Туканские бунты

На окраине села бунты красуются рядом с жилыми домами. Позже нам сказали, что по этим деревянным горкам лазает местная ребятня, а бревна заметно «играют». Детям весело!

Первым делом направляемся к главе Тукана… Да, логичнее было бы сначала встретиться с представителями инициативной группы, которая выступает против вырубки леса, но хотелось узнать официальную точку зрения.

Альфия Фятаховна к протестным настроениям в селе относится спокойно. Тем более что не все туканцы, надо полагать, против вырубок: претензии людей в основном касаются состояния сельских дорог, которые разбивают лесовозы. Особенно жители недовольны бунтами, которые навалены по всему селу.

Глава Тукана и сама не рада, что разрешила лесозаготовителям складировать кругляк в черте жилой зоны.

Среди лидеров инициативной группы, которая ставит задачу остановить вырубку леса, местные предприниматели сестры Гульнара и Сария Абдуллины.

Знакомлюсь с ними. Это очень активные люди, они сумели создать фермерское хозяйство, наладить производство полуфабрикатов и создать рабочие места. Их в селе уважают. Это не какие-нибудь горлопаны, вечно недовольные тем, что делает власть. Сестры Абдуллины очень болезненно воспринимают вопрос вырубки туканского леса. Их родина на глазах превращается в пустыню. Так они считают.

Понятие пустыни употребимо не только в отношении окружающей среды. Судите сами: в советские годы в Тукане жили около десяти тысяч человек, работала горно-обогатительная фабрика, карьер, другие предприятия. Это был богатый рабочий поселок. Сегодня здесь от силы тысяча жителей, и много вахтовиков. Между тем в земле лежат мегатонны уникальнейшей руды...

В Тукане еще остались настоящие горняки. Это трудовые и славные люди. Согласитесь, обидно как-то, что самым выгодным бизнес-проектом в горняцком поселке стала вырубка леса...

Отдельные участки, выделенные под это дело, находятся в непосредственной близости от фермы Абдуллиных, и теперь пасти скот стало очень проблематично. Но, конечно, не только это подвигло сестер выступать против вырубок. Они любят свой Тукан и хотят сохранить его первозданную природу.

Вот написал это и задумался: не слишком ли пафосно звучит? Тем более что в селе мне рассказали, что лидеры инициативной группы сами владеют пилорамой. Признаться, это смутило. С другой стороны, что такое пилорама в сравнении с мощной лесозаготовительной компанией? Детский совочек на фоне экскаватора.

Мы на старенькой «Ниве» едем на одну из делянок. Едем мимо бунтов.

— Мы будем бороться, — уверяет Гульнара. Она имеет в виду вырубку леса, которую, по ее мнению, необходимо прекратить.

Машина прыгает на ухабах, я поминутно бьюсь головой в автомобильный «потолок». Дорога насмерть разбита лесовозами.

Вот и делянка. Это километров шесть от села.

То, что я увидел, — у-жас! И я настаиваю, чтобы это слово писалось исключительно через этот эмоционально прерывистый дефис!

В валах лежат сучья, остатки поваленного леса, который почему-то не вывезен, корневища. И это картина в несколько десятков гектаров.

Когда-то здесь стоял разнообразный, красивый туканский лес.

В Тукане намечен сход жителей по вопросам вырубки леса и его складирования. Гульнара смотрит на часы: пора ехать, а то опоздаем к началу.

На сход приходит человек пятьдесят. Выступает местная учительница Минисур Горбатова. Она цитирует писателя Валентина Распутина, который боролся против вырубки сибирского леса. Я слушаю ее и тоже вспоминаю фразу одного из классиков. Кажется, ее произнес великий Менделеев, хотя не буду настаивать, поправьте, если что... Если не дословно, то она звучит так: сама мысль о возможности вырубки уральского леса является преступной с точки зрения сохранения уникальности местного климата.

И еще: мой знакомый фотограф рассказывал, как однажды летал на Ан-2 над Белоречьем и видел огромные плеши среди Уральской тайги. Плеши — как язвы, и их становится все больше. Кстати, наверное, не случайно летом температура воздуха стала подниматься уже выше сорока? Может, Менделеев был прав?

Самым интересным было выступление заместителя директора Белорецкой лесозаготовительной компании Владимира Устинова.

Его постоянно перебивали, но он держался стойко, старался отвечать на все вопросы. Он много говорил о технологии заготовки леса и пообещал вывезти все бунты, отремонтировать дороги в кратчайшие сроки.

Люди плохо в это верили: их слишком часто обманывали. На вопрос сестер Абдуллиных, почему использованные делянки оставлены в таком безобразном состоянии, замдиректора ответил:

— Там все сгниет за два года.

Это вызвало недоумение у присутствующих. И даже горький смех…

Но оказывается, природное гниение древесных остатков — это вполне официальный способ очищения делянок.

Слышу за спиной ернический шепот одного из присутствующих:

— Как за пару лет могут сгнить оставленные бревна и толстенные сучья?..

Я тоже про себя начинаю иронично фантазировать, как через два года мы с фотокором Ильей Панченко приедем в Тукан. Мы не станем пересаживаться в «Ниву» или нанимать трактор, чтобы доехать до делянок. Дорога будет без единого ухаба, без единой лужи, потому что ее к тому времени отшлифует грейдер. Мы увидим чистенькую делянку, где перегнили все бревна и сучья (за два, подчеркиваю, года!), а корневища растворили дожди. Мы будем нежно трогать руками маленькие сосенки, которые любовно высадили лесозаготовители. Наши сердца наполнятся радостью, и мне станет стыдно, что два года назад во время написания этого материала я, наверное, не был достаточно объективен.

Приехав в город, позвонил Владимиру Устинову (на сходе пообщаться с ним не удалось).

Я спросил его, верит ли он сам, что за два года тонны древесных отходов, среди которых поваленные деревья, могут перегнить? Он ответил, что имел в виду мелкие сучья, а оставленный лес он предложил жителям Тукана бесплатно (это слово было подчеркнуто им) забирать на дрова. Владимир Петрович сообщил, что между валами уже через два года можно проводить вспашку и сажать новые деревья, что они и собираются сделать.

После окончания разговора, во время написания этого материала, я стал вдумываться в слова заместителя директора лесозаготовительной компании. Вот он сказал: пусть, мол, туканцы забирают бесплатно дрова на делянках. С одной стороны — это широкий жест щедрости. С другой... Представьте картинку: по делянкам ползают туканские старушки и выковыривают оставшиеся бревна из куч древесного мусора, лежащего в валах. А потом, наняв трактор и заплатив за горючее, они должны доставить дрова в село по разбитой дороге. Да в этом случае каждое бревно станет золотым!

По словам главы Тукана, лесозаготовители обещали помогать малоимущим туканцам дровами. Интересно, им тоже будет предложен самовывоз брошенной на делянках древесины?

Русские купцы всегда были большими доброхотами: они строили школы, богадельни, церкви, содержали бедных студентов (стипендий при царе не было). И сегодня есть такие! Я знаю одного предпринимателя, который лет двадцать назад каждый день в течение лета привозил на строительную площадку Никольского храма в Белорецке десять тысяч рублей. Подчеркиваю — каждый день! Наверное, это была ежедневная выручка (или часть ее) одного из его магазинов.

А другой современный купец в родном Абзаково отремонтировал мечеть. А его собрат построил церковь в Ломовке. Кстати, в Тукане храм тоже выстроен на средства местного предпринимателя.

А еще я знаю людей, которые постоянно помогают белорецким спортсменам — борцам, боксерам... И, думаю, добрые дела все эти предприниматели делают не только потому, что услышали призыв власти вести социально ориентированный бизнес. Просто у них есть совесть.

К чему я все это пишу?

Все просто: почему бы лесозаготовителям самим не очистить делянки с помощью производительной техники? Вывезти древесину, складировать в безопасном (!) месте близ села с хорошими подъездными путями и только тогда предложить туканцам (малоимущим, в первую очередь): берите, мол, бесплатно! Ветеранам труда, детям войны, людям с ограниченными возможностями здоровья можно (нужно!) доставлять дрова непосредственно до дома. Хорошо было бы, если к этой работе подключатся местная власть и туканские предприниматели.

Когда я лишь намекнул лесозаготовителям на эту благую идею, мне ответили: «Может, им еще и печки натопить?».Не люблю нравоучений, но хочу сказать: нельзя относиться к Тукану только как к производственной площадке. Потому что это родина, даже если ты живешь в другом месте. Это наша Россия.

Вернемся к сходу жителей. Там было много эмоций и различных мнений. Не было главного — взаимопонимания. Все стояли на своем: лесозаготовители хотят работать и зарабатывать. А туканцы не хотят, чтобы их дороги разбивали лесовозы.

Они не хотят, чтобы туканский лес перестал существовать.

— И все-таки мы будем бороться, — напоследок заявили мне сестры Абдуллины.

Белорецкая лесозаготовительная компания будет долго вырубать туканский лес: контракт рассчитан на 49 лет.

Вместо послесловия: во время написания этого материала пришло сообщение, что лесозаготовители стали проводить грейдирование дорог.

Белорецкий район.