Хлеб против снарядов

Всех призывников собрали на станции Алкино, погрузили в военный эшелон и отправили на фронт. В пути сопровождавший их офицер переписал всех поименно, указав место работы каждого. Дед и его товарищ по работе Алексей назвали хлебозавод.

По прибытии на место их передали командиру. И только в этот момент новобранцы узнали, что находятся под Сталинградом. Всех переодели, подстригли, помыли. На другой день началось распределение — кого куда и кем. Деда назначили пекарем, хотя к производству он никакого отношения не имел. Вместе с Алексеем отвезли в машине в чистое поле и высадили возле небольшого оврага. Сбросили им два мешка муки, соль и строго приказали: через два дня хлеб должен быть!

Положение драматическое, а по военному времени даже страшное. Оружия никакого, выдали только фляжку, небольшой котелок и саперные лопатки. Как быть? Оба никогда хлеб не пекли. Осмотрелись и стали потихоньку соображать. По дну оврага тек мутный ручеек… И они стали действовать лопатами. Вырыли в овражном склоне что-то вроде небольшой норы, по типу русской печи, выкопали «поддувало» и «дымоход». Проверили спичкой — тяга работала. Собрали каких-то сучьев, добавили к ним сухих коровьих лепешек. Кизяк горел прекрасно. И дело пошло! Из того, что было, замесили тесто и в «печь». Что получилось, неизвестно, но, попробовав, решили, что есть можно.

Через пару дней прибыл командир, убедился, что их изделие съедобно, и забрал пекарей в действующую часть. А тем временем подоспели полевая кухня и пекарня. Работать стало легче.

В это время Сталинградская битва была в разгаре. Земля содрогалась от взрывов и грохота, неба не видно почти. А дед день и ночь пек хлеб, но уже в настоящей пекарне.

Домой дед вернулся летом 1945 года. Война для него закончилась не 9, а 11 мая — после освобождения нашими Праги. Военные трофеи — плащ-палатка, котелок с фляжкой и единственное полагавшееся пекарю оружие — большой нож-палаш. Дед вернулся на хлебозавод, где его помнили, и снова стал «водителем кобылы».

Я был еще пацаненком, но хорошо помню, что дед часто лежал, видимо, сказывалась контузия, и почему-то ел мел, видимо, мучила изжога. Однажды он повел меня на хлебозавод на детский утренник. В подарок нам дали по две сушки и пряники.

Из военных наград помню у деда были медали за Сталинград и за освобождение Праги, да еще гвардейский значок. Свои воспоминания о войне он тоже успел записать на серой оберточной бумаге. Я прочитал эти обрывки, уже став школьником.

Дед умер в 1953 году, когда мне исполнилось 7 лет. Похоронили его на Сергиевском кладбище.

Все четверо его детей в войну были в трудармии, работая на эвакуированных из Москвы и Рыбинска заводах. Моя мать, Татьяна Николаевна, трудилась токарем на Уфимском моторостроительном заводе. Рабочих отвозили туда и отправляли обратно раз в месяц электричкой, жили там в бараках. Мать умудрялась привозить домой немного хлеба и глицерин, который был сладковатым. Дядя Вася, самый младший из детей, работал на металлургическом заводе в Белорецке. Одна бабушка Мария Алексеевна, называли мы ее мама Маша, оставалась дома, выращивала на огороде картошку. Случалось, что по ночам ее выкапывали воры, время-то было голодное. Позднее охраняла бабушкин огород собачка Сильва.

Всех бабушка Мария Алексеевна Старцева вырастила и вывела в люди. И я очень рад, что в Уфе, в парке Победы, поставили памятник труженикам тыла, тем, кто днем и ночью, помогая фронту, ковал победу.