Солнечный профессор

8 февраля 1917 года в семье Филиппа Лукича и Александры Казимировны Заянчковских из села Рудое Киевской губернии ждали седьмого ребенка. Возле роженицы хлопотала повивальная бабка: доктор запаздывал из-за метели, которая бушевала уже сутки, замела дороги и по самые крыши завалила хаты. Родился мальчик. Когда его запеленали, счастливый отец взял дитя, положил на подушку и в присутствии домочадцев поднял над ним книгу — хрестоматию по русской литературе — со словами: «Чтобы ты рос умным и любил науки». Младенца назвали Иваном.

Так гласит семейное предание Заянчковских.

… И снова февраль. Уфа. Башкирский государственный аграрный университет. В читальном зале библиотеки собрались студенты и преподаватели. Повод — 105-летие со дня рождения Ивана Филипповича Заянчковского, видного ученого, доктора ветеринарных наук, профессора, заслуженного деятеля науки России и Башкортостана, почетного академика АН РБ, писателя.

К событию приурочено открытие выставки трудов ученого. Она впечатляет, хотя здесь только часть его наследия, содержащего десятки книг, брошюр, сотни статей по ветеринарии, зоологии, хирургии, экологии. Кроме того, из-под талантливого пера натуралиста вышли тринадцать научно-популярных книг о животных. Они написаны сочным языком, включают массу любопытных научных фактов и бесценных советов, излучают трепетную заботу автора о мире живой природы. Работы Заянчковского изданы на 22 языках народов бывшего СССР, а также в Англии, Болгарии, Испании, Польше, Франции, Японии и т.д.

Копить, чтобы отдать

Одни люди накапливают знания как деньги или недвижимость, для себя, собственного благополучия, самолюбования. Они становятся ходячими тайниками знаний. Другие свое интеллектуальное богатство щедро раздают, направляют на преобразование общественной жизни и гармонизацию пространства вокруг себя. Из них выходят замечательные ученые, педагоги, наставники, их имена остаются в истории и человеческой памяти.

В 1932 году Иван Заянчковский окончил семилетку в городе Погребище, в 1935-м — рабфак в Киеве. После рабфака работал в редакции газеты города Умань, затем в Уманском краеведческом музее. Много и вдумчиво читал, прочитанное анализировал, впечатления и цитаты заносил в записную книжку, еще, быть может, не осознавая, что таким образом приучает свой ум к пожизненной дисциплине. Но именно тогда юноша впервые ощутил, как прорастают в нем литератор и исследователь. Однажды в музейных фондах он нашел неизвестную переписку украинского историка и этнографа П. А. Кулиша с матерью Н. В. Гоголя, сообщил о находке в «Комсомольскую правду». Письмо было переадресовано в Государственный литературный музей. И однажды оттуда пришел внушительный пакет с благодарностью от директора музея В. Д. Бонч-Бруевича и подарком — 77 иллюстрациями портретов писателей.

В 1937 году Заянчковский поступил на биологический факультет Воронежского университета. Выбор молодого человека был осознанным, он с детства любил природу, часто наблюдал за животными, птицами, этому научил отец — лесничий. Свою первую студенческую научную работу посвятил изучению колонии береговых ласточек.

В годы войны университет был эвакуирован в Самарканд. Здесь Иван завершил учебу, получив диплом биолога. И тут же поступил на ветеринарный факультет Самаркандского сельскохозяйственного института.

На фронте и в тылу была крайняя нужда во врачах, в том числе ветеринарных. В вузах были созданы ускоренные «фронтовые» курсы по их подготовке.

Каждый, кто связывает себя с этой профессией, знает и всегда помнит слова основоположника русской военно-полевой ветеринарной хирургии, магистра ветеринарных наук, участника Русско-турецкой войны Сергея Степановича Евсеенко:

«Человеческая медицина сохраняет человека, ветеринарная медицина сберегает человечество».

В 1943 году Иван Филиппович получает второе высшее образование и по направлению едет работать старшим ветеринарным врачом в Пермскую область. Здесь, основываясь на реалиях жизни и собственном практическом опыте, он пишет небольшую работу о лечении тимпании (вздутия) у коров. Дельные, а главное, своевременные заметки молодого совхозного ветеринара вскоре были изданы в Киеве, затем в Москве, а в 1953 году переизданы в Румынии и Чехословакии.

В 1944-м он вновь приезжает в родную Украину: командирован для работы на освобожденных от немцев территориях, в частности, в заповеднике Аскания-Нова, который оккупанты разграбили и сожгли дотла.

1948 — 1950 — годы учебы в аспирантуре Казанского ветеринарного института. Заянчковский окончил ее за два года вместо трех, с досрочным представлением к защите кандидатской диссертации. Отныне он полностью отдает себя преподавательской и научно-исследовательской деятельности, связанной с ветеринарным акушерством и гинекологией, искусственным осеменением сельскохозяйственных животных, зоологией и охраной природы. Последующие пятнадцать лет посвящает становлению профильных кафедр в вузах Рязани и Троицка (Челябинская область).

Кафедру акушерства и хирургии Башкирского сельскохозяйственного института Иван Филиппович принял уже профессором, после блестящей защиты докторской диссертации в Ленинграде. Его работа «Задержание плодных оболочек у крупного рогатого скота» — одно из первых в СССР внушительных исследований по ветеринарному акушерству. Позже на ее основе были написаны монография и специальное руководство для ветврачей и зоотехников. Изданные в
60-е годы прошлого века, эти труды Заянчковского стали классикой ветеринарной науки и востребованы до сих пор, поскольку проблема остается серьезной.

В Уфе Иван Филиппович проработал больше тридцати лет, до 1997 года. Вырастил учеников, которые также сказали свое слово в ветеринарной науке. В колхозах и совхозах, на станциях ветеринарного контроля, в лабораториях пищевых предприятий и ветлечебницах республики и страны трудились (а кто-то и сейчас трудится) специалисты, вооруженные знаниями, полученными на его лекциях и практических занятиях в институтской клинике. А еще он много говорил с молодежью о профессиональной этике и одним из первых поднял тему деонтологии в масштабах страны, посвятив ей ряд статей и книг. В 1979 году ученый выступил с докладом «О деонтологии в ветеринарии» на XXI Всемирном ветеринарном конгрессе в Москве.

На факультете биотехнологий и ветеринарной медицины БГАУ остались уникальные материальные следы деятельности неутомимого профессора. Например, созданный им учебный музей акушерства — один из лучших в России. Материалы для экспонатов он привозил с животноводческих ферм, обрабатывал, используя собственную технологию сушки и бальзамирования, муляжи тоже делал сам. Все сохранилось. А еще у преподавателей сохранился придуманный им настольный календарь зоотехника. Вращаешь картонный круг с указателем и получаешь точные даты проведения нужных мероприятий. Простое решение!

Виртуоз скальпеля и мастер пера

Е. Н. Сковородин, заведующий кафедрой морфологии, патологии, фармации и незаразных болезней БГАУ, доктор ветеринарных наук, профессор: «Я познакомился с Иваном Филипповичем в 1986 году, будучи аспирантом Московской ветеринарной академии. Он, уже известный в мире ученый и писатель, удивил полным отсутствием звездности. Передо мной был интеллигентный, обаятельный, добрый, широко эрудированный человек. Мы общались как коллега с коллегой, акушер с акушером, я получил от него ценные рекомендации для своей диссертации.

В 2001 году я приехал в Уфу работать. Он уже вышел на пенсию, но часто звонил на кафедру, интересовался нашими делами, мы подолгу беседовали. На девятом десятке лет он сохранял ясный ум, не тронутую деменцией память. Потом мы его хоронили…

К 100-летию со дня рождения силами кафедры и библиотеки университета выпустили небольшую книгу под названием «Виртуоз скальпеля и мастер пера».

Как настоящий ученый, он отстаивал истину смело, невзирая на генеральную линию партии, на чины, личности, чьи-то заслуги в науке. Например, он открыто критиковал учебник по ветеринарному акушерству академика, члена-корреспондента ВАСХНИЛ А. П. Студенцова с соавторами. Рецензия была объективной, с указанием многих существенных недостатков, ошибок.

В семье профессора бережно хранят архив своего отца, деда и прадеда — марки, календарики, открытки с картинами природы, записные книжки, письма. Иван Филиппович вел обширную переписку, в этом архиве можно встретить письма от спецкора «Комсомольской правды» Василия Пескова, выдающегося гельминтолога академика К. И. Скрябина, вице-президента Академии сельскохозяйственных наук Болгарии Кирилла Братанова, маршала СССР С. М. Буденного…

Нам посчастливилось жить рядом с многогранно талантливым человеком, учиться у него секретам «сбережения человечества», ремеслу лечения братьев наших меньших, профессиональной этике, любви к животным — всему тому, без чего невозможно стать не только хорошим ветеринаром, но и полноценным человеком.

Недавно мне позвонили из Молдавии, попросили прислать библиографию трудов Ивана Филипповича. Его и там помнят! Они пишут что-то вроде энциклопедии по ветеринарии и в статье «Башкирская школа акушеров» намерены рассказать о Заянчковском — одном из наиболее ярких ее представителей».

Р. Х. Мустафин, доцент БГАУ: «Я учился у Ивана Филипповича, правда, это было давно, лет 50 назад. Помню, собравшихся в аудитории студентов он всегда приветствовал вежливо и слегка по-украински: «Добрий дэнь, дорогие друзья!». Во время лекций много рассказывал о животных, их поведении, среде обитания, часто зачитывал вырезки из газет. Их собирала жена Валентина Ивановна, которая была для него не только подругой жизни, но верным и надежным помощником в работе, единомышленником, первым читателем и критиком его книг и статей.

Он был очень хорошим практикующим врачом, специализировался на крупных животных, и весь свой опыт передавал нам. На каждый вопрос отвечал подробно, вежливо, терпеливо, любил, когда студенты задавали вопросы. Но и спрашивал строго. Однако, несмотря на строгость, никогда не позволял себе ругать студентов, а тем более унижать, оскорблять. Вот что значит культурный человек! Одного мы боялись: вопросов Заянчковского на госэкзаменах. Он спрашивал не по теме, например: что из художественной литературы вы читаете, кто написал такую-то книгу, чьи это стихи? Теперь-то я понимаю, ему хотелось, чтобы дипломированные зоотехники и ветеринарные врачи больше читали, расширяли свой кругозор, были по-настоящему высокообразованными людьми.

Л. Г. Лезновер, библиотекарь БГАУ: «В нашей библиотеке были рады, когда приходил Иван Филиппович, аккуратный, всегда в белоснежной рубашке и галстуке. Улыбчивый, в ореоле седых волос, он был какой-то солнечный. Сдавая книги, причем всегда в срок, он делился с нами прочитанным, статьям из научных журналов давал точные оценки, часто оставлял в них закладки. Собственные полученные из издательства книги подписывал и дарил библиотеке. Никогда не пропускал наши традиционные выставки «Новые книги», внимательно просматривал и сразу заказывал массу литературы по ветеринарии, акушерству и другой тематике. А еще он состоял в совете библиотеки и был не номинальным, а очень активным его членом: участвовал в формировании выставок для дипломников, очень серьезно подходил к работе по комплектованию фонда учебников по ветеринарному акушерству и хирургии. Он узнавал, где, когда вышел учебник, какого автора, и советовал, что заказать.

У Ивана Филипповича было хобби — собирание фигурок зверей и птиц. И однажды в читальном зале мы организовали выставку его коллекции под названием «Животные в миниатюрной пластике». Всем было интересно».

Кто такие середняки?

Мое знакомство с Заянчковским долго оставалось заочным. Я работала в отделе писем редакции, регистрировала почту, и в ней часто попадались его статьи и заметки. Профессор печатал их на старенькой машинке, где западала буква «о», и он потом дорисовывал ее ручкой, отчего весь текст выглядел пестро и весело. Нередко он звонил, спрашивал, получила ли редакция такую-то статью или почему материал долго не печатают, сожалел о том, что его сильно урезали или, наоборот, благодарил за деликатную правку. Этот приятный голос с мягким украинским акцентом я запомнила. Именно по голосу и угадала его, встретив на улице около Дома печати.

Я шла с рынка, тащила сумки с продуктами. Все наши женщины в обеденный перерыв бегали на Центральный рынок отовариваться. А что делать, если вечером после работы в магазинах уже ничего не купишь? Время было такое, конец восьмидесятых…

Так вот, иду и жалею, что у меня только две руки, а не четыре, не восемь, как у бога Шивы. Распределила бы поклажу на все и шагала бы быстрее, а то вон дедок, божий одуванчик, и тот обогнал.

Дедок обогнал, остановился, дождался, пошел рядом и вежливо так говорит:

— Знаете ли вы, уважаемая сударыня, кто такие середняки?

Я посмотрела на него с подозрением: уж не того ли? А он продолжал, не нуждаясь, очевидно, в ответе на поставленный вопрос:

— Середняки, сударыня, — это не кто иной, как наши российские женщины, которые всю жизнь ходят, вот как вы сейчас, меж тяжелых сумок, то есть посередине.

Юмор интеллигентного старичка я оценила, хотя мое нелегкое середняцкое положение отнюдь не располагало к шуткам. Мы улыбнулись друг другу, и я сказала, что голосом он очень напоминает мне одного профессора. «Может быть, Заянчковского?» — просиял он всем лицом.

С той поры я не раз вспоминала его, когда размышляла о женской доле, писала о женских судьбах. Он был прав: по главной сути мы — середняки. Потому что всегда между: между сумок, авосек, тяжелых ведер на скрипучем коромысле, между семьей и работой, карьерой, между мужиками, сцепившимися в пьяной или идейной драке, между большими желаниями и скромными возможностями…

Недавно достала с полки его книгу «Животные — помощники ученых». Горжусь — с его автографом, каюсь — за столько лет не удосужилась даже открыть, радуюсь — увлекательнейшее чтиво и настоящий литературный памятник братьям нашим меньшим, послужившим науке и человечеству.

Фото из открытых источников.