Любите ли вы Мольера так, как его любит Райкин?

Не люблю Мольера. «Борющийся с недостатками» драматург — от бога, конечно, не от образования, причем юридического, накануне зарождающейся акульей буржуазной эпохи — был втиснут в школьную программу и отвергнут десятиклассницей, как пыльный кринолин.

Его же нельзя носить. (Кто-то помнит, что «Тартюф» был обязательным к прочтению в старших классах?). Потом «не зашел» в театре — казалось, советской сцене все эти лекари поневоле, мизантропы, тартюфы навязаны сверху: играли, то кичась декорациями, выпячивая вперед туфли с пряжками, раскачивая плюмажем, то на каком-то партийном надрыве произнося витиеватые монологи — того и гляди из-под раздутого камзола тельняшка выглянет.

В общем, не срасталось у меня с Мольером. О чем он нисколько не жалел…

И вдруг взрыв, всплеск, протуберанец. Этот выброс плазмы по имени Мольер произошел во время гастрольного спектакля московского театра «Сатирикон» в Уфе.

Почему именно «Плутни Скапена» приехали в Русскую драму? На этот вопрос художественный руководитель театра Константин Райкин ответил так:

— Мы — мольеролюбы, мы — мольерофилы. Мольер — великий драматург. Он прекрасно знает законы театра, и он один из любимейших мною драматургов. Не потому, что главный в мировом театре — ну, помимо Шекспира, конечно, а потому, что смелый, остроумный. Не на уровне анекдота, а на уровне остроты и глубины мысли.

Да, его можно ставить поверхностно, пошло, скучно, тягомотно и тем самым отвернуть от него читателей и публику в театре (о, да это же про меня. — Н. Т.). Я за таких постановщиков не отвечаю… Мы поставили веселый спектакль, но это умное веселье. Отражающее суть мольеровских пьес. Его взгляд на мир. Никогда не устаревающий, современный взгляд. Мольер потому классик, что начертал особенности человеческого бытия, характерные для любого времени. Никуда не ушедшие и в наше время. Вы только послушайте, что там говорится про суды…

Я послушала. Вот фрагмент: «Да ведь чтобы судиться, тоже нужны деньги. За составление протокола нужно платить, засвидетельствовать подпись — тоже, за доверенность — платить, за подачу прошения — тоже, адвокату за совет — платить, за обратное получение документов — платить, суточные поверенному — платить. Надо платить и за совет, и адвокатам за речи, и за снятие копии. Надо платить и докладчикам, и за определение, и за внесение в реестр, и за ускорение дела, и за подписи, и за выписки, и за отправку, да еще взяток сколько раздадите...» Ну чем не наши дни? Но это написано 350 лет назад…

Но надо сказать, что это был один из немногих монологов или диалогов, услышанных, или расслышанных, со сцены. Как много их утонуло или во взрыве зрительских аплодисментов, или в речитативе стремительного бега спектакля. Да, актеры не делают перерыва на зрительское восторженное вмешательство; да, они избегают пафоса и «многозначительных» пауз, но иногда за современной скороговоркой сложно было услышать и распознать суть сказанного. Ну да ничего, есть повод после спектакля, как говорит Райкин, ПРИчитаться, чтобы распознать.

Потому что сам спектакль, живой, бурлящий, с его невероятным темпом, эксцентрикой, буффонадой, трюками, ввергал в водоворот действа. Главный герой, хитроумный слуга Скапен (его играет великолепный Артем Осипов), затаскивает в свои тонко связанные плутовские сети не только актеров на сцене, но и зрителей. Потому что великолепен и вездесущ. Потому, что плохой обаятельный мальчик. А плохие обаятельные — это не оксюморон, а те, кто нравится девочкам. Да чего греха таить, и мальчикам тоже…

Если Константина Райкина принято считать самым известным, самым великолепным Труффальдино двадцатого века в нашей стране, то его ученик, его клон Артем Осипов, на мой взгляд, может претендовать на такое узнавание в веке двадцать первом как Скапен. Его взвинчивающий пространство герой с каким-то бесовским цинизмом мимолетно, походя, играючи «разруливает», как теперь бы сказали, самые сложные ситуации, в которые попадают герои пьесы.

Если кто забыл сюжет, то при сжимании он выглядит примерно так. Хитроумный Скапен, которому наряду с другим слугой, «наместником его затей», поручено приглядывать за двумя великовозрастными господскими сыновьями, берется разрешить проблему «отцов и детей». Старшее поколение недовольно выбором сыновей. Ни невеста одного, ни жена другого им не по нраву. И они просят Скапена освободить их чад от простушек. Сыновья же просят уломать отцов всеми правдами и неправдами, чтобы те согласились на брак. И Скапен приводит сюжет к хеппи-энду. С помощью интриг, подстав, трюков. На то он и плут.

Но он не простой плут. Он хитроумец, знающий себе цену. Он играет людьми и наслаждается своей игрой. Он играет ими, как барабанными палочками — такой доминантой спектакля, которые и часть музыкального инструмента, и лезвия в руках брадобрея, и шампуры. А заодно и проверяет на прочность все ценности этого мира. Иногда даже грубо: загоняя одного из отцов (Жеронта, его играет Денис Суханов) в мешок и избивая теми же палочками. Почти номер Рыжего клоуна на арене. Но вот беда — я и цирка не люблю.

Но что происходит? В этом спектакле забываешь про «нелюбовь»: возведенная на пьедестал игра — игра как таковая, игра как воздух (а это кредо не только Артема Осипова, но и всех актеров, занятых в спектакле), игра, когда никто не «несет» себя на авансцену, а просто живет «играючи», дорогого стоит.

И… заставляет поступиться принципами. Потому что понимаешь, что силы и энергетики актерам придал великий Мольер, легкости и непринужденности — площадное искусство, тот же цирк. И эти умноженные друг на друга «мои» отрицания дали тот чудесный плюс живительного оптимизма, которым прониклась после прекрасного спектакля «Сатирикона». Очень райкинского, музыкального, пластичного, с легким дыханием, которого так не хватало…