Мытарь третьего ранга

Семнадцать лет он исправно обивает пороги кабинетов. Успокаивает себя, философски рассуждая: семнадцать лет — разве срок? Это же берег, твердь земная. Вот в автономке каждые три месяца под водой — как три года на суше. Оно понятно: где-нибудь в Саргассовом море, когда вокруг шныряют субмарины «вероятного противника», хребтом чувствуешь космический холод, исходящий от 16 баллистических ракет. Невероятно, каким образом изощренный человеческий мозг сумел впихнуть в каждую из них адскую разрушительную мощь — по тысяче Хиросим!

Впрочем, Михаил Глазатов, помощник командира ракетного подводного крейсера стратегического назначения, не мог себе позволить выкроить время на размышления. От него требовалось только одно: обеспечить выполнение боевой задачи. Все остальное — от лукавого.

А разве сравнить эти семнадцать лет с сутками, проведенными на дне Белого моря, когда новенький атомоход лег на грунт? Нос разворочен, гидроакустическая станция всмятку… Над головой многотонная толща воды в 200 метров. Невероятно, но всплыть им все же удалось. И даже до базы дойти. Командира тут же списали, штурмана… Мы же не американцы. У советских — «собственная гордость». Это в Штатах главное — не «железо», а человек. У нас человек бесценен. В том смысле, что ничего не стоит.

Бодрится капитан третьего ранга, сдаваться не собирается. Все ждет от государства квартиры, положенной ему по закону «О статусе военнослужащих».

Но чиновники не дураки. Ухо держат востро. Их бы в особый отдел флота пристроить — цены бы не было. Тогда бы не только вражеские лазутчики, но и командиры подводных лодок забыли, на какой субмарине служат Отечеству, стоптали бы не одну пару обуви, добывая справки «о наличии отсутствия».

Михаил Александрович четверть века тянул офицерскую лямку, вышколен к послушанию. Дисциплинированность капитана третьего ранга в отставке чиновникам льстит. И они гоняют его, как зеленого салажонка, по замкнутому кругу, исправно подшивая в дело собранные им справки. Социализм умер, но учет и контроль остались. И добавилась баснословная по численности (по сравнению с социалистическим прошлым) армия бюрократов, исправно получающая жалованье.

А еще добавились фантазии тех, кто сочиняет так называемые подзаконные акты. Однажды, к примеру, истребовали справку о том, что ему выдан паспорт… установленного образца. Михаил Александрович впал в ступор. В миграционной службе справкой его все же вооружили.

Случается, что справки, отправляясь в плавание по кабинетам, тонут в обширных акваториях ведомств. Отнес Глазатов в администрацию Октябрьского района документ, свидетельствующий о том, что многие годы он не конной подводой управлял, а подводной лодкой (атомной!), что дает право на получение дополнительной жилплощади. В Госстрое руками разводят: не значится в его деле такого документа.

Когда умерла старшая сестра, достался ему в наследство дом в Иглино. Наследство никудышное. Его каюта на корабле была, конечно, чуть меньше, но комфортнее. А домик сестры при хорошем зюйд-весте может отправиться в небытие вслед за своей прежней хозяйкой по причине ветхости и непригодности для проживания. Что официально засвидетельствовала комиссия, созданная администрацией Иглинского района.

Полнится папка его дела новыми справками. Наматывает бывший вояка километры, занимается внутренним туризмом, обивает пороги ведомств. Приедет в Уфу, заскочит к сослуживцам на минутку, в Морское собрание заглянет. Ну разве мытарством это назовешь — одна польза! Друзья дружно клянут мэтров бюрократии, опутавших тошнотворными тенетами все живое, подкашивающих в людях последнюю веру в справедливость. Советуют ехать в Москву, правду искать. Глазатов уныло отшучивается. Дескать, в повести у Гоголя отправился один капитан в столицу. Плохо это закончилось.

Одно Михаила Александровича смущает. Он в некотором роде последний из могикан. Все его друзья, сослуживцы давно квартирами обзавелись. А с ним какая-то аномалия случилась. То очередной справки нет, то денег из федерального бюджета. Если за справки отвечает отдел учета и оформления жилья, то за бюджетными потоками присматривает республиканский Госкомитет по строительству и архитектуре.

Госкомитет Глазатов тоже посещает регулярно. Чиновники тут порой встречаются сердобольные. Советы полезные дают. Например, в минрегион РФ обратиться. Или написать заявление на сертификат единовременной денежной выплаты. В таком случае получит Михаил Александрович аж семьсот тысяч рублей. Не хочет он этого делать. Не купить ему на эти деньги квартиру.

Получается в этой истории типичное «как всегда»: виноватых нет. Причем тут сотрудники районной администрации, госкомитета или министерство регионального развития? Виноват, конечно, сам Михаил Александрович. Мог бы служебное жилье приобрести в собственность, закон позволяет. Жил бы в Мурманске. А ему ишь чего захотелось — на малую родину вернуться. Да еще квартиру требовать. Короче, надо бы еще подождать. Сказано ведь: «...не было еще примера, чтобы у нас в России человек, приносивший, относительно так сказать, услуги Отечеству, был оставлен без призрения».

Николаю Васильевичу Гоголю, конечно, дозволено иронизировать. Классик, что тут скажешь. Глазатову не до смеха: семья в Мурманске, а он коротает век в полусгнившей развалюхе.

ТОЧКА ЗРЕНИЯ

Наталья ПЕТРОВА,
начальник отдела учета и оформления жилья администрации Октябрьского района:

---

— Мы жилье не выделяем, наш отдел занимается сбором справок, оформлением документов. От себя мы тоже ничего не придумываем — все в соответствии с законом. А кому предоставлять жилье, когда и в каком объеме — это компетенция Госстроя.

Альфия АРСЛАНОВА,
ведущий специалист Госстроя:

---

— Изначально Глазатова в сводном списке от 17 октября 2011 года, предоставленном администрацией Октябрьского района, не было. Его фамилия значится в списке лишь с сентября прошлого года. Но по учетной документации он владеет жилплощадью в 29,7 квадратных метра.

И вот какая получается арифметика. На семью Глазатовых из трех человек положена жилплощадь в 54 квадратных метра, минус имеющиеся 29,7. Итого он может претендовать на 24,3 «квадрата» или на субсидию в 696 тысяч 195 рублей. А мог бы рассчитывать на 1 миллион 547 тысяч, если бы у нас был документ о непригодности для проживания унаследованного им дома..