Отказать нельзя помиловать

Почти из ста прошений о помиловании из Башкортостана глава государства отклонил девяносто семь. Помилованы только трое, сообщает республиканское управление службы исполнения наказаний (УФСИН). Да и сами члены комиссии отнюдь не склонны миловать преступников направо и налево.

В этом можно было убедиться на выездном заседании комиссии по помилованию в уфимской колонии-поселении № 5. Там рассматривалось 18 прошений, семь из которых — очно. То есть в присутствии самих осужденных.

Для непосвященных поясним, что в колонию-поселение отправляют за преступления по неосторожности. Сюда могут направить и за преступления небольшой или средней тяжести. Но только в том случае, если к реальному сроку человека приговорили впервые. Поэтому здесь нет матерых рецидивистов, а контингент преимущественно молодой. Правда, к условным наказаниям многие из них приговорены уже были.

Условия содержания здесь помягче, чем, скажем, в колониях общего режима. Охранных сооружений и строгой изоляции нет, но надзор за осужденными ведется круглосуточно. Как пояснил нам начальник второго отряда Данил Байков, главное отличие колонии-поселения в том, что здесь у заключенных больше условных свобод. В частности, они имеют право свободного передвижения по ее территории. «Тут они работают, — поясняет Данил. — Кто-то в столярке, кто-то кирпич делает. Многие срубы рубят. Трудимся как на себя, так и на продажу».

Распорядок дня особой суровостью не отличается. Тем, кто служил в армии, он в новинку не будет. Подъем, умывание, зарядка, развод — и дальше почти по аналогичному расписанию. Но со своими специфическими особенностями. Например, сесть на кровать в неположенное время нельзя — это чревато серьезным взысканием. В армии за это тоже могут наказать, но здесь наказание обязательно «возьмет на карандаш» комиссия по помилованию. Именно это и произошло на заседании, когда рассматривалось ходатайство одного заключенного. Молодой уфимец оказался в колонии за приобретение и хранение наркотиков, и, как выяснилось, эта судимость у него была уже не первой. Ранее он уже получал условный срок, но на вопрос, были ли судимости, отвечает отрицательно. Однако утаивать этот факт бесполезно: биографии осужденных членам комиссии известны досконально. Кроме того, парень уже имеет неснятое взыскание, хотя прибыл в колонию всего два месяца назад. «Не готов еще к помилованию, — решает комиссия после обсуждения. — Ходатайство отклоняем. Следующий».

Следующим вводят парня из Нефтекамска. Украл у знакомого сотовый телефон и продал за 600 рублей. Вроде бы, не такое уж серьезное преступление, но раньше у него тоже была условная судимость. Правда, отказали ему по другой причине. «Через полгода у молодого человека истекает срок заключения, — поясняет председатель комиссии, спикер Госсобрания Константин Толкачев. — Даже если мы одобрим помилование, документы все равно будут ходить по инстанциям не меньше шести месяцев. Поэтому принимать какое-либо решение нецелесообразно. Но мы будем рекомендовать парня к условно-досрочному освобождению. Тем более, что он изъявил такое желание».

В отличие от помилования, вопрос об УДО решает не комиссия, а суд. И оно не снимает с человека вины полностью. Даже после освобождения он остается под надзором. При помиловании же вины на человеке больше нет — перед государством он чист.

Из семи осужденных раньше условное лишение свободы имели пятеро. Не было его лишь у двоих. Оба парня оказались здесь за ДТП со смертельным исходом, причем один из них за рулем был пьян. Возможно, езду в нетрезвом виде члены заседания посчитали отягчающим обстоятельством. Ходатайство было отклонено. Впрочем, вряд ли хоть одна комиссия приняла бы другое решение в разгар кампании против пьяных водителей. Что касается второго шофера, то он насмерть сбил пенсионерку на пешеходном переходе в городе Октябрьском. Во время аварии был трезв. Женат, есть дети. Получил два года. «Этот парень явно заслуживает помилования, — комментирует член комиссии, помощник начальника республиканского ГУФСИН по соблюдению прав человека в УИС Александр Петров. — Но в документах не изложена позиция потерпевшей стороны. Мы не знаем, как отнесутся к помилованию родственники погибшей, а их мнение нам тоже важно. Не узнав его, решения принять не можем».

Словом, при принятии решения о помиловании учитывается буквально все. В то же время члены комиссии говорят о несовершенстве законов, которые позволяют судам мести всех под одну гребенку. «Знаю случай, когда человека посадили за одну рыбину, — говорит председатель Союза женщин республики Рашида Султанова. — Ущерб оценили в семнадцать рублей, а человек сидит. Эта цифра особенно впечатляет на фоне многомиллиардных хищений. Причем наказания всем дают одинаковые. И за украденный миллиард, и за алюминиевую кастрюлю. Где же тут справедливость? Думается, при вынесении приговоров судьи должны очень тщательно взвешивать свои решения».
Примерно такого же мнения придерживаются и профессиональные юристы. «Наказывать следует даже за незначительное преступление, — убежден уфимский юрист Сергей Лобанов. — Иначе сам институт правосудия теряет всякий смысл. Если же говорить о судейской работе, то надо учитывать один момент. Суд ищет не справедливости, а законности. Этим же принципом руководствуется и комиссия по помилованию. К сожалению, закон справедлив не всегда, подобные огрехи есть в законодательстве любой страны. К тому же, система такова, что судье лучше иметь репутацию строгого чиновника, нежели добренького. Отсюда — суровость приговоров даже за грошовые кражи. Хотя сказать, что наши судьи сразу же стремятся упечь обвиняемого за решетку, тоже неверно. В качестве примера можно взять заседание комиссии. Она рассмотрела семь очных ходатайств, и из семи заключенных у пятерых уже раньше была условная судимость. То есть суд давал им шансы на исправление».

Видимо, законность и справедливость и в самом деле понятия не идентичные. Не случайно же в Штатах родилась поговорка: «Если ты украл мешок кукурузы, то сядешь в тюрьму. Если же ты украл железную дорогу, то станешь сенатором». Следовательно, «их» законы тоже не идеальны. Но все-таки как-то горько сознавать, что тракторист из Калтасов за кражу двух мешков ячменя получил два с половиной года. И примерно столько же дали сибирскому чиновнику за разбазаривание ценных лесных угодий, ущерб от чего составил двести миллионов долларов. Правда, по мнению специалистов, ситуация обязательно начнет меняться. Как пояснил Сергей Лобанов, «очевидная абсурдность некоторых юридических моментов видна всем. Поэтому их рано или поздно устранят». Хорошо бы, побыстрее.

В тот день из семи ходатайств, рассмотренных в присутствии осужденных, комиссия не поддержала ни одно. Однако ходатайства четверых заключенных, чьи прошения обсуждались во второй половине дня заочно, были поддержаны.

Впрочем, помилование — процедура долгая. Утряска формальностей иногда занимает несколько месяцев, поэтому имеют место казусы. Бывали случаи, когда помилованный выходил на свободу просто потому, что срок его заключения уже истек. А документы на его помилование еще только готовились к подписанию. Но даже если и комиссия, и глава региона с помилованием согласны, заключенному радоваться еще рано. Как показывает статистика, президент страны отклоняет подавляющее количество всех ходатайств.

Справка

Преступников миловали всегда: и при царе, и при Ленине, и даже при Сталине. Как говорят историки-юристы, в царской России это был акт монаршей милости, в СССР — формальной данью международным стандартам, а в современной России — требованием Конституции.

Напомним, что в современной России институт помилования тесно связано с именем писателя Анатолия Приставкина. В начале 90-х он возглавил комиссию по помилованию, куда вошли режиссеры, журналисты, актеры и прочие представители интеллигенции. Однако спустя уже короткое время ее начали критиковать за излишнюю лояльность к преступникам, а в состав стали вводить профессионалов — представителей судов, прокуратуры и МВД. В 2001 году указом Владимира Путина комиссия по помилованию была расформирована, а ее полномочия переданы комиссиям региональным. Отныне они рассматривают ходатайства осужденных своего региона и при положительном решении отправляют их главе субъекта Федерации. Если тот согласен с мнением комиссии, то «милующие» документы отправляются в Москву. Последнее слово остается за президентом страны.