Избил табуреткой соседку

Мадина Н. проснулась ночью от подозрительного шума. Открыла глаза и невольно вздрогнула. Возле ее кровати стоял… изрядно выпивший Гаяз С. — сосед из дома напротив. То, что случилось дальше, напоминало дурной сон или сцену из театра абсурда.

— Есть деньги? — поинтересовался мужчина.

— Нет, — прошептала перепуганная 86-летняя старушка.

— Ах, так! — взъярился сосед. И, стащив ее с кровати на пол, несколько раз ударил деревянной табуреткой по голове. Когда несчастная потеряла сознание, он покинул дом.

Утром к бабуле заглянула свояченица. Она и вызвала «скорую». Когда женщина пришла в себя и рассказала о происшествии, ее родственники написали заявление в полицию. Вскоре Гаяза арестовали.

В вину ему вменялось незаконное проникновение в чужое жилище (в дом он попал через окно, разбив его кирпичом) и нанесение тяжких телесных повреждений потерпевшей. Казалось бы, какие еще могут быть вопросы? Тем более что сам Гаяз полностью признал свою вину. Да и что тут скрывать — многие местные жители знали о странной привычке своего земляка «ходить в гости» к соседям через окно. Просто дать ему отпор решались не все. Почему? Общее мнение выразил один из сельчан: «Мало ли что на уме у человека, который уже бывал в местах не столь отдаленных».

Так что дело пусть не очень быстро, но неуклонно шло к своему логическому завершению. Следствие заканчивало подготовку материалов для предъявления обвинения, оставалось лишь дождаться передачи дела в суд и вынесения обвинительного приговора. Однако неожиданно Гаяз кардинально поменял свои показания. Родственники подыскали ему сразу двух правозащитников, которые начали целенаправленно и весьма искусно разваливать дело: искали в нем процессуальные нарушения, пытались доказать, что нельзя не поранившись проникнуть в дом через разбитое окно…

В деле появились новые свидетели. Один утверждал, что после допросов видел многочисленные гематомы на лице Гаяза. Другой и вовсе заявил о таинственном незнакомце, который в тот день крутился возле дома потерпевшей. А вскоре обвиняемый сделал заявление, что все показания давал под давлением: мол, следователи его били, надолго заковывали в наручники и даже пытали электрошокером. Из-за того, что к нему применялось физическое насилие, он дал признательные показания.

— Когда я взялся за защиту старушки, мне пришлось без малого год посещать судебные заседания, — говорит адвокат Радик Хабибуллин. — Признаться, вначале мы сильно сомневались в успешном завершении дела: очень уж мощной была оборона злоумышленника.

Адвокатам не оставалось ничего другого, как скрупулезно допрашивать всех свидетелей, выяснять мельчайшие подробности происшествия. Очень скоро обнаружились явные нестыковки в защите Гаяза. К примеру, он утверждал, что на признательные показания и явку с повинной решился лишь потому, что в отношении него «…применялось психическое и физическое насилие» (выдержка из дела — авт.). Однако в деле имеется видеозапись его явки с повинной, на которой на лице Гаяза нет ни одного синяка.

Вскоре рассыпался в пыль еще один «защитный рубеж»: выяснилось, что свидетель, видевший таинственного незнакомца у дома, страдает психическим заболеванием и состоит на учете в психоневрологическом диспансере.

Чуть позже потерпевшая без колебаний опознала в Гаязе человека, который в ту злополучную ночь пробрался в ее дом. И добавила, что за несколько часов до нападения он подошел к ней на улице и попросил дать денег взаймы. Она ему отказала.

Опасаясь, что адвокаты Гаяза попытаются выстроить его защиту на том, что потерпевшая находится в весьма солидном возрасте, адвокаты старушки опросили ее соседей. А те в один голос заявили, что Мадина имеет хорошие память и зрение: без очков смотрит телевизор, читает газеты и помнит фамилии всех односельчан.

— В этот раз я выполнял работу в несколько непривычном для себя формате: добился не освобождения, а осуждения человека, — говорит Хабибуллин. — Гаяза осудили на три года и обязали компенсировать Мадине моральный вред. Я не жалею о своем участии в деле: на мой взгляд, есть общечеловеческие нормы морали, нарушать которые не следует ни при каких обстоятельствах.