Все новости
Cоциум
23 Марта 2012, 16:14

Преодоление сопротивления — удел учёного

Слово об академике Ривнере Ганиеве

Академик Ривнер Ганиев.
Академик Ривнер Ганиев.
Удивить человека сейчас чем-то затруднительно. Большинство из нас равнодушно взирает на стремительное восхождение омытого утренней свежестью солнечного диска над зеркальной гладью озера. Уверяю вас, это потрясающая картина, когда все — и облака, и береговые кручи, и куртины деревьев — нежится в хрустальной купели. Многие ли из нас задумываются о том, как черная, в общем-то, земля может явить миру чудо в виде цветов с тысячами узоров, красок и запахов. Вместе с неспособностью удивляться мы, пожалуй, опустошаем свою душу, позволяя, взамен добру, вселиться в нее нехорошему.
Но стоит ли рассуждать об абстрактном, когда нам бывает недосуг обратить внимание на судьбы и поучительный образ жизни тех, кто находится среди нас. В отличие от горлодеров и людей с чрезмерно жесткими локтями, те трудяги без апломба не приемлют суеты вокруг своей персоны, и неповторимый в своем занятии профессионал остается несравнимо менее узнаваемым, нежели какой-нибудь зубоскал-пародист. Вот я который раз прошу своего земляка и старшего друга академика Марата Аксановича Ильгамова рассказать мне об одном из его учеников, профессоре Шамиле Усмановиче Галиеве — докторе физико-математических наук, многие годы работающем в Оклендском университете, что в Новой Зеландии. Между тем профессор Галиев, сухопутный человек, изучает там «поведение» резонансных волн в пузырьковых, пористых, гранулированных средах, а также поверхностных волн. Последнее означает, что ученый увлекся не только природой образования цунами, но и проблемами предостережения этих грозных явлений.
Вспомнилось об этом, когда я вознамерился сказать хоть несколько наивных суждений о члене Российской академии наук, директоре Института машиноведения РАН Ривнере Фазыловиче Ганиеве, живущем ныне в Москве. Разумеется, о жизни его и научной деятельности. Существенную помощь в моей попытке мне оказали записки доцента Явита Бадретдинова и воспоминания об академике Марата Ильгамова, чьи научные интересы концептуально во многом близки.
Далеко не уверен, что Ривнер Ганиев воспримет данные заметки положительно. Говорят, что он до последнего открещивался от любых попыток отмечать его семидесятипятилетие, даже сомневался в целесообразности каких-либо публикаций о нем. Но любопытство и настойчивость к числу отрицательных качеств также не относятся. Поэтому — рискну.
К реке Базы, которая разрезает Илишевский район с юга до севера, пока она не упрется о тугие волны Агидели, села и деревушки нанизаны, словно бусы на серебряную нить. Итеево, Телепан, Базытамак… И между Кужбахты и Новонадырово, почти слившись с ними, Тазеево, родина Ганеева, старинное село, основанное, по свидетельству историков, в 1786 году башкирами Еланской волости Бирского уезда. Село действительно было заметное, до революции владевшее мельницей, бакалейной и мануфактурной лавками. Мечеть, естественно, имелась. Народ издавна тянулся к грамоте, просвещению, а наиболее даровитые — к науке.
В этих краях, где жирный чернозем, вместо масла, можно намазывать на хлеб, где густая сеть водных артерий опутывает поля и увалы и, главное, куда солидно вкатывает Агидель, судоходная река, издавна и охотно оседали земледельцы — русские и мастеровитые татары, припущенники. Житейский опыт одних, расторопность и трудолюбие других, широта души третьих образовали здесь, в конце концов, такую концентрацию духовного и физического потенциала, который мои современники назовут «илишевским феноменом».
Отчего же в течение многих десятилетий Илишевский район, как административная единица, оставался образцом для всех в республике по организации хозяйств, обустройству быта, жизненной целеустремленности? Согласитесь вы со мной или нет, но даже поверхностное ознакомление с личностными качествами Ривнера Фазыловича Ганиева позволяет разглядеть элитного илишевца. С его неподражаемым достоинством, подкупающей простотой в общении и жизнелюбием.
Будущий российский академик рос не в тепличных условиях. Его отец, перспективный партработник, в свои двадцать пять ставший секретарем райкома, будучи офицером, погиб на фронте, Ривнер и его сестра остались на попечении матери и бабушки. Со временем мать повторно вышла замуж, детей в семье прибавилось, но обстановка в ней оставалась неизменно теплой, наполненной заботой друг о друге. Молодой Ганиев рос в условиях, когда ребенок не ощущает гнета чужой воли, и это раскрепощенное состояние более всего способствует развитию любознательности и интеллекта.
Но посуровевшие лица газетных редакторов подстегивают меня поскорее перейти к предмету сегодняшнего разговора. Что и постараюсь сделать. Среднюю школу наш герой окончил в Андреевке, где русские издавна проживали вперемешку с татарами, в селе старинном и когда-то богатом. Почему Ганиев из тогдашних четырех средних школ района выбрал именно Андреевскую, объясняется просто, и по-житейски это оказалось мудрым решением. Ведь и раньше, и поныне без хорошего знания русского языка по физико-математическим предметам в вуз не поступить. Сколько одаренных юношей и девушек из башкирской и татарской глубинки, не имевших возможности овладеть русским, вынуждены были похоронить свои перспективы. Зачастую — блестящие.
Языки, действительно, нужно знать. И чем больше, тем лучше. Сегодня среди серьезных ученых живет убежденно, что без английского в естественных науках добиться чего-либо существенного нельзя. Поэтому желание родителей башкирской и татарской национальности отдавать детей в школы с преподаванием на русском языке понять можно.
Но у этой медали есть и другая сторона: обучавшиеся в городских школах дети, за редким исключением, плохо знают язык своих родителей или не владеют им вовсе.
Юному Ганиеву со средней школой повезло. Тогда в Андреевке, в основном, занимались те, кто очень хотел учиться, более того, в эту школу сдавали вступительные экзамены и поступали по конкурсу. Позднее ученый с неподдельным благоговением вспоминал своих педагогов. Вот как рассказывал Ганиев в одном из интервью о своем школьном учителе:
«Особый случай — Вячеслав Михайлович Баранец, талантливый учитель математики. …Я у него учился решать нестандартные и достаточно сложные задачи. Именно при нем и с его помощью формировался у меня вкус, лучше, наверное, сказать, начало стиля математического мышления. Потом, уже будучи профессором математики, я использовал некоторые его приемы при обучении студентов. Как ученый я, может быть, и состоялся благодаря Вячеславу Михайловичу. На мой взгляд, школьное образование имеет не меньшее значение в формировании молодых людей, чем институтское, а может, и большее».
Известно, что только не уверенные в себе люди ищут причины своих житейских неудач в стороне, ссылаясь на всяческие обстоятельства. Но не таков Ганиев. Поступив в Уфимский авиационный институт, который в то время был на слуху, молодой человек вскоре понял, к каким элитным преподавателям он попал. Первые два курса по физико-математическим предметам Ривнер закончил на «отлично», поэтому решением совета института ему разрешили, начиная с III курса, учиться по индивидуальной программе со свободным посещением лекций и введением ряда дополнительных предметов по механике и математике. И поныне академик с благодарностью вспоминает институтских преподавателей математики Александра Петрова, Иона Хризмана, Александра Шарфштейна, Владимира Виноградова, Князя Галиханова и, конечно же, легендарного ректора УАИ Рыфата Мавлютова.
И сейчас настала пара с восторгом воскликнуть: «Старания родителей и школьных учителей, вузовских педагогов и наставников в науке Ганиева не остались втуне. Хорошие генетические корни, способности, унаследованные от предков, упали в плодородную почву.
Деревенский паренек, правда, настырный и с завидным характером, вырос в крупного ученого. Карьера Ривнера Ганиева в науке сложилась головокружительной: вихревые студенческие годы, заполненные лекциями, семинарами, кружковыми занятиями, конференциями, затем двухгодичная работа в закрытом конструкторском бюро, аспирантура в Московском институте машиноведения АН СССР, кандидатская и через два года — уже докторская диссертации. Еще в девяностые годы Ривнер Фазылович Ганиев был одним из двух-трех академиков РАН, уроженцев нашей республики.
Я осознанно не завлекаю читателя в область научных исследований ученого. Будучи интересными для специалистов, темы его изысканий вряд ли что скажут непосвященным.
Оговорюсь только, что Р. Ф. Ганиев — крупный ученый в области нелинейной механики и машиностроения. Под его руководством выполнен, продолжает осуществляться и сейчас, ряд важнейших фундаментальных и прикладных исследований в области динамики машин и аппаратов, в том числе для авиации, опытной ракетно-космической техники, в теории нелинейных колебаний, волновых и вибрационных процессов. Он — создатель новой области в механике, а именно — нелинейной волновой механики. Исследования академика и его учеников направлены на значительное повышение эффективности технологических процессов в добыче, переработке и транспортировке нефти и газоконденсата, в агропромышленном комплексе, строительстве и других сферах. Любой ученый, если он не оторван от реальной экономики, всегда стремится внедрять результаты своих исследований в производство. Тогда ответьте на мой наивный вопрос: почему в России, где модернизация производства и внедрение современных технологий объявлены приоритетной задачей, формирование инновационных программ по многим направлениям, даже при государственном финансировании их, успешно срывается. Самыми отстающими в стране в этом смысле являются авиация и общее машиностроение. Поверьте, это не выдумки вашего автора — так докладывала недавно министр Э. С. Набиуллина избранному президенту страны.
Конечно, ученые такого уровня, как академик РАН Р. Ф. Ганиев и член-корреспондент РАН М. А. Ильгамов, не нуждаются в моем обывательском сочувствии, но обида за впустую растраченную интеллектуальную и физическую энергию, духовные силы остается. Убога страна, где пустословье властей и алчность олигархов берут верх над идеалом честного ей служения.
Не уверен, удалось ли мне хоть штрихами набросать эскиз портрета одного из виднейших ученых России, нашего земляка — Ривнера Фазыловича Ганиева? Да и нужно ли по деталям раскладывать все этапы его многотрудной жизни? Надеюсь, наступит время, когда он расскажет о себе сам. Пока же ограничимся благодарностью ученому за его труд, подвижнический характер и сохранившийся независимо от всего оптимизм. Без этого всем нам было бы худо.
Читайте нас: