Рустэм Хамитов ответил на вопросы радио «Эхо Москвы»

А.Венедиктов― Добрый день! Вот вы, наверное, смотрели «Прямую линию» с президентом. И я подумал: А что Хамитов может спросить у президента? Что спрашивают люди, мы слышали. А что глава республики Башкортостан — что ему надо срочно от федеральной власти?

Р.Хамитов― Знаете, во-первых, конечно, встречи с президентом регулярные, и на этих встречах мы и я, в том числе, задаем вопросы, которые нужно решать. В частности, последние мои встречи были сопряжены с «Башнефтью». И как раз разговор шел о том, чтобы республика получила значимый пакет этой компании, корпорации. Состоялось. Мы имеем сегодня 25% плюс одну акцию. Через это имеем хорошие дивиденды, хорошую благотворительную помощь. И в этом плане я всегда постоянно, где бы ни выступал, говорю спасибо руководителю нашего государства, что голос услышан и, таким образом, всё это состоялось.

А.Венедиктов― Давайте тогда про «Башнефть», коль вы затронули. У меня, конечно, была эта тема, но вот тема участия «Башнефти» с нынешними акционерами в бюджете республики. Значит, «Башнефть» платит налоги, но и дивиденды, считалось, что «Башнефть» заплатит в размере порядка 4,5-5 миллиардов рублей. Но совсем недавно совет директоров принял решение отложить выплату дивидендов.

Р.Хамитов― На декабрь месяц.

А.Венедиктов― Да, но из вашего бюджета они ушли.

Р.Хамитов― Не ушли. Мы же получим в 17-м году эти 7 миллиардов рублей в наш бюджет. То есть по итогам года ничего не меняется. До декабря месяца нам денег вполне у нас денег вполне хватает. И эти 7 миллиардов доля нас с точки зрения наполнения бюджета важны, но не так значимы, чтобы бороться за то, чтобы получить их в сентябре или в августе месяце.

А.Венедиктов― Тогда что с бюджетом?

Р.Хамитов― А с бюджетом норма. В прошлом году мы завершили с профицитом плюс 10 миллиардов. Наши суммарные расходы в республике порядка 180-185 миллиардов рублей – это консолидированные наши расходы с муниципалитетами. 10 миллиардов – неплохая цифра. Мы заняли в Российской Федерации по профициту второе место после Москвы.

А.Венедиктов― Но это означает, что вы не доплачиваете что-то социалке.

Р.Хамитов― Мы доплачиваем социалке все, что положено, что бюджетом определено. Но вот сложилось так, что, действительно, были поступления в прошлом году от «Башнефти» хороши – плюс 7 миллиардов. Но эти деньги перешли на этот год. Я надеюсь, этот год мы закончим уже, что называется, тик-в-тик. Нам профицит не нужен. Профицит означает, что деньги изъяты из экономики, но не доведены до людей, не решены какие-то задачи.

А.Венедиктов― Да, да.

Р.Хамитов― Но, с другой стороны, уметь правильно направить деньги в экономику, — это тоже определенное искусство. Нельзя раздавать направо и налево. Должны быть проект, должны быть экспертизы. Должна быть система сформирована, которая нормально, разумно переваривает эти деньги. Избыток денег – это тоже, как говорится, проблемы. Но это меньший вопрос, чем дефицит.

А.Венедиктов― Мы с вами, наверное, оба смотрели «Прямую линию», мы видели, что из разных регионов как раз люди жаловались на недовыплаты: погорельцы, надбавки медсестрам…

Р.Хамитов― Наводнения.

А.Венедиктов― Да, наводнения. А у вас? У вас был перинатальный центр – это все, что мы увидели… и рожденного Михаил Артемовича, по-моему.

Р.Хамитов― Ну да.

А.Венедиктов― У вас история с пожарами, с наводнениями, с выплатами?..

Р.Хамитов― Во-первых, любая территория испытывает эти сложности с пожарами, с наводнениями и с ветрами и так далее. В большей степени это Кавказ – я просто работал в свое время в МЧС, я хорошо знаю и всю Россию объездил. У кого-то поменьше – Средняя полоса России. Но у нас тоже такие же случаются истории. В этом году был пожар и одновременно 6 домов сгорело. Но мы людям восстановили эти дома. Никто ничего не услышал…

А.Венедиктов― То есть вы такого звонка не ждали.

Р.Хамитов― Нет, конечно. Мы стараемся всегда действовать оперативно. У нас есть возможности для этого. Все-таки республика крепкая, сильная, и возможности финансовые у нас есть. Кроме того система власти организована таким образом, что если где-то какая-то сложность и проблема, реакция достаточно быстрая и не затягивать до каких-то писем, жалоб и прочих вещей.

Два года назад, даже три года назад ветер сильнейший поднял в воздух 26 домов, разрушил их, погибло 2 человека, к сожалению. Это случилось в июне месяце, а в сентябре месяце уже люди уже заехали и жили. То есть мы с этим сталкиваемся, но не доводим ситуацию до критической.

А.Венедиктов― До президента, я бы сказал.

Р.Хамитов― Никогда. Для нас это было бы стыдно, и просто-напросто непростительно даже.

А.Венедиктов― Рустэм Закиевич, а уровень зарплаты в республике – ну, майские указы, – но и вообще уровень зарплат в республике, прежде всего, в бюджетной сфере, — насколько они позволяют людям не жаловаться?

Р.Хамитов― У нас есть табличка, и ежемесячно нам присылают данные по Приволжскому федеральному округу: по уровню зарплат мы – 4-е, 5-е. Первые: Пермь, Татарстан, Самара. И мы – вот 4-е, но изредка бывает, и 5-е, но в основном наше место 4-е.

А.Венедиктов― Я неправильно спросил, по уровню дохода – надо было спросить.

Р.Хамитов: Мы сегодня получаем через благотворительность больше, чем было до того. Сегодня это цифра — 4 млрд

Р.Хамитов― По уровню дохода мы 3-и в Приволжском федеральном округе. 2-е, 3-и – примерно так. У нас достаточно весома сельская часть населения – почти 40% (38%).

А.Венедиктов― Это очень много. По стране даже…

Р.Хамитов― По стране – 25-24%. У нас у соседей: Челябинск – 15%, Екатеринбург – 15%, Татарстан – 25%. Только Оренбург с нами сравним в этой части, у них тоже 40%.

Сельское население – плохо это, страшно плохо, — но всегда получает меньше горожан. И получает заработную плату 15, 16, 17 тысяч, поэтому мы вот на 3-х, 4-х местах. В то же время жители Уфы соизмеримы с другими городами-миллионниками эти показатели — это за 30 тысяч рублей. Но в то же время я всегда подчеркиваю, что 60% работающих получают меньше 20 тысяч рублей. Это тоже очень опасная и сложная ситуация.

Вот сегодня или завтра будут нас слушать и говорить: «Вот 30 тысяч или 25… Да мы не видим этих денег». Я сознаю эту ситуацию и понимаю, что действительно достаточно много работающих, которые еле-еле могут себя обеспечить, которые живут в натяг, от зарплаты до зарплаты и даже этого не хватает. Потому что все дорого, и за все в рыночной экономике надо платит.

Недавно разбирался в ситуации детской юношеской спортивной школы.

А.Венедиктов― Так.

Р.Хамитов― Платят люди за то, чтобы их дети там бегали, прыгали, в футбол гоняли, и деньги порой немаленькие – 2, 2,5, 3 тысячи. Кружок бальных танцев – 2,5-3 тысячи. Иностранный язык – дороже. Обучение музыке – 2,5, 3, 4 тысячи. И набегает, если ребенка нашего мы пытаемся его вырасти развитым, многосторонним человеком, надо до 10 тысяч рублей платить в месяц. А если зарплата 15, а если 20?

А.Венедиктов― А если 15, а если 20 – и тогда?..

Р.Хамитов― Это невозможно. А тогда что – тогда это всё, это невозможно. Мы стараемся со своей стороны как-то компенсировать такого рода расходы малоимущим семьям. Но наша компенсация невелика: иногда это 500 рублей, иногда это 1000.

А.Венедиктов― Может быть, правы тогда ваши оппоненты коммунисты, которые говорили о том, что этот частный рынок, он нас вогнал в бедность. 25-30 лет назад были бесплатные бальные танцы, были бесплатные музыкальные кружки? Может быть, они правы тогда – страна пошла не туда?

Р.Хамитов― С этой точки зрения правы. И я разделяю этот скепсис и пессимизм даже в известной мере, потому что не надо государству уходить из этих сфер, связанных с воспитанием, образованием, здравоохранением, ну не надо. Потому что не готово еще общество и ментально разумом своим и главное, финансово к тому, чтобы оплачивать все и вся. Действительно, тяжело.

И вот на этом фоне возникает и разрыв, возникают и противоречия, возникает и конфликт, возникает поляризация. И эта поляризация деформирует наше общество. На одном полюсе — недостаток и явный недостаток ресурсов. На другом полюсе – переизбыток и явный переизбыток. Конечно, я не призываю к тому, чтобы все это взять, уровнять, но разумное деление, разумное соотношение этих доходов все-таки нужно выдерживать.

А.Венедиктов― Ну, может быть, поломать шкалу налогообложения, уйти от плоской шкалы?

Р.Хамитов― Можно думать и об этом и обсуждать, наверное, нужно и такие вещи. Но в то же время я понимаю, что вот такой разрыв недопустим. Я ведь по роду своей деятельности имею доступ к данным об уровне заработных плат крупнейших корпораций, которые здесь, в том числе, работают у нас и работали. Не буду называть, но мы знаем случаи, когда – я не хочу возбуждать социальную ненависть – но я хочу сказать, что есть люди, которые в день зарабатывают сотни тысяч рублей – в день. Это неправильно.

А.Венедиктов― А как править?

Р.Хамитов― А как править – ну, это через налоговую систему… Знаете, этим, конечно, должно заниматься государство. И я бы не хотел в прямом эфире…

А.Венедиктов― Ну, так вы же государство. Вы – государство…

Р.Хамитов― Я имею в виду федеральная власть, налоговая система. Но это сложные вопросы, которые тоже не имеют очевидного решения. Но видно, что значимая часть сегодня вопросов в обществе связано именно с такой поляризацией – нехваткой ресурсов.

А.Венедиктов― В этой связи про ресурсы вопрос о таком канале как

благотворительность. В свое время – возвращаясь к «Башнефти» — предыдущие акционеры «Башнефти», насколько я знаю, тратили значительные суммы в Башкортостане именно на благотворительность. Пришел новый акционер, я имею в виду «Роснефть», я имею в виду Игорь Иванович Сечин, в частности. Говорили ли вы с ним о том, чтобы «Роснефть», «Башнефть» сохраняла благотворительные программы в Башкортостане или это изменение политики руководства?

Р.Хамитов― Сохранение ситуации было одним из главных условий во время переговоров по возвращению «Башнефти» в государственную собственность. Мы сегодня получаем через благотворительность не меньше, а больше, чем было до того. Если я скажу, что в то время, когда работала АФК Система, мы редко получали полтора миллиарда рублей благотворительности…

А.Венедиктов― В год.

Р.Хамитов― В год. Сегодня это цифра 4 миллиарда.

А.Венедиктов― Это ваша договоренность с «Роснефтью»?

Р.Хамитов― Это договоренность наша с «Роснефтью» — 4 миллиарда рублей. Из них 2,5 миллиарда — это спорт высших достижений. Нравится, не нравится…

А.Венедиктов― Сейчас спрошу, сейчас спрошу…

Р.Хамитов― Эти команды стоят дорого. Я знаю, что есть регионы, которые еще больше платят, но это уже история, которая нас не касается. 2,5 миллиарда – это спорт больших команд. А полтора миллиарда – это школы, больницы, дороги, канализации в регионах, муниципалитетах, где добывается нефть. И в данном случае этой экологический ущерб, который от добычи нефти все-таки присутствует в той или иной мере, и прежде всего, это касается влияния на грунтовые воды, на питьевые источники, вот, таким образом, компенсируется.

Поэтому ситуация стала с точки зрения благотворительности лучше. Плюс еще 7 миллиардов дивидендов…

А.Венедиктов― Это вы ждете.

Р.Хамитов― И мы получили в 16-м году. В 17-м году мы получим, и это совсем неплохие деньги. И мы получили дивидендов 5 миллиардов за 15-й год. 5 и два раза по 7 – это 19. И три раза по 4 – это 12. Вот 31 миллиарда за вычетом 7, которые мы получим в этом году, мы должны по итогам 2,5 лет получить. Это очень хорошие деньги. Таких денег «Башнефть» никогда – еще раз повторяю — никогда не давала республике.

А.Венедиктов― Вы говорили о спорте высших достижений, естественно. Хочу сразу сказать, что даже в Москве знают «Салават Юлаев»

Р.Хамитов― И болельщиков…

А.Венедиктов― Национальная команда, в этом смысле. И я знаю, я читал очень много в декабре, январе опасений, что как раз поддержка «Башнефтью», республикой команды последний год – то 17-й, потом всё.

Р.Хамитов― Нет, категорически нет, поскольку все понимают, что «Салават Юлаев» — это бренд республиканский — раз; два – что у «Салават Юлаева» более миллиона болельщиков, и эти ребята молчать не станут, если что-то будет происходить на фоне финансирования команды или ухудшения результатов. Поэтому все понимают, что в данном случае спокойствие – дороже денег. Лучше финансировать эту команду… есть у нас еще и футбольный клуб «Уфа» и, таким образом, держать равновесие в обществе.

Р.Хамитов: «Салават Юлаев» — республиканский бренд, у нас более миллиона болельщиков и эти ребята молчать не станут

А.Венедиктов― А где вы деньги возьмете в следующем году?

Р.Хамитов― В следующем году всё повторится вновь, как поется в песне. И в следующем году будем получать и благотворительность и будем получать и дивиденды. И наша республика Башкортостан, еще раз говорю, сильна. И поток денежный достаточно приличный, в том числе, и внебюджетный.

А.Венедиктов― Несмотря на кризис?

Р.Хамитов― Кризисы республика переживает легче, чем другие регионы?

А.Венедиктов― Почему?

Р.Хамитов― У нас диверсифицированная экономика. Первое: если даже и ощущается цена на нефть, снижение ее, но не драматическим образом. Второе: крепкое, сильное машиностроение. Третье: химия. Химия последние несколько лет растет очень хорошо, и мы это видим. Кроме того у нас крепкое сельское хозяйство.

А сельское хозяйство сегодня на подъеме. Пускай там 3, 4, 5 процентов в год, но растет, и это хороший рост. И те, кто работает на селе, это тоже видят, ощущают. Там неплохо. Кроме того у нас есть горнодобывающая промышленность. Есть у нас хорошие наработки в части электронной промышленности.

В общем, диверсификация достаточно большая. Вы выпускаем сотню тысяч наименований продукции, и по этому показателю мы в тройке или пятерке российских регионов.

А.Венедиктов― Что-то подозрительно у вас все хорошо. Что скрываете?

Р.Хамитов― Мы не скрываем ничего. Я могу только сказать, что мы стараемся работать с точки зрения здравого смысла. Не разбрасываться деньгами, не замахиваться на какие-то там прожекты…

А.Венедиктов― Вы прижимистый хозяин?

Р.Хамитов― Примерно так. Отсюда происходит порой, что и профицит появляется. Но иногда лучше, может быть, подготовить проект по-настоящему, а в следующем году профинансировать. И не торопиться, вот спокойно разумно работать – вот, на мой взгляд, это главное.

А.Венедиктов― Что с рабочей силой? Я прочитал вопросы, которые к вам присылали наши слушатели и пользователи соцсетей, и несколько из ни было том, что молодежь уезжает из республики за более длинным рублем.

Р.Хамитов― Это есть. И продолжая предыдущий вопрос, говоря о том, чего не хватает, вот мы посчитали все свои хотелки, извините меня за это слово…

А.Венедиктов― Ну, правильно все…

Р.Хамитов― И получилось так, что если бы нам плюсом к тому бюджету единовременно а лучше в течение 2-3 лет получить еще миллиардов 300 рублей, то мы многие острые вопросы, связанные с поликлиниками, больницами, дорогами, водопроводами, канализациями, в основном мы закрыли. То есть наша дельта между нашими возможностями и желаниями порядка 300-350 миллиардов рублей. На самом деле, это не так много, это два бюджета годовых, но, тем не менее, этот разрыв существует.

Теперь, что касается вопроса об уезжающих ребятах.

А.Венедиктов― О трудовой миграции в целом.

Р.Хамитов― Исторически республика наша здорово и сильно работала на новых нефтяных месторождениях Западной Сибири – башкиры, ну, выходцы из Башкирии, так называют у нас иногда. Дальше — Восточная Сибирь — из Башкортостана компании: разведка, бурение, сервисные компании. Далее – на Дальнем Востоке тоже работают наши люди. И порядка 120 тысяч человек из республики вот сейчас, в эту минуту трудятся на нефтяных промыслах по всей стране.

А.Венедиктов― Но это временный отъезд, на заработки.

Р.Хамитов― Это временный отъезд. Эти люди работают и годами по контракту, по договору, зарабатывают там, налоги платят на зарплату, НДФЛ там, а тратят деньги здесь, у нас. Нас, в общем, это устраивает. Если из 100 тысяч человек каждый из них зарабатывает в год, допустим, миллион рублей, получается у нас с вами 100 миллиардов рублей привозят к нам сюда наши жители. Это неплохо.

Р.Хамитов― Далее. Миграционный поток большой, вообще, в республики, в том числе, и через тех, кто ездит работать на Север. Наша цифра – порядка 120-130 человек в год приезжают, уезжают. Дельта сегодня не в нашу пользу: минус 5-6 тысяч человек (уезжает больше, чем приезжает к нам). Но, на самом деле, это небольшие цифры на фоне 120. Бывают годы, когда эта цифра меняется в плюс, бывает – минус. От чего это зависит? От наличия строек больших тех или иных на территории. Вот когда мы готовили к ШОСу, БРИКСу, и у нас были стройки, у нас был хороший, достаточно ровный… положительное сальдо.

А.Венедиктов― Турки?

Р.Хамитов― Нет, турок не было. А были приезжие из соседних регионов. И хочу сказать, что в целом миграционная ситуация достаточно спокойная, ровная. Но вот в чем мы сегодня видим значительную сложность – после того, как ввели ЕГЭ, наши лучшие выпускники…

А.Венедиктов― Получили возможность.

Р.Хамитов― Получили возможность и валом поехали в Москву, Санкт-Петербург.

А.Венедиктов― А вал – это что для вас?

Р.Хамитов― Вал – это 17-18 тысяч ежегодно лучших. Уезжают, уезжают в эти города. До ЕГЭ эта цифра была 5-6 тысяч. То есть это в три раза возрос поток.

А.Венедиктов― То есть, с одной стороны, они получили возможность учиться в лучших вузах страны, это правда.

Р.Хамитов― Это так, это хорошо.

А.Венедиктов― А, с другой стороны, они уезжают на 3, 5, 7 лет.

Р.Хамитов― Да, и из них возвращается намного менее половины.

А.Венедиктов― Женятся, замуж выходят там.

Р.Хамитов― Или уезжают еще дальше. Я сам в свое время в Москве учился, но ума хватило вернуться. Правда, потом забрали опять в Москву, поработал. И еще раз вернулся. Это как раз нормально. Вот наших ребят надо возвращать. А возвращать после московской интересной жизни, продвинутой – с этой точки зрения нам не стыдно зазывать народ обратно, студенчество. А вот с точки зрения рабочих мест – высокопроизводительных современный, айтишных – с этим чуть похуже.

А.Венедиктов― Вы сами вышли на этот вопрос. Есть еще одно состояние, я бы сказал, у молодежи. Она же более свободна в своих проявлениях, иногда радикально, иногда экстремально, но они ищут и свободу. И вот буквально несколько дней назад в вашей республике, в вашем городе произошел случай, который уже знают во всей стране, когда директор Уфимского музыкального училища искусств начал выжимать тех студентов, выгонять из училища – Владимир Белов – назову его имя в этом интервью…

Р.Хамитов― Оперный певец неслабый.

А.Венедиктов― Но, может быть, лучше петь, а не вот…

Р.Хамитов― А не выгонять.

А.Венедиктов― Вы не могли бы ознакомится с этой ситуацией – что там происходит и взять ее под контроль?

Р.Хамитов: Я противник крайних методов. Оппозиционно настроенные ребята должны учиться. Не надо никого выгонять

Р.Хамитов― Давайте так. Я противник таких крайних методов. Ребята должны учиться. Не надо никого выгонять. Сегодня этих молодых людей трогать просто не нужно. Им можно и жизнь искалечить – раз, и, во-вторых, настроить против себя таким образом, что уже ничего не поможет с точки зрения убеждения и всего остального. Я считаю, что эти ребята должны учиться, и пусть они учатся. И я возьму по вашему совету под контроль…

А.Венедиктов― По просьбе.

Р.Хамитов― По просьбе… под контроль эту ситуацию. Встретимся с этими ребятами, посмотрим на них. Я таких ребят знаю, вижу, общаюсь с ними. Вполне нормальные студенты, вполне нормальные люди, уже созревшие граждане. Задают вопросы и неудобные, в том числе – ну и что? И мы тоже были молодыми, и мы тоже задавали вопросы.

А.Венедиктов― Да мы и сейчас задаем неудобные…

Р.Хамитов― Это вы задаете. Вы публично…

А.Венедиктов― Сами себе вы можете задавать.

Р.Хамитов― Сам себе: а правильно ли я делал? А верно ли я действую? А так ли нужно было поступать? Поэтому с этим мы разберемся. И здесь, я уверен, что крайними вряд ли они будут.

А.Венедиктов― Я напоминаю, что в эфире «Эхо Москвы» Рустэм… хотел сказать, Минниханов, извините…

Р.Хамитов― Не Рустэм, у них – Рустам…

А.Венедиктов― Это специально у вас так? Вы так договорились?

Р.Хамитов― Нет. Дело в том, что по-башкирски и по-татарски наше имя звучит Рустэм. Это произносится так. А поскольку переводят по-разному – есть и через «э» оборотное, есть через «а», есть через «е».

А.Венедиктов― Как у вас все сложно.

Р.Хамитов― Это не у вас, а это у вас… Я в одно из министерств приехал работать в Москве. И тоже телефонистка – там внутренние линии – спрашивает: «Как вас зовут?» Вот так-то… «Как вас зовут?» — три раза переспрашивает, хотя имя несложное. – «Вот тут набрали со всей России…». Меня это как-то это кольнуло вначале, а потом, я думаю: ничего, зато еще один человек выучил наши имена и наши фамилии.

А.Венедиктов― Я вам обещаю Минниханова назвать Рустэмом один раз, чтобы соблюсти… Я думаю, что он мне объяснит то же самое.

Р.Хамитов― Примерно так же, да.

А.Венедиктов― В связи с лингвистикой я, конечно, не могу не задать вам вопрос – в связи с образованием и местом башкирского языка в начальных и средних школах республики. В этом смысле, какой подход у руководства республики и у вас? Потому что родители всем всегда недовольны. Я сам родитель и тоже бываю недоволен, как работает школа: меньше астрономии, больше английского или наоборот.

Но вот язык башкирский в школах последнее время стал привлекать внимание и федеральных медиа, потому что родители то хотят одного, то хотят другого. Если ли политическая позиция у руководства республики, есть ли юридическая позиция?

Р.Хамитов― Конечно же есть. И ситуация с языками, собственно говоря, сегодня актуальна и не только для нашей республики – для многих республик в составе России.

А.Венедиктов― Я знаю, в Якутии есть такие…

Р.Хамитов― В Чувашии, в Татарстане.

А.Венедиктов― Про подход.

Р.Хамитов― Про подход. Что касается политики. Мы живем в Башкортостане. Есть коренное население и есть башкирский язык, который мы, собственно говоря, как власть обязаны оберегать, сохранять и создавать условия, чтобы он создавался и не исчезал, скажем так. Это политическая позиция.

Теперь, что касается юридической, с точки зрения преподавания языков. Закон об образовании разрешает преподавать родные языки и государственные языки республик. Это два разных подхода. Государственные языки изучаются, скажем так, в обязательной части программы, а родные языки – в факультативной.

А.Венедиктов― То есть по желанию.

Р.Хамитов― Да. Вот государственный язык на сегодняшний день в объеме 1, максимум 2 часа преподается во всех школах.

А.Венедиктов― Имеется в виду какой язык?

Р.Хамитов― Башкирский.

А.Венедиктов― Башкирский государственный язык.

Р.Хамитов― Да, башкирский государственный язык преподается во всех школах в объеме от 1 до 2 часов. Вторая ситуация с изучением родных языков. Родной язык может быть и башкирский, и русский, и татарский, и чувашский, и программа отводит на изучение родных языков по выбору родителей от 2 до 3, до 4 часов в неделю. Итого, получается, если о башкирском языке, в пределе 1 плюс 4 — это 5 часов. Так вот, для изучения родного языка нужно согласие родителей письменное. Это первое.

Второе – и это главное условие – если такое согласие есть, то дети изучают той или иной родной язык в школе. На сегодняшний день мы знаем, что в ряде школ есть нарушения, что не у всех родителей получено письменное согласие на изучение башкирского языка.

А.Венедиктов― В чем трудность-то, если родители сами хотят? Я даже понять не могу.

Р.Хамитов― Об этом и речь. И вот эта ситуация сегодня требует более тщательного подхода. Вот еще раз к 1 сентября мы хотим навести в этой части, что называется, порядок, опросив родителей, проведя классные родительские собрания.

А.Венедиктов― Я прошу прощения. Я правильно понимаю. Вот я родитель в какой-то школе. Я привел ребенка в первый класс. Он будет изучать час-два башкирского языка…

Р.Хамитов― С первого не будет – со второго.

А.Венедиктов― Ну, хорошо, я перевел во второй класс. Я пишу заявление, что я хочу, чтобы ребенок мой изучал в качестве родного языка русский, да?

Р.Хамитов― Да.

А.Венедиктов― После чего школа, если есть набор, обязана нанять учителей русского, не по желанию, а обязана нанять…

Р.Хамитов― Обязана нанять.

А.Венедиктов― Это очень важно понять, чтобы все услышали.

Р.Хамитов― И в от в этой ситуации могут возникнуть у системы образования дополнительные расходы на то, о чем мы с вами говорим: обязаны нанять учителя…

Р.Хамитов: Никакой сложности нет ни для тех, кто хотел бы изучать в качестве родного башкирский язык, ни русский язык

А.Венедиктов― Поэтому мой вопрос к вам: что сделает государство, когда к вам придет министр образования и скажет: «Вы знаете, мне нужно еще в этом году 900 учителей русского языка»?

Р.Хамитов― Да, мы подсчитали, и эти дополнительные расходы максимум могут составить для нас порядка 80-100 миллионов рублей в годовом исчислении. Это не большая сумма для нашей системы образования, которая, на самом деле, стоит сегодня 300 с лишним миллиардов рублей. Поэтому как-нибудь 100 миллионов рублей найдем, если встанет вопрос деления классов внутри на тех, кто изучает в качестве родного башкирский и в качестве родного русский, или татарский, или чувашский…

А.Венедиктов― Родной язык.

Р.Хамитов― Родной язык. Поэтому на сегодняшний день никакой сложности нет для тех, кто хотел бы изучать в качестве родного башкирский язык и для тех, кто хотел бы изучать в качестве родного русский. И если есть особая позиция директорского корпуса или, как их там называют у нас, районо…

А.Венедиктов― А в чем она может быть особая?

Р.Хамитов― Особая позиция может заключаться… что «давайте все-таки не будем искать дополнительно учителей русского языка или, наоборот, башкирского…»

А.Венедиктов― Или башкирского, татарского, чувашского – родного языка.

Р.Хамитов― «Вот у нас все сложилось, сейчас все хорошо, равновесие, все нормально – давайте не будем шевелить эту ситуацию». Собственно говоря, скорей всего, так и будет. Вот уверен, на 90-95% изменений не произойдет, а в 5-10% вполне возможно, что изменения будут. Но это тоже не трагедия. Деньги есть. Первое.

Второе: есть, соответственно, есть норматив, в соответствии с которым действует родительское сообщество.

Ну, и третье: насильно мил не будешь. Ну вот не хотят изучать тот или иной язык в качестве родного, значит, в данном случае, наверное, будем идти навстречу и делить классы. Таким образом, этот конфликт или проблему преодолеть.

А.Венедиктов― То есть правильно ли я понимаю, что вы видите пути разрешения возникшей проблемы?

Р.Хамитов― И эти пути разрешения мы находим постоянно. Дело в том, что, на самом деле, ситуация с изучением родных языков в школах восходит к 90-м годам. Тогда принимались очень жесткие законы в республиках, когда были просто обязаны и всё. Потом модифицировалось законодательство, смягчались условия.

Далее были реформы в этой части, и последняя из них в 12-м, 13-м году, когда родной язык перестали изучать в 10-11-м классе. А было ведь — с 1-го по 11-го. Сегодня 1-го нет, 10-го, 11-го нет – и ничего не произошло. Наши граждане очень разумно подошли к этой истории и спокойно, без всяких конфликтов и противоречий ее восприняли.

Следующая итерация, следующий шаг по смягчению позицию, конечно же, он будет. И никакой сложности, страшной притом, когда нагнетаются страсти, когда об этом говорится, противоборствующие стороны появляются, — нет.

Я встречался с теми, кто против, я прямо скажу, изучения башкирского языка а качестве родного и с теми, кто категорически за: только башкирский язык, — и всегда находил общий язык, и всегда мы из этих разговоров выходили без каких-то повреждений моральных и телесных. Спокойно, нормально выходили из этой ситуации.

А.Венедиктов― Как продолжение этой темы. Президент на «Прямой линии» высказался очень жестко и определенно в плане того, что Россия – светское государства и им и останется. В этой связи какова у вас сейчас роль религии, церкви в республике? Как они оказывают влияние?

Р.Хамитов― В образовании?

А.Венедиктов― Сначала – в образовании.

Р.Хамитов― В образовании. В прошлом году у нас с визитом был Его Святейшество Патриарх Всея Руси Кирилл. Его дед в свое время нес службу православную здесь, в республике, и проработал он достаточно много – около двух десятков лет. И патриарх хотел посмотреть, где работал дед и эту местность хотя бы, и, может быть, даже людей увидеть, которые его помнят.

Такая интересная поездка познавательная состоялась. И мы обсуждали многие вопросы, в том числе, и образования. И пришли к такому мнению, что сегодня в республике у нас примерно 55% населения туркоязычного: башкиры — 30%, 25% — татары; и 35% русских и 10% — другие национальности. Классы у нас смешанные. И как мы будем в этой ситуации одну половину класса уводить на уроки ислама, а другую на православную?.. Поэтому мы уже создадим какую-то предпосылку для возникновения сложной ситуации, раскола определенного. Мы договорились, что пока мы будем работать в той парадигме, в той ситуации, в которой мы сегодня находимся. В основном избирают культуру религий…

А.Венедиктов― У вас разумные родители в республике.

Р.Хамитов― Да, 95%, 97%, в некоторых школах – 100% изучают этот предмет. То есть все религии и все культуры. Это очень важно и правильно. И нам не хотелось бы, чтобы эта сшибка происходила внутри школы, очень не хочется этого. Кстати, и эту точку зрения поддерживает наш Верховный муфтий Таджуддин. И с Его Святейшеством Патриархом мы тоже обсудили эту ситуацию.

А.Венедиктов― Неужели он согласился с таким походом?

Р.Хамитов― И на сегодняшний день эта ситуация такова, какова она есть. И я думаю, что в данном случае разум превалирует над эмоциями, над ощущениями даже внутренними религиозными.

А теперь если мы перейдем к общей ситуации в обществе, то я могу сказать, что и в этой части антагонизма нет. Наши люди – пусть это звучит высокопарно, но это так – вековая мудрость накопилась, которая, собственно говоря, подталкивает людей к определенному такому конформизму, если хотите, к сохранению спокойствия. Религиозных война на территории Башкортостана, тогда еще Оренбургской губернии, Уфимской губернии не было.

Были войны за землю, за то, что отбирали землю, за то, что выгоняли насильно с этих земель, отбирали пастбища. В ответ было много достаточно башкирских восстаний, в том числе, знаменитое там с Пугачевым. Но это не были религиозные войны. И не было такого, чтобы в войске башкирском не было русских людей. Всегда это было вместе против несправедливости – вот скажу так упрощенно. И вот эта прививка сохранилась, она есть.

А.Венедиктов― Вы знаете, вы говорите в общем. Но вот недавно директор Федеральной службы безопасности Александр Бортников сказал, что около 3,5 тысяч российских граждан, а всего 5 тысяч, включая СНГ, воюют на стороне ИГИЛа. То есть, есть отдельные радикальные элементы, но именно они во многом определяют кровь.

Р.Хамитов― Есть такие люди, конечно же, они есть. Есть они и у нас. Есть те, кто воевал в Афганистане, те, кто в Сирии на стороне этих незаконных формирований или как там они зазываются. Не важно. А важно другое – что, конечно, такие есть люди, и есть люди, которые стали сектантами в широком смысле слова, и вот так глубоко погрузились в эти вопросы и другого уже не видят для себя.

И есть у нас представители, Хизб ут-Тахрир, и эти люди тоже есть. Еще есть какие-то, может быть, которых я не знаю, и мы не знаем. Вот они что-то там читают, что-то изучают, к чему-то там готовятся. Но это крайние случаи. Нельзя по крайним случаям давать в целом оценку ситуации. Нельзя говорить о том, что если у нас проживает на сегодняшний день 2 миллиона 200 тысяч населения, исповедующие ислам, и из них тысяча человек, а это одна двухтысячная от всего населения исламского проживающего здесь, радикальны, нельзя говорить о том, что общество заражено этим. Нет, конечно.

А.Венедиктов― А что с ними делать? Они сидят, они смотрят в интернете, по телевизору, не важно, как – они смотрят проповеди… Сейчас даже вербовщиков не нужно. Они сидят смотрят…

Р.Хамитов― Где они смотрят? В YouTube…

А.Венедиктов― Дома они смотрят, в YouTube, может, они, извините, в мечетях слушают.

Р.Хамитов: Республика крепкая, сильная, и возможности финансовые у нас есть

Р.Хамитов― В мечетях, вот кстати – у нас 1200 мечетей.

А.Венедиктов― На 2,2 миллиона человек.

Р.Хамитов― На 2,2 миллиона человек. В этих мечетях свой внутренний контроль по отношению к тем, кто проповедует другие ценности, скажем так. И наше население очень чувствительно к чужакам, которые появляются. И я хочу сказать, что мы мгновенно получаем информацию. Мы – это я имею в виду Совет по делам религий в республике. Мы мгновенно получаем эту информацию. Если в завуалированном виде что-то там происходит, все равно тем или иным способом все равно это выходит наружу и все равно мы начинаем, что называется, пристальное внимание уделять той или иной умме. Мы видим, что появилась инфицированность, что заражены или бацилла этого экстремизма появляется. И в этой части мы действуем на упреждение.

Но у нас есть слабое место, и это слабое место – недостаточная образованность наших служителей ислама в этих мечетях. Дело в том, что всего лишь в эти 1200 мечетях 10% мулл имеют специальное образование.

А.Венедиктов― Как же так?

Р.Хамитов – А 90%― это позавчерашние парторги, культмассовые работники, начальники цехов и так далее – люди, которые выучили суры Корана наизусть на слух, но детально и глубоко могут и не разбираться во всех тонкостях религии. И для нас сегодня супер, сверхзадача – наладить обучение, организовать обучение служителей мусульман здесь, у нас в России, не в Египте, не в Саудовской Аравии, не в Кувейте, а здесь, у нас. По этому пути идем. Но пока масштабы не те. Вот 1200 человек. Возрастных очень много среди них. И нам нужно ежегодно выпускать 100-150 человек с образованием, разумных людей…

А.Венедиктов― Это только для Башкортостана.

Р.Хамитов― Это только для Башкортостана и только для Центрального духовного управления мусульман, у которого еще есть порядка, положим, 2 тысяч мечетей по стране в целом. У нас же этого нет. И сегодня вопрос вопросов – организовать подготовку специалистов, знающих ислам, которые могли бы проповедовать наши традиционные ценности.

А.Венедиктов― А в этой связи вопрос, что играет в вашей республике среди мусульман более значительную роль: религия или традиции? То есть традиционное поведение или суры Корана?

Р.Хамитов― Я думаю, что больше традиций, но с опорой на тексты Корана. При этом традиции довлеют и традиции сильны.

А.Венедиктов― Это хорошо.

Р.Хамитов― Это хорошо, это правильно. То есть нет фанатизма и нет сверхрелигиозности, которая тоже бывает иногда избыточна в этой части.

Поэтому мы считаем, что ситуация в мусульманской умме у нас все-таки достаточно ровная, достаточно спокойная. Мы за этим очень внимательно следим. Вопросы религии, вопросы национальной культуры, вопросы национализма – очень сложные вопросы. Это идет от души, из души человека, в которую не заглянешь. И регулировать это очень сложно. Поэтому очень чувствительны к сигналам, которые поступают нас в той или иной части из этих сфер.

А.Венедиктов― Последние три-четыре месяца мы видим, что молодежь втягивается в политику, она вернулась в политику. Ее не было в политике. Причем большей частью – в оппозиционную политику. Может быть, потому что мы ничего предложить не можем? Может быть, потому что вы ничего предложить не можете, вы – как власть? Почему они выходят на улицы, почему они в таких формах, иногда забавных, иногда не очень, протестуют?

Р.Хамитов― Молодежь – особая категория…

А.Венедиктов― Условно, про внуков, я понял… они еще маленькие.

Р.Хамитов― И в данном случае мы со своим жизненным опытом понимаем, что в молодости, конечно, зигзаги достаточно замысловатые порой и в части мировосприятия… И бывает так, что молодежь поддается чарам и убеждениям…

А.Венедиктов― А вы чары-то не распространяете, значит?

Р.Хамитов― Бывает так, что иногда молодежь поддается веяниям и моде определенной.

А.Венедиктов― Это всегда.

Р.Хамитов― Это всегда. И в данном случае я не могу отрицать, что это сложный клубок вопросов, и там нет одной причины. Там всегда пяток, а то и десяток разного рода сложностей, которые власть, в том числе, порой затрудняется разрешать и дать что-то взамен человеку.

А.Венедиктов― Вот я странное сравнение: ЕГЭ дало возможность части молодежи, которая не могла поехать учиться, потому что не было денег, не знали, как сдавать, была коррупция, безусловно, в образовании. Вот государство в лице инструменты ЕГЭ дало молодежи со всей страны – от Дальнего Востока до Башкортостана – ехать в центр и получать образование. И сейчас – ничего? После ЕГЭ – ничего?

Р.Хамитов― После ЕГЭ – следующий шаг?

А.Венедиктов― Конечно.

Р.Хамитов― А что?

А.Венедиктов― А я не знаю. Если бы был ответ…

Р.Хамитов― Если бы был ответ…

А.Венедиктов― Конечно.

Р.Хамитов― А вот вспомните – мы-то с вами помним, хотя еще учились в школе – Франция, 68-й год, французские выступления студентов. И тогда они активно выступали против де Голля, крупнейшей фигуры, объединившей страну и так далее…

А.Венедиктов― Прекратившей алжирскую войну, остановивший инфляцию – всё…

Р.Хамитов― Вот что случилось тогда в обществе?

А.Венедиктов― Свобода.

Р.Хамитов― И дальше прошло время – эти ребята успокоились, они стали и бизнесменами…

А.Венедиктов― И депутатами и министрами.

Р.Хамитов― И депутатами и все прочее. К этом надо относиться спокойней, к этому нужно относиться ровнее. Я понимаю, что, конечно, молодежь – это горючий материал, и можно поднести спичку, и все это вспыхнет. И причем на эмоциях, не на разуме. С этим нужно быть внимательным, но в то же время понимать, что у молодежи избыточность энергии порой принимает такие формы. Это тоже, кстати говоря, жизнь, и от этого тоже никуда не денешься. Надо спокойно с этим разумно действовать.

Но я не считаю, что какие-то формальные варианты воздействия на молодежь, они дадут нам результат. Дело в том, что молодежь сама по себе неоднородна. Вот когда мы говорим о формальных моментах – молодежные лагеря, движения, все прочее – мы оперируем со светлой стороной жизни, с детьми, которые и так тянутся к хорошему и светлому.

А есть ведь еще и оборотная сторона медали, есть ребята, которые вообще вне поля нашего зрения, откуда идет вербовка всеми и всех. Вот что с ними делать? Я всегда задаю вопрос и нашим педагогам и нашему сообществу образовательному: А мы этих ребят видим? А мы что-то с ними делаем? Да, мы отчитываемся вот этими поисковиками, вот этими хорошими, симпатичными ребятами, которые отзывчивы на наши лозунги.

А вот с ними что делать, которые там, с другой стороны, порой жизни: неблагополучные семьи, с маленькими доходами, там, где родители лишены прав, а дети рядом с ними, тем не менее. И это тоже проблема и тоже это ребята, с которыми надо работать. Это тоже сложности. И здесь вот ответов меньше.

И тем не менее, я понимаю, что негативная повестка, конечно, интереснее, она захватывает. Так что в негативе, скажем так, искушения больше и вариантов действия больше. Позитивная повестка, она порой скучна, формально и не захватывает так, как нужно бы. И с этим всегда были проблемы и в советское время и в других странах то же самое.

Поэтому я бы пока, не драматизируя ситуацию, не пережимая и не перегибая палку все же сказал бы так, что на сегодняшний день ситуация достаточно ровная и не драматическая. И я уверен, что она другой и не будет. Я же тоже встречаюсь с ребятишками. Кстати, вот штаб Навального расположен совершенно в 200 метрах от дома, где я живу.

А.Венедиктов― А чего вы не гоняете?

Р.Хамитов― А я и не собираюсь гонять. Я смотрю, кто там…

А.Венедиктов― Из окна дома, из окна квартиры…

Р.Хамитов― Из ворот выхожу и вижу: стоят, курят девчонки и мальчишки 17, 18, 19, 20 лет. Что-то обсуждают, что-то, значит, за грудки хватают, видимо, спорят. Но не слышано – метров 200. Ну и что? Ну стоят, ну разговаривают. Ну, повзрослеют. Кто-то женится, кто-то пойдет на работу. Я спокойно к этому отношусь.

Поэтому драматизировать не будем, в то же время, как вы говорите, следующие шаги надо и проектировать и надо двигаться.

А.Венедиктов― Говоря о повестке – последний вопрос – вы едите в Москву – зачем?

Р.Хамитов― У меня ряд встреч в министерствах – это первое.

А.Венедиктов― Главную тему скажите.

Р.Хамитов― Главная тема – завтра начинается официальный визит киргизской делегации во главе с президентом Кыргызстана Алмазбеком Шаршеновичем Атамбаевым. И мы работаем хорошо с Кыргызстаном. Я там буду участвовать в некоторых мероприятиях.

А.Венедиктов― То есть это позитивная, скучная поездка.

Р.Хамитов― Да, это официальная поездка.

А.Венедиктов― А что там нескучного?

Р.Хамитов― Буду встречаться, в том числе, и в неформальной обстановке во время этих мероприятий с рядом министров, с рядом руководителей.

А.Венедиктов― Это не скучно никогда.

Р.Хамитов― Потому что мы там выясняем отношения.

А.Венедиктов― Спасибо большое! Рустэм Хамитов, глава республики Башкортостан у нас в эфире.