Вдохновляет лозы плетение

Сам он называет себя ремесленником. И гордится этим званием. Он делает удивительные и изящные плетеные изделия из ивы. Я попросил его дать мне мастер-класс... Но так получилось, что наша встреча несколько вышла за рамки этого ремесла.

Во дворе его дома на первом плане — плетеное кресло-качалка, рядом куча корзин, тоже плетеных, в углу ивовые ветви. Он привез их еще по весне на своем стареньком велосипеде.

Заготовка ивы — процесс особенный, и он напрямую зависит от времени года.

— Если иву заготавливаешь зимой, тогда ее надо варить, — говорит Павел.

Он подводит меня к большому чану с топкой в нижней части.

— Здесь ива варится три-четыре часа, чтобы потом можно было снять с нее кору, — поясняет Павел. — А если ива весенняя или осенняя, тогда все обходится без кипячения.

Павел Верховцев занимается плетением из ивы уже много лет.

— Учился сам, когда еще жил в Белоруссии, — рассказывает он. — Там плетение из ивы — национальный промысел. Я в Белоруссии на заводе работал, а в выходные дни ходил в кустарные мастерские и смотрел, как умельцы работают. Кое-что запомнил, остальное подсказала практика.

— Иву весной надо брать только до второго листа, — продолжает Павел свой рассказ. — Иначе она будет непригодна для плетения.

Он подводит меня к станку, который сделал сам. Рассказывает о принципе его работы. Все просто: включаешь двигатель, барабан начинает вращаться, пружины захватывают ивовые ветви и сдирают с них кору. Павел эту штуковину так и зовет — обдирка.

— После этой процедуры ива называется окоренной, — говорит Павел.

В этом слове особенно четко проявляется его оканье — «о-ко-ренная».

— Кору можно снимать и с помощью щемилки, — он демонстрирует большую штуковину, напоминающую печной ухват с зажимом посередине.

Щемилкой иву окореняли в старые времена, когда не было иных технологических приспособлений.

Павел о своем ремесле рассказывает дотошно, на конкретных примерах, учитывая все фазы подготовки к плетению. Оно и правильно: ведь я сам напросился на этот мастер-класс.

Следующий этап касается разделки ивовых ветвей на несколько частей. Делается это продольно с помощью специального колунка (он умещается в ладошке).

Расколов иву для примера, Павел подводит меня еще к одному станку, только размером поменьше, чем первый.

— Тоже сам сделал, — говорит он. — Это что-то наподобие фрезерного станка. Фреза срезает заготовку ивы до определенной толщины, в зависимости от того, какое будешь делать изделие. Лоза становится эластичной и податливой.

Павел конечный продукт заготовки ивы называет исключительно лозой.

— И теперь можно приступать к плетению? — спрашиваю я.

— Можно, — отвечает Павел неторопливо. Он вообще человек сдержанный, потому что ива не любит резвость...

— Да, теперь можно плести, — повторяет мастер. — Но сначала надо заготовить форму или шаблон.

В качестве шаблона, по словам Павла, может служить обычное ведро, какая-нибудь плошка или плафон.

Для изготовления мебели служат более сложные комбинации. Умелец показывает на огромный шаблон, стоящий у него на огороде.

— Это для плетения кресла-качалки, — уточняет он.

Шаблон состоит из старой двери, которую кто-то однажды выбросил, на нее прикреплены деревянные бруски в разной последовательности.

— Вот это «лыжа», — Павел показывает на толстую и изогнутую ветку ивы, пропущенную между брусками. Он поясняет, что это одна из основ будущего кресла, на которую мастер крепит стяжки и затем плетет само кресло.

Павел приступает к мастер-классу. Он опускает лозу в большое корыто, наполненное водой: материал должен быть сырым перед тем, как пустить его в работу.

— Что сегодня будем плести? — спрашивает умелец, садясь на плетеную табуретку в своем крытом дворе. Здесь у него мастерская.

— Корзину, — отвечаю я.

Мне почему-то кажется, что это самое простое изделие.

— Ну корзину, так корзину.

Он берет шаблон в виде аккуратно сбитых дощечек, установленных ребром, затем начинает аккуратно нарезать ровными отрезками заготовку.

— Корзину можно сплести дня за три, — говорит он. — Сегодня мы сделаем донышко. Будете пробовать?

— Я пока посмотрю...

— Правильно, — говорит Павел. — Чтобы научиться делать ровное донце, надо штук сто их сплести.

Он, не торопясь, оплетает заготовленные бруски, положив их на шаблон. С ивой Павел общается, как с любимой женщиной:

нежно проводит руками по ее стану, скользя пальцами по поверхности лозы, а она слегка пружинит и касается его лица. Будто бы целует.

— Ива чувствует руки мастера, — произносит он. — Если сядешь работать в плохом настроении, она тут же начнет ломаться на сгибах.

В его руках постепенно начинают проявляться очертания донца будущей корзины.

— Вам бы учеников хороших, — говорю я умельцу. — Чтобы свое искусство передать.

Павел сначала молчит, а потом произносит:

— Были у меня ученики. Знаете, о чем они в первую очередь спрашивают? А за сколько, мол, эти плетеные корзины и вазы можно продать?

После небольшой паузы он продолжает:

— Нельзя что-то делать только ради денег. Тут любовь нужна...

Он осматривает сгибы лозы:

— Вот так сплетешь какую-нибудь штуку, возьмешь в руки, повертишь, и такая радость в душе!

В перерыве он приглашает меня в свой дом.

Ба! Это не дом, а выставка плетеных изделий! Здесь практически все из ивы: мебель, торшер, плафон на потолке, вазы и салатницы в серванте, хлебница, детские игрушки, которые он когда-то давно дарил своим детям, женские плетеные сумки...

— Я даже кровать сплел, — он заводит меня в спальню и показывает на большое семейное ложе: спинка, боковины и прочие детали — все из ивы!

На стене — фотографии в плетеных ажурных рамках.

Смотрю на фото молодой красивой женщины восточной наружности.

Павел ловит мой взгляд:

— Я этим ремеслом занялся благодаря ей. Для нее всегда старался. Дарил ей вазы, корзины, конфетницы... Потом уже стал на заказ делать.

После паузы он продолжает:

— А она у меня тоже рукодельницей была — шила, вышивала. У нас не было вопросов, что подарить друг другу.

Он достает из шкафа куклу в сарафане и большой широкополой шляпе.

— Это один из ее подарков мне...

На лице Павла растекается счастливая улыбка.

Я понимаю, что речь идет о жене. Но почему о ней он говорит в прошедшем времени?

Павел опять чутко ловит вопрос на моем лице:

— Она недавно умерла от ковида.

Павел некоторое время смотрит куда-то в пространство, держа в руках подаренную женой куклу.

Я почему-то сразу вспоминаю строки Пастернака:

Он бродит, и до темноты
Укладывает в ящик
Раскиданные лоскуты
И выкройки образчик.
И наколовшись об шитье
С невынутой иголкой,
Внезапно видит всю ее
И плачет втихомолку...

— Как ее звали? — спрашиваю я.

— Газима, — тихо произносит он.

И потом так же тихо добавляет:

— Сейчас вот один...

— А дети?

— О, у меня они замечательные!

Павел рассказывает, что именно дети и помогли пережить горе. Сын Максим — айти-инженер, дочь Дина — лингвист-переводчик.

Живут они в другом городе, часто навещают отца.

Павел выносит из соседней комнаты огромную плетеную вазу в виде сердца. Работа легкая, изящная, с ажурными узорами. Павел не прав, когда называет себя ремесленником: плетение из ивы может быть настоящим искусством.

Плетеную вазу он подарил когда-то своей Газиме на ее юбилей, предварительно вложив туда шестьдесят пять гвоздик.

Мы возвращаемся в мастерскую, вернее, во дворик, где нас ждет добрая лоза, готовая к плетению.

Павел продолжает работу. Я сажусь рядом и гляжу на его руки.

Я пришел к нему, чтобы рассказать об этом ремесле, но вижу, что Павлу хочется говорить о другом.

Рана на его сердце от потери жены кровоточила долго. Причем в буквальном смысле. После смерти жены он пережил инфаркт, потом была сложнейшая операция на сердце. Восстановился Павел лишь недавно. Помогло любимое ремесло. Помогла лоза.

— Она у меня тихая была, — говорит он, продолжая тему жены. — Во всем мне помогала.

Я чувствую, что этот человек сегодня живет наполовину. Весомая часть его души унеслась в небо вместе с любимой.

— Недавно памятник на ее могиле поставил, — продолжает Павел.

Чтобы отвлечь его от грустных мыслей, спрашиваю:

— Эскизы для будущих работ откуда берутся?

— Из головы.

Он заканчивает донце и произносит:

— У каждого мастера есть свой стежок, своя изюминка. Порой иду по городу, вижу — ваза плетеная за окном стоит, подхожу ближе — моя работа!

Скоро Павел отправится за ивой. Приедет на своем стареньком велосипеде на берег реки и будет долго смотреть на тихое движение воды. Когда-то на этом же месте рядом с ним, положив голову на его плечо, сидела Газима...

г. Белорецк.