Подарившая сказку

Что общего между алтайским Барнаулом, уютно угнездившимся в месте впадения реки Барнаулки в Обь, и Уфой, стремительно сбегающей с семи холмов? Разве только тот факт, что в 90-е годы XIX века оба города обрели статус крепких купеческих поселений. Между тем именно в Барнауле, в семье первого градоначальника, родилась маленькая хрупкая женщина впоследствии ставшая легендой творческого общества столицы башкирского края. На родине ее знали под девичьей фамилией Давидович-Нащинская, у нас она известна как Мария Елгаштина, художница, график, одна из основателей башкирского изобразительного искусства, режиссер и драматург кукольного театра.

Дочь градоначальника

Детство Маши Давидович было именно таким, каким и полагается быть детству — беззаботным и солнечным. Большой дом — 69 комнат, не считая девичьих, людских, двух кухонь, широкий двор, тенистый сад, где уютно прятаться, придумывать истории и мечтать о приключениях. Что-что, а мечтать Маша умела: в семье в большой чести были всякого рода творческие увлечения. Папа Николай Андреевич, по специальности горный инженер, танцевал, музицировал, играл в спектаклях. Мама, Луиза Петровна (урожденная Томсон), выпускница Смольного института, всячески поощряла в детях увлечение живописью, балетом, драматическим театром. Впечатления о прочитанном и увиденном девочка переносила на сцену домашнего кукольного театра — он уже тогда был в ее жизни. Кстати, Николай Андреевич был отменным градоначальником: при нем были открыты три учебных заведения — приходская мужская школа, женская прогимназия и горное училище, для которого он купил здание на собственные деньги.

Его избрали бы и на второй срок, но в 1888 году семейство перебралось в Москву, а зараженная бациллой творчества девушка оказалась не на женских курсах, как оно задумывалось поначалу, а в Высшем художественно-промышленном училище графа Сергея Строганова.

Марии повезло: еще учась в Строгановском училище, она познакомилась с московскими живописцами-передвижниками, своего рода революционерами от живописи, будоражившими в то время русское искусство психологизмом, обостренным ощущением реальности, трагизмом полотен. Трижды начинающая художница побывала в Мекке всех пейзажистов — в Плесе. Судьба улыбнулась ей и там: она встретилась с «певцом русской природы», известным живописцем Алексеем Кориным, имя которого означало для всех безусловный профессионализм и исключительно душевную тонкость работ. Негромкая, лиричная музыка его полотен, обостренное внимание к мельчайшим деталям, столь свойственное японской живописи, — школа Корина очень хорошо чувствуется в последующих работах самой Марии Николаевны.

Уфимская «могучая кучка»

Когда Марии исполнилось девятнадцать, «пришла пора — она влюбилась». Избранник, управляющий императорскими конюшнями Иван Елгаштин был на десять лет старше. Молодожены кочевали по Западной Сибири, в Тургайской степи, в пяти верстах от Орска.
А в 1906 году судьба привела Елгаштиных в тихую Уфу, ведущую жизнь обычного провинциального города. Февраль — традиционная ярмарка. Толпы народа, горячий чай с бубликами. Народные театры, карусель и прочие представления. В зале Дворянского собрания ставят Островского. Вся выручка от спектакля пойдет в пользу бедных медиков. Открывается лучшее в империи медресе «Галия». Михаил Нестеров пишет легендарную «Амазонку». На уфимские улицы выкатывает первый автомобиль.

А Мария Николаевна со свойственной ей энергией обживает и старается полюбить незнакомый город. И легче всего это сделать, найдя собратьев по кисти, сплотив их в «могучую уфимскую кучку». Участников кружка любителей живописи было немного, но «кучка» действительно была могучей: в нее входили Александр Тюлькин, Касим Девлеткильдеев, Анатолий Лежнев. А в 1915 году к кружку с энтузиазмом присоединился самый известный «бубнововалетец» Давид Бурлюк, поселившийся в Иглино. Выставки, пленэры, посиделки за полночь за самоваром. Мария Николаевна пишет акварели, наполненные тихой музыкой уфимских сумерек, исчезающих в широких складках черного покрывала ночи, уютные уголки старого города, светлые зори, предвещающие спокойный летний день...

Всё началось с Пульхерии Ивановны

Но покоя не было, мир разлетелся, как брызги краски, будто полотно жизни безобразно заляпала бездарная рука неумелого художника. Судьба словно испытывала Марию Николаевну на прочность. Подарив мужу четырех детей — Зинаиду, Марию, Николая и Алексея, она переживает самое страшное, что может случиться с матерью: теряет их одного за другим. Что стало со старшим, Николаем, неизвестно до сих пор. Во время Гражданской войны Мария Николаевна с двумя детьми — 19-летней Мусей и 14-летним Алешей одна оказалась в поезде, шедшем в Сибирь. В пути Алеша заболел тифом, и их сняли с поезда. Муся (Мария) осталась в поезде одна. По рассказам внучки Марианны: «Там она познакомилась с моим будущим отцом, Борисом Беляевым. Муся рисовала. Чтобы заработать на жизнь, писала портреты, делала кукол, много рисовала пейзажей. В 1920 году Борис уехал с Мусей к своим родственникам в Ташкент. Там сняли комнату у узбеков, где жила Муся. А муж ее навещал, так как в силу узбекских правил он не мог там жить. В 1922 году Муся родила меня — Беляеву Марианну и через полгода умерла от тифа. Было Мусе всего-то двадцать лет.

Тридцатые годы застают Елгаштину в Уфе — с новой мечтой. Мечтой о кукольном театре — быть может, именно это помогло Марии Николаевне не смириться, но притушить боль от потери своих недоигравших, так и невыросших, невозмужавших детей.

Искусство кукольного действа началось в Уфе с... Пульхерии Ивановны и Афанасия Ивановича из повести Николая Гоголя «Старосветские помещики». Их диалог разыграла в учительской одной из уфимских школ преподавательница изобразительного искусства Мария Николаевна Елгаштина. В сценическую площадку превратилась высокая спинка кресла, а зрителями стали педагоги, забежавшие на перемену. Диалог тряпичных кукол, произнесенный педагогом, сначала вызвал удивление, а затем громкий, откровенный смех. Коллеги восторженно приняли кукол, и учительница рисования решила устроить маленький спектакль для своих учеников. В ее воспоминаниях есть запись: «Надетые на мою руку куклы ожили. Для меня это не просто куклы, сделанные из бумаги и тряпок, нет, это уже что-то живое, чувствующее, во что вложена моя мысль, и я начинаю их любить. Жизнь моих кукол была полна приключений. Я часами шепталась, ведя диалог за кукол, которые и ссорились, и плакали, ездили на балы, путешествовали и даже выходили замуж».

«Фей-крёстный»

В 1932 году Мария Елгаштина основала первый в республике театр кукол, где была художественным руководителем, сценографом, режиссером, автором пьес, актрисой вплоть до 1955 года. Был у Марии Николаевны и ее будущего детища и свой преданный «фей-крестный» по имени Александр Христофорович, с молодых лет служивший денщиком у Елгаштина. Рассказывает Марианна: «В Уфе жили в крошечной комнатке. Денщику спать было негде. Он нанялся ночным сторожем в детский сад. Там ночевал, а днем был дома. В детский сад привезли глину, чтобы дети лепили. Христофорыч принес бабушке кусок этой глины и сказал: «Лепи». Она слепила голову, высушила ее у плиты, раскрасила, одела — получилась первая кукла. Она стала делать перчаточные куклы и тростевые и развлекала гостей куклами из-за спинки кресла. Друзьям эти вечера очень нравились. Кто-то подал мысль: надо не только гостей развлекать, а создать настоящий кукольный театр. Помещения, конечно, не было. Первой постоянной площадкой стал подвал в Доме пионеров. Бабушка съездила в Москву к Сергею Образцову. Познакомилась с его работой, куклами, спектаклями. Играли в клубах, летом на Случевской горе. Во время войны в Уфу был эвакуирован Ленинградский театр марионеток Евгения Деммени. Оба театра объединили усилия, сотрудничали и работали вместе».

А первая страница в биографии Башкирского театра кукол была написана 5 февраля 1932 года. В этот день в малом зале Уфимского дворца искусств (ныне театр оперы и балета), приютившего еще и Башкирскую драму, состоялся спектакль «Репка». Удивительно, но с легкой руки Елгаштиной этот спектакль стал, наверное, самым «долгоиграющим». Он до сих пор идет на сцене под названием «Вот так репка!» В полном согласии с требованиями того времени спектакли имели самый что ни на есть патриотический характер: «Негритенок Том», «Санитарная бригада», «К Ленину», «Марфушкин букварь», «Весенняя посевная», «Петрушка-физкультурник».

Мария Николаевна с головой окунулась в новое дело, заразив этим свою единственную, оставшуюся в живых дочь Зинаиду, была автором пьес «Веселые гости», «Праздничный подарок», инсценировок пушкинских сказок о царе Салтане и мертвой царевне, «Щелкунчика». Сама рисовала эскизы декораций, была руководителем и режиссером, сама играла. По воспоминаниям Марианны Борисовны: «В театре бабушка играла старика в «Сказке о рыбаке и рыбке». Она была маленького роста, и чтобы кукла была на нужном уровне за ширмой, дедушка ей сделал котурны — две скамеечки для ног, которые прикреплялись ремешками к ступням.

В 1938 году я поехала в Уфу к бабушке на лето. До этого я ее даже не знала. Она мне сказала, что жила какое-то время с родителями в Париже, что у нее была гувернантка-француженка. За несколько лет до моего приезда в Уфу мой дедушка Иван Семенович Елгаштин умер».

Тепло Архиерейки

Детство новорожденного театра недолго было безоблачным — началась Великая Отечественная война. Казалось, не время играть в куклы, но кусочек мирной жизни, что был связан с домом, детьми и надежно упрятан в памяти каждого бойца, оказался очень нужным. Театр включили в план обслуживания госпиталей, его ждали раненые. Тематика выступлений была соответствующая: например, скетч Леонида Ленча «Сон Гитлера»: в кошмарном сне мечется Гитлер, перед ним возникают призраки Крестоносца, хана Мамая, Наполеона. «Я болен? » — спрашивал у призраков Гитлер. «Болен, батюшка. Со здоровой головы на русских не кинешься», — отвечает ему хан Мамай.

Марии Николаевне было уже 82 года, когда, оставив сцену, она вернулась к своей первой любви — живописи. Ее пейзажи все так же были полны очарования старой Уфой. По воспоминаниям искусствоведа Эвелины Фениной, «в начале 60-х у нас в республике, как и по всей стране, началась было война с «сараями, развалившимися домиками» в пейзажах. Доставалось и Марии Николаевне, мишенью были и Тюлькин, и Урядов, и другие мастера. Но Мария Николаевна, наивно разводя руками, говорила: «Что же делать, если в них жизнь и тепло?». Так и остались на картинах Елгаштиной козы и овраги Архиерейки».

Вторая персональная выставка художницы состоялась в 1963 году, а через три года она тихо, никого не обременяя и ни на что не жалуясь, ушла из жизни.

…Барнаул. 1873 год. Ровно 145 лет назад здесь появилась на свет девочка, подарившая нам сказку…