение организовать в одном из зданий на Октябрьской Революции посвященную ей экспозицию. За время ее исследования удалось найти огромное количество артефактов. Все эти многочисленные коробки на столе, под столом, в отдельной комнате — находки оттуда.