Человек, сотворивший чудо

Иногда кажется, что именно весной рождаются на свет люди, наделенные особым даром, способные слышать серебристую симфонию капели, невнятный лепет нарождающейся листвы. Внимательным взглядом видеть окружающий мир прекрасным и ярким — как в первый день творения. «Не должно быть слепых к красоте, глухих к слову и настоящей музыке, черствых к добру, беспамятных к прошлому. А для этого нужны знания, нужна интеллигентность, дающаяся культурой», — считал академик Дмитрий Лихачев. Этими качествами в полной мере обладал тот, кого называли «золотым голосом Башкортостана». Того, кто словно необыкновенная птица залетел на минуту в наш суетливый мир, чтобы успокоить забывших негромкую гармонию созвучий. Спел свою короткую песню и растворился навсегда в голубой бездне милосердного неба.

Радик Гареев «летал» уже с детства. По воспоминаниям старшего брата Рима, в марте 1956 года отец вез из родильного дома маму с новорожденным братишкой. И хотя уже первый весенний месяц шел к концу, всюду лежал снег. Под железнодорожным мостом запряженная лошадь опрокинула кошевку, и Радик из рук мамы вылетел в сугроб. Испуганные родители осмотрели младенца — он крепко спал и даже не заметил своего первого «полета».

Гареев и Магомаев

Восьмому из девяти детей (шестеро братьев, трое сестер) посчастливилось расти в исключительно музыкальной многоголосой янаульской семье — пели все и все: популярные советские, народные башкирские, татарские, русские песни. А Радик подхватывал мелодию, легко ориентирусь в языках и интонациях, овладев даже приемами национального исполнительства — двухголосным горловым пением. Его творческий путь был прям и незатейлив, как всегда бывает с человеком, словно шестым чувством угадавшим свое предназначение не земле. Свой и только свой путь, по которому он пойдет, не сомневаясь, как бы тяжка и горька ни была его чаша. Похоже, он предчувствовал свою судьбу всегда. Будучи еще четырехлетним «начинающим» солистом, слушал Муслима Магомаева по радиоприемнику. Затем деловито оценил его исполнение: «Здорово поет. Но некоторые вещи можно и получше». Позднее у двух известных российских баритонов — Магомаева и Гареева — будет общий репертуар и сложатся приятельские отношения. Муслим Магомаев считал, что ни один русский певец не поет русские народные песни так, как они — татарин Гареев и азербайджанец Магомаев, вспоминал Рим.

«Красная гвоздика» — эмблема успеха

Музыкальное училище, вокальный факультет Уфимского института искусств. Красивый голос, выразительная сценическая внешность, работоспособность Гареева были замечены, и еще студентом второго курса его пригласили в оперный театр, где он и работал до конца жизни. Вспоминает педагог Радика заслуженный деятель РБ и РФ Миляуша Муртазина: «Он не был гладеньким, кругленьким. В нем уживались самые парадоксальные черты. Был шероховат, резок, прямолинеен. Но его исключительная порядочность, огромное сердце… Радик сделал столько добра всем! Вот только сам не успел ни от кого ничего получить. Он был талантлив — и уважал и поддерживал таланты, был трудяга — и ценил трудолюбие в других, сам был горячим — и прощал чужую горячность. Радика было так много, что после него для тех, кто его знал и любил, будто земля опустела…». А пока Радик занимается тем, что умеет лучше всего: поет.

Его первой наградой была II премия на всероссийском конкурсе в Сочи в 1980 году. А вскоре он поехал в Днепропетровск на всесоюзный конкурс. Никто его не делегировал, Радик сам готовился, заказывал партитуры за свои деньги. Позвонили следом из нашего министерства — Гареева не посылали, пусть не поет. Тогда Радик обратился к Пахмутовой, помнившей его с сочинского конкурса. Допустили. Вернулся он из Днепропетровска лауреатом II премии. Восьмой международный фестиваль «Красная гвоздика» проходил в 1983 году в Сочи. В программе заключительного тура — исполнение тухмановской песни «День без выстрела на земле». А Радик запел «Уралым». «Когда Радик Гареев спел башкирскую народную песню «Уралы-ы-ым», — вспоминая его выступление на сочинском конкурсе, Александра Николаевна Пахмутова красиво растягивала последний слог, — все международное жюри было в шоке». Газета «Советская культура» тогда писала: «Впервые обладателем Гран-при на международном конкурсе «Красная гвоздика» стал молодой певец из Уфы Радик Гареев».

Начинающую звезду, настоящую, не ту однодневку, что вспыхивает на час и тухнет, как робкие светлячки на рассвете, приметили, возмечтали всячески обласкать и заполучить. Сразу же после фестиваля его пригласили работать в Сочинскую филармонию, приложив к приглашению ключи от трехкомнатной квартиры и дачи на море, что было королевским предложением — по советским меркам. Занимая с двумя детьми и женой маленькую комнатенку в общежитии, он только рассмеялся. Так было всегда, когда его приглашали в другие города и даже в Большой театр солистом. В Америке вручили открытую годовую визу для него и всей его семьи. Радик был патриотом — в том самом прямом смысле: «человек любящий свое Отечество, преданный своему народу».

В 24 года он вышел на сцену в партии Эдвина в «Королеве чардаша» — заводной, пылко влюбленный, лучистый — каким и был в жизни. Человеком, обладавшим удивительной способностью притягивать к себе людей. Его любили музыканты, обожали актеры. Николай Крючков, давая согласие на участие в концертах, спрашивал: «А сынок будет?». И совсем еще юным он привел в восторг самого дирижера эстрадно-симфонического оркестра Гостелерадио СССР Юрия Силантьева, спев арию мистера Икса, которую Юрий Васильевич признавал исключительно в исполнении Георга Отса.

Обыкновенное чудо

Жермон и Гремин, Онегин и Эдвин... И, конечно, непревзойденный Фигаро — яркий, жизнелюбивый, отчаянный фантазер и выдумщик. В 1990 году Радика Арслановича назначили директором Башкирского государственного театра оперы и балета. Перестройка, «лихие 90-е» — как только ни называли мутные времена, в пене которых всплыли на поверхность далеко не лучшие. А враз потерявшие веру в надежное и ясное будущее в растерянности опустили руки, застыв в ошеломленном недоумении. Для многих тогда театр был единственным убежищем, позволяющим забыть хотя бы часа на два пустые полки магазинов и проблемы, еще вчера так легко разрешимые, а сегодня навалившиеся каменной глыбой. Тем не менее не на всех столь умиротворяюще действовал прельстительный обман театрального действа, и спектакли шли в полупустых залах. Порой на сцене людей было больше, чем по ту сторону рампы. Зачем нужно было известному певцу, любимому публикой и обласканному наградами, взваливать на себя заботу о театре, переживавшем не лучшие времена? Думается, Радик просто не мог спокойно созерцать с вершин своего музыкального Олимпа, как разваливается дом, который он привык считать своим и не променял ни на сочинские апартаменты, ни на заокеанские радости. И только тогда, когда театр ожил и на его блистательные спектакли потянулся зритель, а в кассах появилось ласкающее взгляд артиста лаконичное объявление «Билетов нет», все поняли — Гареев совершил чудо. Быть может, благодаря уже упомянутому умению Гареева привлекать и очаровывать людей своим обаянием, появились спонсоры, стали ставиться новые спектакли с хорошими декорациями и красивыми костюмами. На сцене театра заблистали Ирина Архипова, Юрий Григорович. Открылись фестивали оперного искусства «Шаляпинские вечера в Уфе», а потом и балетного — имени Рудольфа Нуреева. Остряки гордо шутили, что уфимская сцена стала филиалом Большого театра. Да и правда, ни один театр не мог похвастаться таким количеством постановок мастера: за два года Григорович перенес на уфимскую сцену «Тщетную предосторожность», «Дон Кихота», «Щелкунчика» и «Лебединое озеро». Говорят, редко кому удавалось столь успешно совмещать должность директора театра и оставаться по-прежнему непревзойденной звездой на его сцене. Кроме Радика Гареева. При этом он был очень требовательным к себе. Перед каждым спектаклем, задолго до общей спевки, он специально занимался, брал уроки, тщательно прорабатывал всю партию. Даже на репетициях не позволял себе петь вполсилы.

...А в 1996 году человек, «совершивший чудо», больше не был директором, носил клеймо врага народа и стойко переносил все тяготы своего положения. Случалось, что приходил к поезду, а ему говорили — вы не едете, фамилию из списка вычеркнули. Прошлое смутно, и вряд ли та или иная версия этой нелепой ситуации заслуживает доверия. Просто факт остается фактом: даже любимая музыка не смогла удержать на земле человека, который жил, дышал и существовал благодаря этому «высшему из всех искусств». По воспоминаниям Рима Гареева, за три года до ухода он сказал: «Брат, мне осталось несколько лет. Я во сне посещаю такие места, откуда не возвращаются». Совсем незадолго до смерти Радика жена Нажия услышала: «Я — артист. Похорони меня в концертном костюме…». Так погасла на земле звезда человека, чье имя переводится как «солнечный луч»...