Для бизнеса есть место и в экологии

Башкортостан — развитый промышленный регион, где рост и стабильность экономики зависят от предприятий, добывающих нефть и газ, но, «покупая» эту столь нужную стабильность, мы достаем из кармана самую ценную и, казалось бы, неразменную монету — состояние окружающей среды. Конечно, если сравнить экологические показатели республики с другими промышленными регионами, мы не так уж и плохо выглядим. Тем не менее у нас есть проблемы, требующие немедленного решения, утверждает министр природопользования и экологии Илдар Хадыев.

— На днях наши телефоны обрывали уфимцы, которые рассказывали, что «не могут дышать». Наши специалисты в экстренном порядке поехали отбирать пробы воздуха. Однако поймать загрязнителей непросто. Да, у нас есть передвижные лаборатории. Но мы не имеем права проводить проверки на территории предприятий без согласования с прокуратурой, ведь крупные предприятия контролируют федеральные органы.

В этом случае мы передаем сигнал о выбросах в Росприроднадзор, а наши специалисты выступают в качестве экспертов. И это в то время, когда население ждет от нас оперативных, действенных мер. Безусловно, нужно совершенствовать законы. Мы уже обратились в Госсобрание республики, с тем чтобы депутаты инициировали рассмотрение в Госдуме вопроса об открытом доступе инспекторов на предприятия в период неблагоприятных метеоусловий. Частично этот вопрос мы смогли решить, подписав соглашение с Башнефтью. Один из его пунктов касается допуска наших инспекторов в дни неблагоприятных метеоусловий на территории заводов. Кроме того, Башнефть обязуется оснастить источники выбросов датчиками контроля и построить две автоматизированные станции контроля на границе северного промузла Уфы.

Еще две стационарные станции контроля будут созданы за счет республиканского бюджета. Так что в ближайшие полтора-два года северная часть Уфы будет полностью под контролем современной системы наблюдения.

Такие же соглашения будут подписаны и с другими предприятиями.

Пока мы выстраиваем современную систему мониторинга окружающей среды, внедряем новые технологии контроля за атмосферой. Благодаря появлению передвижных экологических лабораторий решен вопрос с оперативной фиксацией загрязнения. Раньше специалисты отбирали пробы вручную и исследовали их в лабораториях, это занимало несколько дней.

— Илдар Римович, расскажите, пожалуйста, как используются данные передвижной лаборатории?

— Мы создаем базу данных, то есть ведем запись «отпечатков» выбросов. Зная, какие выбросы характерны для того или иного предприятия, можем делать вывод, кто же «наследил». Затем обратиться в Росприроднадзор и прокуратуру, чтобы провести проверку на этом предприятии.

— Допустим, вы выявили «автора», но максимум, что ему грозит, — штраф. Между тем для многих из них штрафы смехотворные. Предприятия и вовсе умудряются выигрывать суды.

— Да, согласен. Штрафы, например, для предприятий, загрязняющих воздух, действительно, незначительны. Получается, что проще заплатить штраф, нежели вкладываться в модернизацию.

Но, думаю, ситуация должна улучшиться. Госдума рассматривает изменения в законы об охране атмосферного воздуха и об охране окружающей среды. Они предусматривают экономическое стимулирование предприятий, внедряющих современные технологии.

Впрочем, уже сейчас при обнаружении серьезных нарушений возможна остановка производства до девяноста суток. Любой экономист может подсчитать, какие убытки понесет предприятие... И такие примеры есть. В прошлом году мы приостановили работу Сангалыкского диоритового карьера в Учалинском районе («РБ» об этом писала в № 46 от 12.03.2013 г. — ред.). Летом ситуация стабилизировалась, но сейчас все вернулось на круги своя. Жалобы продолжают поступать. Поэтому мы затребовали от предприятия конкретный план работ на этот год: в каком объеме и на что будут направлены инвестиции. Из-за загрязнения воздуха в прошлом году была также приостановлена деятельность пяти предприятий в Ишимбае.

— Если не брать крупные промышленные города — Уфу, Стерлитамак, Салават, где еще складывается непростая экологическая ситуация?

— У нас мощный промышленный комплекс, поэтому везде что-нибудь да происходит. К примеру, на западе, где ведется добыча нефти, наблюдается загрязнение подземных вод. Особенно много нареканий по их качеству в Туймазинском и Краснокамском районах. На юге, где находятся мощные перерабатывающие комплексы, фиксируются выбросы в атмосферу. В Зауралье преобладает горно-рудная промышленность, поэтому наблюдается загрязнение рек подотвальными шахтными водами. Не решена проблема с переработкой отходов горно-добывающих предприятий.

По объему валового регионального продукта мы занимаем девятое место в России. При этом по выбросам в атмосферу — 11-е, по сбросу сточных вод в поверхностные водные объекты — 26-е, по количеству отходов — 14-е место. Правда, по образованию промотходов мы первые в Приволжском округе вместе с Оренбургской областью.

— Эта проблема решена?

— Дело в том, что горно-рудные предприятия рассматривают большинство отходов как сырье, которое когда-нибудь будет востребовано, а сейчас, по их словам, нет экономически выгодных технологий, чтобы перерабатывать их. Пока им хватает сырья.

Наша задача — создать все условия для того, чтобы промышленные предприятия рационально и грамотно обходились с отходами, переходили на замкнутые и безотходные технологии. Свое видение и решение этих задач мы отразили в программе. В этом году она начнет работать. Это один из способов повлиять на предприятия, чтобы они развивали технологии утилизации, обезвреживания и переработки отходов.

— Сегодня какой объем горнорудных отходов обезвреживается?

— Порядка 14 процентов. Это цифры 2011 года. За прошлый год цифр пока нет, но вряд ли они сильно изменились.

— Одна из самых главных тем — готовность гидротехнических сооружений к паводку. Сколько их у нас? У всех ли есть хозяева?

— У нас 900 водохранилищ и прудов, более половины из них имеют емкость свыше 100 тыс. кубометров и в этом смысле являются потенциально опасными объектами. Есть и бесхозные сооружения. По последним данным Ростехнадзора, их 123. В свое время они были построены без проекта, хозяйственным способом для орошения полей, водопоя скота и разведения рыбы. Понять их техническое состояние позволит инвентаризация. Межведомственная комиссия скоро приступит к этой работе. Затем мы должны решить, что делать с бесхозными гидросооружениями — передавать на баланс муниципалитетов или ликвидировать.

— Вы думаете, у муниципалитетов есть деньги, чтобы содержать дополнительный и недешевый объект?

— Они могут пустить на этот объект арендатора, который следил бы за ним и извлекал из этого выгоду. В конце концов, если не будут должным образом оформлены документы, то и инвестора привлечь невозможно.

К тому же инвентаризация позволит выявить, в какие объекты сегодня необходимо вкладывать средства в первую очередь.

— Кроме плановой работы и целевых программ, на что министр обращает самое пристальное внимание?

— Сейчас надо делать ставку на экологическое предпринимательство. Пока же в этом сегменте работает не более одного процента предпринимателей. В сфере обращения с отходами занят малый и средний бизнес. А между тем поле деятельности здесь огромное: переработка отходов, производство природоохранной продукции — газоочистных и водоочистных сооружений, установок по переработке нефтешламов, экологическая сертификация и аудит. Перечислять можно долго. Скажу лишь одно — развитие экологически ориентированного бизнеса может существенно изменить экологическую ситуацию. Мы же должны стимулировать бизнесменов заниматься этим делом. Практика многих стран уже доказала: экологический бизнес — это сложный, но очень перспективный вид деятельности.

На втором съезде экологических предпринимателей 25 апреля в Уфе мы сообща определим приоритеты и обсудим, как совершенствовать господдержку малого бизнеса.