Дверь, приоткрытая в прошлое

Они ждали нас у ворот клуба, где Сафуан-агай работает заведующим, а его вторая половинка — худруком. Встречать вышли по всем правилам, ими же и заведенным: оба в роскошных национальных костюмах, он с кураем, она с кубызом, рядом, на правах еще одного радушного хозяина, пыхтит настоящий самовар с трубой. Так здесь приветствуют всех, кто пожаловал в гости. Далее перед посетителями распахивают двери, ведут к длинному, уставленному угощениями столу, где царствует уже другой самовар с заварником вместо короны. «Кто с дороги — того надо сначала накормить, напоить, только потом к делу переходить. Мы по-другому не привыкли», — приговаривает хозяйка, разливая чай и позвякивая монетами, которыми расшит ее нагрудник, и в этом самом месте реальность как будто трескается: сыплется, как плохая штукатурка, слой наших дней, и под ним проступает то, что было до нас и никуда, оказывается, не исчезло. Все, нужный эффект достигнут.

По случаю эпидемии коронавируса (полного карантина на момент нашего визита еще не ввели) клуб, где в обычное время кипит жизнь, пустует. Сафуан-агай в который раз поправляет — не клуб, а сельский Дом культуры, но для всех кругом он все равно остается клубом. Деревня небольшая, населения — хорошо, если наберется человек пятьсот, и клуб им заменяет и сельсовет, и участкового, и даже вытрезвитель. Кто на свадьбе или проводах позволит себе лишнего, тех куда еще отправлять — в клуб, а уж Сафуан-агай, бывший имам-хатиб местной мечети, знает, как приводить таких выпивох в чувство. Впрочем, пьяниц он не жалует и убежден, что к бутылке прикладываются только бездельники. Нормальный человек найдет себе дело в любых условиях и обстоятельствах.

Сам Сафуан Саитгалин — из тех людей, вокруг которых постоянно что-то закручивается, рождается, возникает. Пустоты Саитгалины не терпят и свой мир творят сами, вовлекая в него и других. Сафуан-агай, например, уже много лет руководит народным ансамблем кубызистов «Етегэн», который сам же и создал и разъезжает с ним по конкурсам, всю деревню научил играть на курае, придумывает для ансамбля невиданные музыкальные инструменты, всерьез увлекается краеведением. Жену тоже подобрал себе под стать. Лидия-апай — рукодельница, каких поискать, ведет в ДК танцевальный и хоровой кружки, ставит спектакли самодеятельного кукольного театра (причем «артистов» для него вяжет сама), мастерит смешных кукол на сувениры, а в свободное время еще и за ткацкий станок садится — для души. В Салаватском районе она, между прочим, культработник с самым большим стажем — без малого 35 лет. А когда территория района была объявлена геопарком, Саитгалины одними из первых получили статус его партнеров, открыв на собственные средства этнодом.

От клуба до этнодома — 300 метров. До того, как стать объектом материального наследия, это была просто старая деревенская изба, брошенная без пригляда. Саитгалины по просьбе сельсовета купили сразу две такие развалюхи, стоящие рядом: одна 1950-х годов постройки, второй и вовсе перевалило за сто, в ней когда-то жил прадед Сафуана-агая. Местные власти сначала засомневались: какой, мол, этнодом, у вас вся деревня крапивой заросла, стыдно людям показать. За два дня Сафуан с Лидией вдвоем привели в порядок половину улиц: он на мотоблоке, она с косой. А дом покрасили-побелили и вовсе за одну ночь — спасибо, учителя помогли.

— Мы тут все сохранили, как было раньше: полы, вручную сделанная мебель, рукомойники, посуда, даже стекла — все старое. То есть подлинное, — поправляет сама себя Лидия-апай.

Этнодом — это не музей, где на экспонаты можно только почтительно смотреть. Скорее это ожившая картинка из прошлого, куда можно запросто шагнуть без всяких онлайн-технологий — надо только надеть бахилы, которые лежат тут же, у входа. Представьте себе туристов из Уругвая (а здесь уже перебывали и Англия, и Ирландия, и Иран, и пол-Европы), которые входят и видят печь на пять вьюшек и вделанным прямо в глину казаном — это чисто местный, башкирский «апгрейд». На большую семью была рассчитана такая печь: можно и барана целиком приготовить, и целую ватагу ребятишек спать уложить. Печь и поныне в полном здравии: Саитгалины не преминут отправить кого-нибудь из туристов во двор нарубить дров, другого попросят ее затопить, всех остальных усадят делать тесто для баурсака, и все это с шутками-прибаутками. Для детей варят картошку в настоящем старинном чугунке — те уписывают ее, словно невиданный деликатес. Или посадят гостью на лавку в жилой комнате, дадут в руки веретено, под локоть пододвинут свисающую с потолка люльку — давай-ка, побудь немного башкирской женщиной начала XX века. Все вышивки в доме — на накидках, покрывалах, фартуках — делали когда-то мама и свекровь Лидии-апай, больше полувека они бережно хранились в сундуках, ждали своего часа. На дворе тоже все как полагается: огород, коза, деревянные вилы на заборе.

— Однажды приехала дама из Москвы лет уже за 70, просит: можно я огурчик с грядки сорву. Она, оказывается, за всю жизнь ни разу живого огурца не видела, только в магазине покупала. Вот какие люди бывают! — смеется Сафуан-агай и берется учить нашего фотокора играть на кубызе.

Во втором доме у них свой, семейный музей — китель, в котором Сафуан пришел из армии, гитара, награды как отца, так и сына. Сын у Саитгалиных единственный, дался маме с папой с большим трудом. Мальчик родился двухкилограммовым, пришлось оставлять его в больнице в Уфе, а самим мчаться в клуб готовить новогодние мероприятия, потом чуть не под бой курантов трястись на грузовике обратно в роддом — более подходящего транспорта в предпраздничной суматохе найти не удалось. Зато Саит талантами пошел в обоих родителей сразу: как отец, пишет песни, играет на гитаре, занимает первые места на телевизионных творческих конкурсах. И еще свободно владеет английским, так что прием иностранных делегаций всегда на нем.

Есть у Саитгалиных еще одно увлечение, которое прославило их чуть ли не на весь район, — ягоды. Земля Салавата может похвалиться многими богатствами, одно из них — лесная земляника, настоящая панацея от всех болезней разом. Знающие люди заказывают ее у Сафуана-агая заранее, а тому известны особые места, где даже в неурожайные годы ягод полным-полно. Летом с пяти утра семейная пара уже в лесу. За сезон на землянике с черникой зарабатывают по 300 — 400 тысяч рублей. Для них это «внебюджетный» источник финансирования: на ягоды они купили и обустроили этнодом, приобрели автомашину, покупают ткани на костюмы для ансамбля, инструменты и многое другое, что необходимо в их деле.

— Для меня собирать ягоды — в первую очередь отдых, удовольствие, а только потом заработок, — признается Лидия Саитгалина, на которой еще и скотина, и огород. Только картошки по весне супруги сажают сто ведер, урожая выращивают больше всех. «Ты мулла, вот тебе и помогают сверху», — так еще мать Сафуана говорила.

Жену, похоже, ему тоже подобрал Всевышний: такие пары только в этнодоме и увидишь. Оба из многодетных семей: Сафуан младший, шестой по счету, а Лидии, когда она училась в девятом классе, пришлось брать на себя хозяйство и самой поднимать годовалую сестренку: мать умерла, оставив пятерых детей.

— Я на нее глаз положил, когда она еще в люльке качалась, — говорит про свою ненаглядную Сафуан-агай и нисколько не грешит против истины. Знают они друг друга ровно столько, сколько себя помнят: росли в соседних домах, задиристая девчонка дразнила парня двоечником, не смущаясь тем, что он на пять лет старше и приносит из школы одни пятерки. Потом они, уже будучи мужем и женой, заочно окончили Стерлитамакский техникум культуры, Сафуан — даже с красным дипломом. В этом семейном тандеме он генератор идей и кладезь самых неожиданных сведений, которые извлекает из своей необъятной памяти при каждом удобном случае. Вот и сейчас, провожая нас до машины, вдруг показывает на расшитый советскими монетами нагрудник супруги — предмет особого внимания иностранных туристов — и сообщает:

— Раньше с женой на базар ходили как с кошельком: срезал денежку — купил подарки детям. А в войну из двух нагрудников на танк собирали, с каждого по 300 — 400 рублей. Хорошие деньги.

На следующий год нас пригласили приехать снова — пообещали еще чем-нибудь новеньким удивить.