Москва вещала из Уфы

Уфа — окно в Европу

Зима 1941 — 1942 годов выдалась на редкость морозной и снежной. Температура воздуха нередко опускалась ниже 40 градусов. В один из таких дней жителей Уфы вывели на субботник и дали необычное задание. Каждый должен был с помощью лома и лопаты отрыть метр мерзлой земли.

Десятки тысяч людей встали в цепь от здания Главпочтамта до Глумилино (нынче здесь расположен ипподром «Акбузат»). Лишних вопросов никто не задавал, время было суровое, военное. Хватило объяснения, что это нужно во имя победы, для телефонного кабеля.

Спустя сутки траншея была готова. Лишь немногие посвященные знали, что многокилометровый кабель проложен для бесперебойной работы радиостанции РВ-1имени Коминтерна мощностью 500 ватт. Всю аппаратуру эвакуировали из подмосковного Ногинска и решили установить в деревне Глумилино в трехэтажном здании лесного техникума. Радиостудию оборудовали на пятом этаже Главпочтамта, она была надстроена для этой цели. Хотя эшелон из Ногинска с людьми, оборудованием, технической документацией прибыл в Уфу в декабре 1941 года, радиостанция регулярно стала вещать с лета 1942 года. Смонтировать высотные металлические мачты, установить аппаратуру и оборудование в условиях военного времени и тотального дефицита материалов было очень сложной задачей.

Заместитель наркома связи СССР А. Фортушенко докладывал 2 июля первому секретарю Башкирского обкома ВКП(б) С. Зодионченко: «На сегодня все основные работы закончены и объект предъявляется к сдаче. Башкирская республика получила, таким образом, наиболее мощную радиостанцию в СССР, восстановленную в рекордно короткие сроки».РВ-1 оказалась тогда самой мощной не только в стране, но и на нашем континенте. Степень доверия к радиопередачам из Уфы была большой.

Коммунистический Интернационал, как известно, — это международная организация, объединявшая коммунистические партии различных стран в 1919 — 1943 годах. Ленин предполагал, что это будет союз рабочих всего мира, стремящихся к установлению советской власти во всех странах. Со второй половины тридцатых годов основной целью Коминтерна становится организация антигитлеровского сопротивления. Их многие лидеры жили и работали во время войны в Уфе. К соотечественникам через эфир на своем языке обращались до лета 1943 года лидеры Коминтерна, видные деятели международного рабочего коммунистического движения Долорес Ибаррури, Пальмиро Тольятти, Клемент Готвальд, Морис Торез, Вильгельм Пик, Отто Куусинен и Георгий Димитров, жившие в первые годы войны в столице республики, в гостинице «Башкирия». Работали они в здании Дома пионеров (ныне Уфимский авиационный техникум), а радиовещание велось из здания нынешнего Главпочтамта. Коминтерновцы способствовали развертыванию антифашистской работы в тылу врага. Мориса Тореза однажды спросили, как ему удается в маленькой студии выступать столь выразительно, словно на многолюдном митинге. Он ответил: «Всякий раз, подходя к микрофону, я мысленно представляю, что передо мной живая аудитория, массовый митинг моих соотечественников. Мне хочется, чтобы меня услышали...»

Радиостанция вещала на всю Европу 20 часов в сутки на восемнадцати языках —болгарском, немецком, польском, французском, словацком, словенском, венгерском, чешском, сербском, испанском, итальянском и языках народов Скандинавии. У каждого языка была своя редакция, свои корреспонденты. Антифашистская пропаганда поднимала боевой и моральный дух солдат и офицеров, партизан, вселяла в людей в разных странах надежду на освобождение от гитлеровских захватчиков. Передачи всегданачиналисьсфразы«Говорит Москва».Хотя на самом деле диктор в это время сидел в Уфе. Подробности строительства и эксплуатации радиостанции РВ-1 имени Коминтерна не разглашались десятилетиями, поскольку дальняя связь такого типа была строго засекречена. К тому же станция продолжала работать и после войны, но уже с другими целями. Само строительство радиостанции мирового значения в столь короткие сроки стоило героических усилий, а историческая роль этого технического и идеологического объекта в победе над фашизмом очень велика. Когда мы отдаем дань памяти героям войны, должны в том числе с благодарностью вспомнить о тех десятках тысяч полуголодных уфимцев, которые в жуткий холод зимы 1941 года копали лопатами мерзлую землю.

Георгий Димитров — «болгарский Ленин»

Жизнь и деятельность многих выдающихся личностей связана с нашей республикой. Даже среди них Георгий Димитров занимает особое место. Его в свое время называли «болгарским Лениным». Масштаб личности лидера болгарского и международного коммунистического движения поражает.

Он родился 140 лет назад. Его родители жили очень бедно, поэтому мальчик был вынужден с 12 лет работать наборщиком в типографии. В 30-летнем возрасте Димитров попадает в парламент страны — это первый случай в юго-восточной Европе, когда рабочий избирается в верховный орган власти. Яркого агитатора и публициста обвинили в организации в Болгарии восстания, приговорили к смертной казни. Ему пришлось в 1929 году уехать в Германию. Скоро к власти пришли гитлеровцы. Димитров был арестован нацистами по обвинению в причастности к поджогу Рейхстага. В ходе судебного процесса Димитров выстроил защиту таким образом, что из обвиняемого превратился в обвинителя нацистов, и был оправдан. С 1934 года жил в СССР, наряду с Эрнестом Тельманом и Долорес Ибаррури стал одним из лидеров международного коммунистического движения. В послевоенные годы стал лидером Болгарии, но после продолжительной болезни умер в 1949 году. В годы войны он жил больше в Москве и Куйбышеве (ныне Самара),но в Уфу приезжал очень часто.

Недавно впервые на русском языке опубликован дневник Георгия Димитрова в период с 22 июня 1941 года по 9 мая 1945 года. В коротких, зачастую сухих строках можно увидеть бурную, многогранную деятельность возглавляемого им Коминтерна на развертывание в Европе антифашистского движения Сопротивления. По этой книге можно проследить, когда Димитров приезжал в Уфу, чем занимался конкретно во время своего пребывания в столице нашей республики, с кем встречался, о его походах в театр оперы и балета (кстати, он высоко оценивал постановки и игру артистов).Из дневника Георгия Димитрова:

«Пришла на прием француженка Люси Гальперн. Очень просила отправить ее на работу за границу, чуть не рыдала. «Мой муж убит в Испании. Я ужасно настрадалась в концентрационном лагере Франции. Мой шестилетний ребенок устроен в СССР. Мать может содержать себя переводами. Если бы была мужчиной, пошла бы на фронт. Так как женщина — хочу боевую работу за рубежом, где бы могла мстить фашистам. Больше не могу работать в бюро здесь. Там буду в тысячу раз полезнее, хотя и больная».

Отпустил. Сияющая, сердечно благодарила».

Эти строки на примере молодой французской женщины передают атмосферу того времени, их невозможно читать спокойно. Как же так, осталась без мужа, на руках шестилетний сын и старенькая мама, сама подорвала здоровье в концлагере, а рвется за линию фронта, чтобы быть «в тысячу раз» полезнее.

Из дневника Георгия Димитрова.

«14 октября 1941 года. Заседание тройки с руководящими работниками — решили 15 октября отправить в Уфу партийную школу, радиошколу, секретариат и большинство сотрудников.

15 октября. У Сталина. Там Маленков, Молотов, Шапошников, Вознесенский. Сталин спокойно, как будто ничего тревожного нет, начал расспрашивать о Эрнсте Тельмане (немецкий коммунист. — Ред.«РБ»). Распрощались со Сталиным при его словах: «Надо эвакуироваться сегодня еще!» Сказал так, как будто «Надо обедать!».

Напомним, в те дни немцы были буквально в тридцати километрах от Москвы, существовала реальная опасность захвата столицы. Нахождение руководителей страны в Кремле, их спокойная уверенность не могут не вызывать уважение. В декабре 1941 года Димитров несколько раз упоминает о совещаниях по инорадиовещанию. На них детально обсуждали техническую базу, конкретные планы по радиотрансляции в Уфе. А вот 3 марта 1942 года в дневнике появляется запись, где упоминается наша газета.

«Начальник почтамта Уфы Каратаев и редактор «Красной Башкирии» были у меня в связи с телетайпом. Решили, что установим его в редакции «Красной Башкирии». Напомним, что в то время для передачи между двумя абонентами текстовых сообщений использовалась электромеханическая машина — телетайп.

Чуть раньше, 29 января, Георгий Димитров поздно вечером посетил типографию «Красной Башкирии», где печатался коминтерновский журнал, и остался недоволен, потому что там царил «поражающий беспорядок и бесхозяйственность».

«22 августа 1942 года. Написал Молотову, чтобы не отнимали в Уфе здание Дома пионеров, в котором помещается уфимская часть аппарата ИККИ».

Тут нужно пояснить, что опытные типографские работники-мужчины ушли на фронт, к тому же не хватало красок, бумаги, по свидетельствам очевидцев, было так холодно, что застывала типографская краска. Первоочередной задачей для типографии был выпуск газет с сообщениями о событиях на фронтах и печать продуктовых карточек. Естественно, выпуск номеров «Коммунистического интернационала» давался ценой огромных усилий.

О встречах со Сталиным, руководителями коммунистов из различных стран, об организации работ по самым различным направлениям Георгий Димитров пишет очень коротко, выделяя лишь основные вопросы, сохраняя удивительное спокойствие и деловитость даже в самые сложные дни. Тяжелым ударом для него и жены стала смерть от ангины семилетнего единственного сына Мити 3 апреля 1943 года.

«Думал, что самое тяжелое страдание пережил в тюрьме, а оказывается, что приходится пережить еще более тяжелые страдания! Митя мучился страшно. Проклятая болезнь заканчивала свое коварное дело. Мы с женой почувствовали, что большая, счастливая страница личной жизни навеки закрывается перед нашими глазами. Поехал на работу с сознанием, что нам, большевикам, не полагается и при самых тяжелых условиях и испытаниях падать духом и допускать, чтобы из-за личного горя страдало наше общее дело. Собрал все моральные силы и работал как всегда, хотя и с тяжелой душевной болью!»

И вновь каждый день встречи, обсуждение самых актуальных вопросов антифашистской деятельности в самых разных странах, работа до двух—четырех часов ночи. Личное мужество, стойкость Георгия Димитрова и его соратников, вера в свои идеалы даже в самые тяжелые моменты поражает до глубины души. Гвозди бы делать из этих людей.

Неизвестные страницы истории

Разведчики Кушнаренковской школы

Деятельность специальных школ Коминтерна в годы войны долгое время оставалась за семью печатями. Понятно, что данные были засекречены, ведь эти школы готовили разведчиков. Марат Марданов, директор Центра гуманитарных исследований РБ, член-корреспондент Академии военных наук России в течение многих лет исследует эту тему, изучает засекреченные ранее материалы, организацию работы спецшкол, его структуру, ключевые документы.

Итогом долгих лет исследований стала книга «Коминтерн в Башкирии (Деятельность специальных школ Коминтерна в годы Великой Отечественной войны (1941 — 1943гг.)»

Вспомним историю. Тридцатые годы прошлого века в Европе были неспокойными. В Германии к власти пришел Гитлер, в Италии установился фашистский режим Муссолини. А в Испании в 1936 году началась гражданская война. Она шла между националистами во главе с Франко и республиканцами, которых поддерживали коммунисты. Многие участники интербригад, которые формировал Советский Союз совместно с коминтерном, после поражения республиканцев были эвакуированы в нашу страну. Они имели боевой опыт, который очень пригодился с началом войны против гитлеровской Германии и их союзников. Многие борцы за свободу погибли на фронтах, оставшиеся в живых жестоко преследовались, сидели в тюрьмах. Их детей вывозили на пароходах и потом переправляли в Советский Союз. Многие из них жили в Ивановском детском доме, страна стала для них вторым домом. С началом войны подросшие дети переезжают в Башкирию, обучаются в Уфе и Кушнаренково и в других школах в зависимости от специализации. Кого готовили к заброске в тыл врага, проходил обучали как радистов в Уфе, будущие партизаны учились в другой школе в Уфе. Разведчиков потом доучивали в Москве, затем забрасывали в Великобританию, оттуда в другие страны.

У Коминтерна было всего около восьми школ в Советском Союзе. Кушнаренковская школа была созданана базе двух подмосковных образовательных учреждений и начала работать 26 октября 1941 года. Там было всего 14 учебных групп. Насчитывалось 4 испанских, немецкая и судетская (Судетская область Чехословакии, где говорили на немецком языке), болгарская, польская, даже китайская и корейская группы. Между прочим, будущие руководители компартии Китая также прошли обучение в Кушнаренково.

Марат Хамитьянович отмечает, что в последние 10 лет получено очень много информации об этих курсантах через научные труды, книги — как их ловило гестапо, как они на допросах признавались в том, что прошли обучение в Уфе и Кушнаренково. Изданная его усилиями книга разошлась по всему миру, на автора выходят из разных стран, просят прислать книгу, устанавливается таким образом обратная связь — он получает очень много дополнительной информации о судьбах этих курсантов. Вспоминая учебу в спецшколе в Кушнаренково, впоследствии известный немецкий политик Леонгард Вольфганг писал: «Мы должны были в кратчайший срок изучить не только обращение с ручными гранатами и минометами и с предельной быстротой разбирать и собирать револьверы, винтовки, легкие и тяжелые пулеметы, но и выучить как по-русски, так и на родном языке все названия». Учебный план был очень сложным и включал в себя военную, физическую, идеологическую подготовку, русский и родной языки, спецподготовку по разведывательной деятельности и т. п.

Марат Марданов признается, что интерес к этой важной и обширной теме возникла у него после встречи с Маркусом Вольфом. Он в течение трех десятков лет руководил спецслужбой ГДР, и даже по признанию врагов восточногерманская разведка была на одном уровне с КСБ, ЦРУ и «Моссадом». Например, один из агентов «Штази» дослужился до личного помощника федерального канцлера Вилли Брандта. В начале 90-х Вольф писал письма Горбачеву, что какие бы политические изменения ни происходили нельзя бросать людей, которые десятилетиями были надежными союзниками СССР. Но эти письма остались без ответа. Вольф потом даже сидел в тюрьме, но остался верен своим идеалам, из своих сослуживцев никого не выдал.

Маркус Вольф очень тепло вспоминал годы учебы в Кушнаренково, отмечает Марданов, глава восточногерманской разведки во время пребывания в Башкирии, в Кушнаренково, рассказывал, как встретил здесь свою первую любовь, бегал на свидания, в последующем связал свою жизнь с Эммой Штенцер из немецкой группы. Интересно, что его отец, известный писатель Фридрих Вольф, также долгое время жил в Советском Союзе, дружил с Джалилем Киекбаевым, выдающимся ученым-лингвистом, который в совершенстве владел немецким. Кстати, старший Вольф, отдыхая в санатории Юматово в 30-е годы, написал один из своих романов. Отец и сын встретились уже в 1943 году в подмосковном Красногорске, где Фридрих Вольф преподавал в лагере для военнопленных. Здесь с пленными немцами вели работу прошедшие партийно-политическую подготовку антифашисты и наши службы, чтобы те перешли на сторону Красной Армии. Маркус также, как и дети многих коминтерновцев, прибыл сюда осенью 1941 года из Казахстана, где находился в эвакуации.

Из числа преподавателей и курсантов Кушнаренковской школы отдельно следует выделить Долорес Ибаррури. Она жила в Уфе, но часто бывала в Кушнаренково и вела занятия. Она запомнилась современникам как очень энергичная, умная женщина, прекрасный оратор — все были просто в восторге от ее выступлений. Кстати, она описывала Уфу как далекий сибирский городок с огромными сугробами, крепкими морозами и добрыми людьми. Она в своих воспоминаниях пишет, что когда отправлялись из Уфы в Кушнаренково, ночевали в Подымалово. Можно было постучаться в любой дом — пускали переночевать и делились всем, что у них было, хотя многие жили впроголодь. Дочь Долорес Омая училась также у нас в Кушнаренково, сын Рубен преподавал там же. Он позже погиб под Сталинградом, посмертно стал Героем Советского Союза. Марданов теперь общается с внучкой Долорес Ибаррури, которая живет в Испании.

Даже мать Валерия Харламова, выдающегося хоккеиста, была в свое время в Коминтерне. Они дружили с матерью Алгиса Арлаускаса, известного артиста, многие знают его по фильму «Спортлото-82». Его мать Кармен Пенеда тоже училась в Кушнаренково, а потом, работая на заводе в Подмосковье, познакомилась с мамой Харламова.

Судьба многих антифашистов были связаны с Башкортостаном. Их во время войны были тысячи, они работали на заводах, колхозах, в различных учреждениях. Согласно официальным данным, только Ильмурзинский сельсовет Кушнаренковского района принял 200 человек. А сколько их было в Башкирии, сказать вообще сложно. Они жили на квартирах, в домах местных жителей. Судьба каждого из них заслуживает отдельного внимания. Многие потом стали известными людьми в своих странах, лидерами компартии. Например, два директора Кушнаренковской школы впоследствии стали председателями компартии и лидерами болгарской демократической партии.

В Башкирии коминтерновцев обучали не только в Кушнаренково, таких учебных заведений в Башкирии было в Уфе еще три. Радиошкола, спецшкола службы связи (так называемая разведка Коминтерна), а также объединенная школа Коминтерна и НКВД, где осуществлялась переподготовка ОМСБОНдовцев (отдельная мотострелковая бригада особого назначения НКВД СССР). Зоя Космодемьянская и многие другие герои прошли именно через такие школы. Когда защищали Москву, они осуществляли диверсионно-подрывную деятельность. В эту специализированную бригаду набирали комсомольцев, иностранцев. Наши коминтерновцы, в основном иностранцы, проходили переподготовку для направления в качестве будущих начальников разведки партизанских формирований. Об этой школе Марданов узнал случайно, прочитав книгу Юрия Колесникова, легенды российской советской разведки. Тот рассказал, как обучался в Уфе. После этого узнал много сведений про эту школу, о судьбе Покровского, ее директора.

Советская разведка использовала сеть Коминтерна, потому что она была уже действующая, через нее осуществлялся сбор информации о гитлеровской Германии, о ее союзниках. Даже Рихард Зорге был коминтерновец. Он был завербован, и в качестве нашего агента работал в Японии. А вот радистов для Зорге готовила уфимская школа, которая специализировалась на подготовке радистов-радиооператоров. Даян Мурзин не был коминтерновцем, но когда он командовал партизанским отрядом в Чехословакии, там служили очень многие наши курсанты, которые готовили восстание в Праге в 1945 году. Исследовательскую работу осложняет и то обстоятельство, что после войны многие коминтерновцы стали разведчиками-нелегалами. Агустин Гомес, известный футболист 40 — 50-х годов прошлого века — легендарная личность. Помимо активной спортивной деятельности он периодически выполнял специальные задания советской разведки в разных странах, чаще всего в Латинской Америке. Гомес также учился в Кушнаренково.

Кетэ Нидеркирхнер была, пожалуй, самой узнаваемой антифашисткой в советское время. Ее именем были названы улицы, заводы и школы. В книге есть сведения о том, как она училась, сдавала азбуку Морзе, как ее засылали в Германию и арестовало гестапо.

Будущий руководитель ГДР Вальтер Ульбрихт жил в Уфе и преподавал в школе Коминтерна, после 1943 года работал с военнопленными, а потом более 20 лет руководил ГДР. Валько Червенков, руководитель спецшколы в Кушнаренково стал руководителем Болгарии. Многие, как Маркус Вольф, стали руководителями спецслужб — Германии, Польши, Болгарии, министрами обороны. В Уфе преподавала в спецшколе и вела польское радио Софья Дзержинская, жена «Железного Феликса». Конечно, весть о роспуске Коминтерна все они встретили с большим разочарованием, ведь этой идее, этому делу они посвятили всю жизнь, многие, как и Дзержинская, лично знали Ленина. Кстати, в Дневнике Георгия Димитрова подробно описываются причины роспуска Коминтерна, вернее, разъяснения по этому поводу Сталина. Вождь народов на заседании политбюро 21 мая 1943 года назвал основные причины такого решения:

«Опыт показал, что и при Марксе и Ленине, и теперь невозможно руководить рабочим движением всего мира из одного международного центра. Особенно теперь, в условиях войны, когда компартии в Германии, Италии и других странах имеют задачи свергнуть свои правительства и проводить тактику пораженчества, а компартии СССР, Америки, Англии и другие, наоборот, имеют задачи всемерно поддерживать свои правительства для скорейшего разгрома врага. Мы переоценили свои силы, когда создавали Коминтерн, и думали, что сможем руководить движением во всех странах. Это была наша ошибка. Дальнейшее существование Коминтерна будет дискредитацией идеи Интернационала.

Есть и другой мотив для роспуска. Компартии, входящие в Коминтерн, лживо обвиняют, что они являются агентами иностранного государства и это мешает их работе среди широких масс. С роспуском организации выбивается из рук врагов этот козырь. Предпринимаемый шаг усилит компартии...»

Многие коминтерновцы стали работать в международном отделе ВКП(б), при нем были созданы специализированные институты.

В заключении хотелось бы привести строки из прощального письма Кетэ Нидеркирхнер к своей подруге юности, которое она написала в сентябре 1944 года. Скоро она была казнена.

«Четыре дня я уже здесь, и еще никто не сказал почему. Так тяжело расставаться с жизнью, если еще молода. Я знаю, что должна умереть, но то, что я должна умереть, ничего не сделав, это так угнетает, так бессмысленно… Я никого не опозорила, никого не предала.

...Итак, это случится сегодня вечером. Как бы я хотела пожить, в новое время пожить. Прощайте все, благодарю много раз за все хорошее. Привет Гилде, Марии, Стерндл, Мими, Герни, и чего бы я сейчас пожелала, так это того, чтобы вы мне сейчас спели песню. О, спойте мне песню, я расстаюсь с жизнью!»

Кто храбр и стоек, тот десятерых стоит, говорится в пословице. Очень жаль, что война унесла миллионы жизней, многие погибли очень юными, еще не успев пожить. Вклад курсантов и преподавателей спецшкол, расположенных в Кушнаренково и в Уфе, в победу над фашизмом был огромным. Благодаря таким исследователям, как Марат Марданов, белых пятен по данной тематике становится все меньше.