Заказ на внимание и любовь

Несколько десятилетий Советского Союза, как и любой отрезок любого государства, нельзя характеризовать однозначно.

Было такое, что не хочется вспоминать, случалось и то, с чем жаль прощаться. В частности, хоть и вернули в доминанту забот этого года полезные навыки из прошлого, все равно тогдашнего формата наставничества в разных проявлениях уже не будет. Может, и возродится кое-что, но по-другому, согласно новому времени, иным его требованиям.

Пока же можно рассказать о неких положительных сторонах многопланового явления советской жизни, когда, не считая издержек бюрократической обязательности и формальных галочек, прорывались добрые, разумные и долгосрочные проекты, влиявшие на человеческие судьбы. Был, к примеру, такой бригадный «подряд», когда взрослый коллектив воспитывал «сына полка», отбившегося от рук хулигана, состоявшего на учете в милиции, раннего алкоголика, курильщика, воришку и т. д. Учили его специальности, проводили вместе с ним свободные часы, воздействовали на него по-мужски, по-отцовски не только добротой, но и требовательностью, дисциплиной, трудолюбием. Довелось мне пару лет назад прочитать в какой-то газете почти анекдотичную историю одного бизнесмена, который рос без отца старшим сыном у многодетной матери, хулиганил, баловался наркотой, бросил школу и попал в заводскую бригаду металлургов в качестве трудновоспитуемого подростка. Мало того что мужики его вернули к нормальному существованию. Он оказался способным парнем, открыл свое дело и во времена лихие спас своих воспитателей, которые, несмотря на профессионализм, в силу возраста оказались уволенными, и он их взял в свою фирму на работу.

Широко распространилось наставничество индивидуальное, когда делавшего первые шаги после учебы новичка прикрепляли к опытному работнику, и он вводил в курс, помогал освоиться и шефствовал больше года, чтобы тот утвердился и профессионально, и среди коллег.

Особой строкой выделяю наставничество в учительской братии. Тут множество замечательных примеров, что двигали вперед систему образования. До сего дня в памяти такие фамилии, как Шаталов, Амонашвили, Лысенкова — целый список педагогов-новаторов, которые были известны всей стране собственными особыми методами преподавания и воспитания школьников. Их нарасхват приглашали в разные уголки страны, слушали их лекции с интересом, пытались применить такую методику у себя — в школе, в техникуме, в училище. Любопытно, что министерские структуры, а также роно и гороно, стараясь непременно эти новшества распространить, тем не менее не внедряли их в обязательно-приказном порядке, а рекомендовали обратить внимание на то, что больше понравилось, больше подходит и представляется наиболее творческим для учеников.

Такой талантливый учитель, пользующийся популярностью в городах и весях России, ее соседних республиках, был и в Башкортостане — преподаватель математики из Белорецка Роман Хазанкин. В 2000 году брала у него интервью, на тот период он объездил по просьбе руководителей образования на местах более 40 городов. Наблюдала его и на уроках в компьютерной школе, и во время бесед с приезжавшими за опытом педагогами (однажды встретила там своего земляка из Нижнего Новгорода — учителя математики Дмитрия Юрьевича Кузнецова. Он в Белорецкой летней школе пришелся ко двору, мальчишки окрестили его с особым уважением ДЮК) и каждый раз удивлялась их общей заряженности на увлечение той задачей, теоремой или правилом, о которых шла речь. Его бывшая ученица с улыбкой вспоминала, что Роман Григорьевич мог войти в класс, забыв поздороваться, потому что накануне расстался с учениками, когда они вместе тщетно бились над решением задачи, и ему не терпелось узнать, у кого что получилось за ночь…

Роман Хазанкин, как и многие его ровесники, сначала окончил техникум, чтобы зарплатой помочь родителям. По специальности металлург, он получил распределение мастером в ПТУ. С первых же шагов сложились отличные отношения с ребятами. Чуткость и справедливость были ему свойственны как черты характера. В общем, педагогика и наставничество стали линией его жизни, а математика определилась как самый интересный предмет для преподавания. Магнитогорский пединститут подарил ему возможность пройти курс у известного математика Орехова и посещать семинары знаменитого Колмогорова, автора лучшего на все времена школьного учебника. Когда однажды Роману Григорьевичу довелось побывать с делегацией российского министерства образования в Париже, тамошний ученый светило, услышав, что он занимался у самого Колмогорова, встал и поклонился с великим почтением.

Роман Хазанкин никогда не давил на своих выпускников, призывая пойти по его стопам и выбрать математику или информатику в соответствующем вузе. Он понимал, что у кого-то преобладает интерес к истории, у кого-то — к рисованию или музыке, всячески способствовал раскрытию этих склонностей, считая, что математика — тот стимул, который помогает четко мыслить, разумно решать жизненные проблемы, быть рациональным и в то же время умеющим мечтать, отгадывать загадки Вселенной, открывать тайны бытия… И все-таки большинство его учеников не приняли ничего иного, как полюбившийся в школе предмет, притягивавший занимательностью и бесконечной глубиной погружения в еще нераскрытые сложности. Многие из них стали большими учеными — академиками, докторами наук или успешными учителями, создателями в ряде городов авторских математических школ.

Такие школы, но разных направлений, славились и в Уфе, наделяя учеников не только полезными знаниями и навыками, но прививая в стенах alma-mater патриотизм, порядочность, вкус к искусству, бережное отношение к природе. Здесь нельзя не подчеркнуть главенствующую роль чиновников от образования. Впрочем, тогда этот термин употреблялся редко, да и не очень походили они на сегодняшних менеджеров — были доступны для населения, в кабинетах своих отмечались в основном по приемным дням, чаще посещали школы, а потому знали их плюсы и минусы достаточно подробно. Такую осведомленность посчитали для себя обязательной, имея в задумке распространение лучших учительских наработок для других учебных заведений в виде семинаров, открытых уроков, круглых столов. Заведующий уфимским гороно Семен Шерстобитов, его заместители в разные годы Софья Марусина, Зайтуна Янбарисова — это личности, в педагогике компетентные, преданные своему назначению, чуткие и внимательные к каждому педагогу, кому требовались помощь и участие. Ни один руководитель не назначался тогда только по подходящим анкетным данным: необходимым считался опыт от учительского стола к директорской должности, при этом учитывались такие «мелочи», как любовь к детям и их взаимный отклик.

Со мной как-то делилась литератор из школы № 15 Раиса Сайфуллина своими мыслями о Марусиной в бытность ее директором школы-интерната — какая была требовательная и доброжелательная одновременно, как заступалась за нее, тогда начинающую учительницу, если на педсовете озвучивалось слишком много замечаний: «Представьте себя после окончания вуза, так ли было легко и правильно. Давайте потерпим кое-какие неудачи и поможем, подскажем». О Зайтуне Сайбановне стоит вспомнить особо: она «ходила в замах» у нескольких заведующих, причем сама отказывалась стать первым лицом в гороно, была не тщеславна, зато свой круг обязанностей раздвигала и вширь, и вглубь. Осталось в памяти, как пригласила впервые в школу № 35: «Это будет школьная дискотека под музыку Шаинского. Зрителями станут руководители городских и близлежащих сельских школ». От слова «дискотека» в ту пору в страхе подвергнуться «чуждому влиянию» шарахались и «не пущали». И вдруг — для всех школ… В самом деле эта веселая, с прекрасным аккомпанементом ученическая танцевально-певческая отдыхательная массовка была с таким вкусом организована учителем пения Зинаидой Панчешниковой и замдиректора Любовью Павловой, так зажигала праздничным настроением, что нечто похожее утвердилось и в других школах.

Кстати, в учительской среде кроме на высоком уровне проводившихся методобъединений прижилось индивидуальное наставничество, когда педагоги со стажем опекали начинающих. Знаю, что географ Валентина Колчина на первых порах курировала своего коллегу по школе № 93 Вадима Марушина, который вскоре так необычно, с выдумкой начал строить свои уроки, что сам уже мог наставлять и наставлял студентов, молодых преподавателей. А выпускников, влюбившихся в его предмет, через турпоходы высокой сложности подводил к выбору профессии геолога или географа.

Не раз наблюдала: когда какое-то общественно значимое явление начинает набирать обороты, теряя эффект былой новизны, обрастая как достижениями, так и издержками, оно попадает на острый язычок пересмешника, с газетных страниц просачивается на сцену и в кино. Однажды я как начинающий литератор получила даже социальный заказ на отражение темы наставничества в рассказе. Причем речь должна была идти о молодом парне, вышедшем из тюрьмы. Я написала, и в молодежной газете можно было прочитать, как его школили в цехе автозавода комсомольцы-наставники. Кстати, секретарь горкома в моем родном городе Горьком, что эту просьбу высказал, был не кто иной, как весьма известный в будущем государственный деятель и главный редактор еженедельника «Московские новости» Лен Карпинский. Справедливости ради скажу, что на публикацию он не откликнулся, хотя областную молодежку всегда читал и реагировал — видно, я тему «вымучила». Он, между прочим, когда по телефону эту тему мне развивал, посоветовал: «Ты там любовь закрути…» Не помню 63 года спустя, закрутила ли я, но есть кинокомедия про наставничество, где любовь декларируется начиная с названия — «Влюблен по собственному желанию» с Олегом Янковским и Евгенией Глушенко. Не уверена, появится ли что-то подобное в нынешнем кинематографе после привлечения на государственном уровне внимания к педагогу и наставнику, но хочется надеяться на конкретные результаты.