Нашей газете в следующем году исполняется 110 лет. Один из ее давних ценителей, шаранец Кашфулла Хамидуллин, читает ее с давних времен. И хорошо помнит, что газета до 1951 года называлась «Красная Башкирия», а позже была переименована в «Советскую Башкирию». Шутка ли — наш старейший читатель на днях отпраздновал свой 101-й день рождения!
Правда, сейчас ее не выписывает (говорит, при нынешних пенсиях довольно накладно), а потому читает от случая к случаю. А еще он как орешки щелкает кроссворды, сканворды, решает судоку и лишь недавно сложил с себя обязанности сельского муллы.
Увидев корреспондента, Кашфулла-бабай споро переодевается в чистую рубашку, достает из шкафа пиджак. И сетует, что на нем нет медалей — говорит, выпали из кармана, когда ездил в райцентр. А одевшись, улыбается во весь рот и гордо заявляет, что с недавних пор начинает новую жизнь:
— Век разменял — значит, мне исполнился годик. Теперь вот жду, когда зубы расти начнут.
Кашфулла Газизович с годами не утратил ни чувства юмора, ни ясности ума. До сих пор помнит все знаменательные даты своего ратного пути: участие в боях на озере Хасан и реке Халхин-Гол, финскую, а затем Великую Отечественную войну. Она началась для него в октябре 41-го, а завершилась в октябре 45-го. Видимо, у судьбы тоже есть чувство юмора, если на самую страшную бойню в истории страны он ушел накануне своего дня рождения. И в этот же день через четыре года вернулся на родину.
— Свой первый бой в составе 529-го пехотного полка я принял в Бологом, через две недели после отправки на фронт, — вспоминает он. — Тогда же был ранен — второй раз за восемь лет войны. Осколок до сих пор в моей ноге. Ничего, главное, что жив остался. Ведь воевали мы тогда старыми винтовками, они стреляли один раз, а затем безнадежно замерзали на морозе.
Погибнуть Хамидуллин мог и под Старым Осколом в январе 42-го. Политрук, у которого Кашфулла Газизович служил связным, отправил его в штаб со срочным сообщением. А вернувшись, солдат увидел страшную картину: фашисты разгромили полк, заняли позиции и добивают раненых. Неделю пробирался к своим, но был схвачен немцами и отправлен в лагерь для военнопленных. Два года строил дороги и мосты в Румынии, добывал слюду в карпатских шахтах.
В августе 44-го его освободили советские солдаты. Недавних военнопленных разделили на три группы: одних отдали под суд, из других сформировали штрафбаты, третьих, куда попал и Хамидуллин, признали благонадежными и отправили на фронт. В последний год войны он был фуражиром.
Кашфулла Газизович говорит, что никогда не старался вести правильный образ жизни. В правлении колхоза, где он трудился бухгалтером, все предпочитали крепчайший самосад. Говорит, в конторе всегда было накурено так, что хоть коромысло вешай. Что касается спиртного — пьяницей не был, но рюмку-другую на праздник себе позволял. Пить да курить бросил только в 73 года, когда умерла жена.
Подумав немного, Кашфулла-бабай делится «большой тайной»:
— А знаешь, улым, никакого секрета долголетия нет. Надо просто жить так, как подсказывают душа и совесть. А сколько проживешь — никто не знает. Это уж кому как на роду написано. Тридцать лет назад я решил строить этот дом. Пока поднимали стены и крышу, корил себя — зачем связался со стройкой, ведь помирать уже пора. Но, как видишь, живу до сих пор.
Ветеран активно интересуется тем, что происходит вокруг.
— Неужели никто не видит, что села исчезают с карты страны? — выспрашивает он у меня. — В нашей деревне еще недавно было 130 дворов, а сейчас каждый четвертый дом заброшен. А в некогда большом стаде едва ли наберется два десятка коров да бычков. Хотя вокруг столько сенокосных угодий — коси не хочу!
А еще Хамидуллин полвека ведет дневник. В него он скрупулезно записывает все мало-мальски значимые события: «Сегодня на соседней улице родился мальчик. Дует сильный ветер», «31 декабря, 1978 год. Мороз — 56», «Осень. Выкопали 60 мешков картошки...»
Он обожает жизнь, и она отвечает ему взаимностью. В его дневнике еще очень много пустых страниц.
P. S. Коллектив редакции подарил Кашфулле Хамидуллину в знак признательности подписку на 2016 год.