Нерыночный кризис

Идет погружение в совершенно новую экономическую реальность, которую уже ощущают все — от ведущих отраслей промышленности до малого бизнеса и обычных граждан. Как повлияют санкции на отрасли экономики, каков выход из кризиса и возвращение к траектории роста, с учетом каких рисков строить новую стратегию и есть ли у кризиса очевидные черты, позволяющие строить предварительные итоги? Свою точку зрения излагает доктор экономических наук, профессор Ринат Гатауллин.

На исторической развилке

— Ринат Фазлтдинович, каким вам представляется в целом образ будущего? Каковы варианты развития событий? Кто-то надеется на НЭП. А не красивая ли это обертка — призыв к НЭПизации взамен реальных и главное — перспективных шагов в экономике? Что нас ждет: административная экономика советской модели — прямое распределение людей, материальных ресурсов, денег, централизованные цены? При этом будет чуть более приоткрыты окна в Европу с обменом топлива на то, что позволено.

— Какое может быть будущее? На мой взгляд, будущее может быть только светлым. Иначе надо с ходу сдаваться! Любой вид деятельности начинается с его проекта. Это касается и реформ. Мне кажется, нужно вспомнить 90-е годы прошлого века. В начале 90-х я был одним из разработчиков программы экономических реформ. До сих пор помню, как ведущие экономисты республики под руководством председателя правительственной комиссии (председателя правительства М. П. Миргазямова и его заместителя Р. А. Жемалетдинова) вели работу весьма слаженно. Начали с целеполагания и оценки сложившейся ситуации. Не поверите, но Башкирия среди 73 регионов Российской Федерации по уровню доходов на одного жителя занимала 70-е место, уступая таким республикам, как Тыва, Чечня и Дагестан. Сравнивать с Москвой, Ленинградом и рядом других регионов вообще не приходилось: отрыв выражался в десятикратных цифрах.

Отсюда пришло понимание того, что губительно реформировать всех по одному лекалу, как настаивали Гайдар, Чубайс и другие младореформаторы, стоявшие на развилке новейшей истории России. Москвичи навязывали монетарную модель, мы считали, что до нее не доросли. Выбрали модель Дж. М. Кейнса, которая предусматривает ведущую роль государства в экономическом регулировании. Кто был прав? Конечно мы, поскольку к этой модели со временем пришла вся Россия. Что я хочу этим сказать? Регионы при желании могут выбрать свою модель реформирования, и она способна оказаться более продуктивной.

Конечно, это непростое решение. Что скрывать, в Москве многие были против нас. Кое-кто даже пытался обвинить руководство республики в сепаратизме. Еще бы! Приходилось отказываться от выполнения некоторых решений Москвы. Так, в Уфе появились два деятеля, один из числа ведущих строителей, другой из Стерлитамака, которые получили эксклюзивные права на продажу и покупку государственной собственности. Многие федеральные ведомства начали распродажу вверенного им имущества. Поэтому я инициировал принятие Указа Председателя Верховного Совета РБ о переходе в собственность республики нефтянки. По моей инициативе была также снижена от 40 тысяч до 2 тысяч рублей так называемая рента, на самом деле это налог на добычу нефти. В Самарской области такой налог был с самого начала установлен в 2 тысячи рублей. Башкирии и Татарстану был установлен необоснованно высокий налог, тогда как в Западной Сибири он был нулевым.

При принятии решения федерального правительства мы бы ежегодно теряли пять млн тонн добычи и налогов на один млрд долларов. Бывший председатель правительства РБ А. Я. Копсов выступил резко против, хотя все нефтяники, включая М. Г. Рахимова, были за. Копсова я сломал, но он заставил написать заявление, что я буду уволен по собственному желанию в случае отрицательного результата эксперимента.
Почему я об этом говорю? Сегодня мы способны выйти из складывающейся ситуации, если появятся руководители, способные брать на себя ответственность, разрабатывая неизбитые решения. К сожалению, в последние годы чиновников учат решать стандартные задачи, результативность их труда оценивается по формальным критериям.

«Военный коммунизм» не предвидится

— Не грозит ли нам иранская модель: роль государства в экономике — до 80 — 85%, частный сектор займет 15 — 20%, чтобы кормить, одевать, развлекать?

— Согласно Конституции РФ, мы страна с социальной рыночной экономикой. Следовательно, рыночную модель хозяйствования нельзя отменить. Никакого «военного коммунизма» не может быть по определению. Повторить модель Ирана у нас не получится, так как у них изначально были развитые ремесла. Экономическое развитие Ирана в значительной степени определялось тем, что через Иран проходил Великий шелковый путь. Поэтому развитие торговли, ремесла и городов в этой стране опережало другие отрасли хозяйства. Такая конфигурация продиктована историей.

Нам, наверное, придется внести изменения в полномочия министерства экономики. Оно должно обладать функцией подлинного штаба экономики. Начиная от определения объемов госзаказа, цен, заполнения рынка товарами и услугами — все это должно быть сосредоточено в данном ведомстве.

Придется восстановить министерство ресурсов, которое возьмется за разработку баланса ресурсов и контроль за их движением. Отсутствие каких-либо подвижек по импортозамещению потребует четкого анализа причин сбоя и разработки действенного механизма его реализации.

Пропорции между рыночной свободой и прямым государственным управлением зависят от глубины санкций, ее влияния на экономику страны. Поскольку они определены не экономическими факторами, их трудно определить. Все зависит от времени действия санкций.

В конечном счете правительство с учетом возникших реалий должно предпринимать меры по обеспечению населения насущными товарами, обеспечивать жизнеспособность объектов инфраструктуры. Другое дело, если приоритетными признаются интересы бизнеса. Но хочется верить, что хуже середины прошлого века не будет.

Китаизация — не наш путь

— Многие прочат третий вариант — глубокую китаизацию. Но в Поднебесной — масштабное поощрение частного предпринимательства. Вот и у нас на самом высоком уровне недавно заявлено, что ответом на санкции должна стать максимальная хозяйственная свобода. Этот курс провозглашался не единожды за последние, по крайней мере, лет 10 — 15. А результаты не особо заметны. Почему так происходит, кто препятствует? Не потому ли, что Китай (по примеру Сингапура) расстреливал коррупционеров? Это, конечно, крайняя мера, но ведь когда-то надо будет найти управу на зарвавшихся и не знающих меры мздоимцев.

— Китаизация экономики — это когда население соглашается работать за меньший уровень зарплаты, тем самым обеспечивая конкурентоспособность товаров. Это ориентация на изначально открытую экономику. Китай работает на развитые страны, продавая им свои товары, зарабатывает валюту.

Считаю, крупные предприятия должны находиться под контролем государства. Мелкий бизнес должен получить поощрения. Конечно, экономическое развитие возможно только при отсутствии коррупции. Последняя зависит не только от деятельности отдельных лиц, коррупция — явление институциональное. Поэтому эту проблему можно решить только путем институциональных реформ. В частности, судов всех уровней.

Подчеркну: сегодня нельзя говорить о какой-либо масштабной поддержке бизнеса, главная задача — не допускать обнищания населения!

Как заместить издержки

— Вспомним 1998 год, когда рубль обесценился, если не ошибаюсь, в четыре раза, а инфляция подскочила под 200 процентов. При этом экономика выжила. Но сравнивать ситуацию 1998 года и нынешнюю не совсем корректно. Санкции наносят удар по внутреннему производству. Надежен ли предлагаемый некоторыми экспертами рецепт — заместить издержки внутренним производством?

— Наверное, полное замещение импорта невозможно. Как известно, многие руководители крупных предприятий говорят о возврате к старым технологиям производства. Например, это обсуждается в производстве автомобилей, самолетов. При таком подходе технический уровень будет намного ниже, чем сегодняшние изделия. Сравните нынешние автомобили и модели 80-х годов — небо и земля!

Возвращаемся к тому, с чего начали: и в этом случае должны быть ответственные лица, которые подотчетны перед правительством за выполнение производственной программы.

На политическом уровне постоянно ставилась задача повысить самодостаточность, независимость и защищенность экономической системы в условиях конфронтации. Принимались программы импортозамещения, локализации, снижения долговой зависимости, создания автономных систем и прочее. С другой стороны, Россия быстрыми темпами интегрировалась в мировые цепочки добавленной стоимости, перенимала технологии, дигитализировалась. Но российское импортозамещение давно стало предметом шуток. Главным образом из-за того, что создание аналога чего-либо западного в России, особенно в сфере высоких технологий, — это либо пустая трата времени, либо «распил» средств. Не будем говорить о самолетах, компьютерах, автомобилях. Возьмем простенький пример: чтобы повысить свою самодостаточность и защищенность в условиях конфронтации с Западом, появилась национальная платежная система «Мир». Однако сейчас, говорят, ей угрожает коллапс: пластик для карточек полностью импортный, и теперь, когда его поставки остановлены, выпуск новых карт практически невозможен.

Полное замещение технологий невозможно. Мы интегрированы в общемировой рынок. Товар, произведенный на Западе, придется какое-то время замещать китайскими, индийскими и турецкими технологиями.

Отечественная технологическая самодостаточность существовала до 80-х годов прошлого столетия. Если вернуться к технологиям данного периода, мы потеряем конкурентоспособность. Вызывает опасение «инновационная лень» наших руководителей предприятий, некоторых ведомств, в результате чего за последние 40 лет в отечественную науку не особо вкладывались или не знали, с какого боку к ней подойти. Это в некоторой степени результат печальных реформ, которым была подвергнута наука, когда какой-нибудь бухгалтер определял приоритетность в финансировании исследований.

Пожалуй, проблема в сфере инноваций обещает стать самым главным фактором негатива на ближайшие годы.

Опять обманули?

— Власти Нидерландов заморозили российские активы объемом более 200 млн евро (около $220 млн) из-за санкций, связанных с ситуацией на Украине, передает Reuters со ссылкой на главу Центробанка Нидерландов Клааса Кнота. Активы Центробанка заморожены, золотовалютные резервы оказались на Западе. Как такое стало возможным? Как это объяснить обычному человеку, который ни прежде, ни сейчас хорошо еще не жил — только присматривался к лучшей жизни?

— Международные финансы — очень закрытая тема. Исторически в этой сфере у нас не было крупных специалистов. Когда я проходил специализацию в Англии, в нашей группе учился ответственный работник минфина РФ, который занимался продажей нашего золота. А преподавал нам англичанин — тот самый, кто придумал, как обдурить нашу страну: обманным путем они заставили наш минфин снижать цены. Поэтому допускаю и элементарную некомпетентность наших специалистов, в результате которой большие суммы в валюте оказались в распоряжении других стран.

Все же я считаю, что безысходных ситуаций не бывает. Мы и это переживем. Но какой ценой — вот в чем вопрос. Решение данной проблемы требует активной работы каждого из нас, независимо от занимаемой должности.

О ЧЁМ РЕЧЬ

Джон Мейнард Кейнс считал, что в ситуации экономического кризиса государство должно вкладывать много средств в экономику. Это необходимо делать, даже если возникнет дефицит бюджета. В результате спрос повысится, что повлечет рост предложения, тогда и экономика начнет расти. Идея этого направления заключалась в том, что государственный аппарат должен влиять на макроэкономические процессы: регулировать уровень безработицы, снижать экономический спад и инфляцию. Таким методом когда-то воспользовался президент США Ф. Рузвельт. Это позволило избежать последствий Великой депрессии, которая вызвала многолетний экономический спад.

КСТАТИ

В современной России на фоне пандемии коронавируса и стремительного развития технологий растут неопределенность и неравенство. Это порождает тренд на госрегулирование, уверены эксперты. «По сути, можно говорить о возвращении к модели, близкой к классическому кейнсианству: только теперь речь идет о том, что государство должно влиять не на спрос как таковой, а на инвестиции, тогда как частный сектор будет далее следовать за государством», — пишет ректор РАНХиГС Владимир Мау.

КОМПЕТЕНТНО

Владимир Миловидов, заместитель директора Института мировой экономики и международных отношений имени Е. М. Примакова по научной части:

— Ни одна страна в мире не может быть полностью от всех изолирована.

Но посмотрите: у нас сегодня есть передовое вооружение, сильное, мощное, с применением высочайших технологий. Если мы можем создавать такие продукты, наверное, могли бы находить способы развития импортозамещения и в других, так скажем, мирных сферах производства. Мне кажется, импортозамещение сейчас становится просто ключевой задачей. Думаю, что со временем экономические отношения все равно пробьют себе дорогу, все равно найдутся способы решения экономических проблем.

ОФИЦИАЛЬНО

Федеральные власти уже открыто заявляют, что России объявлена экономическая война. И пока решаются вопросы международного уровня, логично, что простой россиянин задается вопросом, будет ли он голодать. Премьер-министр РФ Михаил Мишустин уверяет, что цены на рынке продовольствия — под контролем власти: «Кроме заботы о будущем урожае необходимо поддерживать баланс цен на рынке продовольственных товаров. Для этого внимательно мониторим, как обстоят дела со стоимостью наиболее важных для людей социально значимых продуктов питания».

Президент подписал закон, который содержит комплекс социально-экономических мер поддержки в условиях санкций граждан и бизнеса: изменение контрактов по госзакупкам, индексация пенсий, регулирование МРОТ, установка предельных цен на лекарства и так далее. Также власти сообщают, что продолжают расширять набор мер поддержки экономики, который предполагает и банкротство предприятий, закрытых в РФ иностранными компаниями. Новые меры направлены на поддержку строительной отрасли, а также сельскохозяйственной и других. Кроме того, правительство пообещало помощь транспортникам.