На пути к звёздам

Анжелика Парфенова стала участницей международного изоляционного эксперимента SIRIUS-23, который недавно завершился в Москве.

Она и еще пять исследователей провели целый год в специальном модуле, имитирующем лунную станцию. Эксперимент проводился Институтом медико-биологических проблем (ИМБП) РАН с целью выяснить, как защитить физическое и психическое здоровье космонавтов во время длительных миссий по освоению других планет Солнечной системы. Своими впечатлениями от проекта она поделилась с читателями «РБ».

Ради «Сириуса» уволилась с работы

— Анжелика, расскажите, пожалуйста, где вы учились, работали и как узнали об этом эксперименте?

— Я родилась в Стерлитамаке, училась в школе № 30, а после девятого класса поступила в авиационный техникум в Кумертау на программиста. Но быстро поняла, что это не мое. В итоге ушла в вечернюю школу. Потом поступила в Московский авиационный институт на аэрокосмический факультет, потому что с детства интересовалась космосом и до сих пор мечтаю стать космонавтом.

В МАИ училась на инженера, параллельно работала в конструкторском бюро, но больше всего мне хотелось летать. Поэтому я пошла в Сасовское летное училище гражданской авиации и через некоторое время после его окончания устроилась в авиакомпанию «Хабаровские авиалинии», где работала вторым пилотом самолета L-410.

Параллельно с работой в КБ в 2021 году я приняла участие в пятисуточной «сухой» иммерсии, которую также проводил ИМБП РАН. Это эксперимент, имитирующий состояние невесомости, когда ты лежишь в ванне с водой, отделенной от кожи тонкой резиновой пленкой. Исследователи в лабораторных условиях детально изучали, как на организм человека воздействует невесомость.

Как раз в это время в институте проходил восьмимесячный SIRIUS, и я знала, что после него начнется новый, годовой. Уже тогда решила в нем участвовать. Коллеги тоже были в курсе. И во время работы в авиакомпании узнала, что начался прием документов. Подала их, прошла отбор. Правда, с основной работы пришлось уволиться — там длительного отсутствия не одобрили.

— Насколько тяжелым для вас был отбор?

— В силу своей профессии я постоянно проходила врачебно-летные комиссии. Здесь была похожая по уровню сложности. А вот психологический отбор оказался посложнее — больше бесед, опросников.

— В эксперименте вы были бортинженером. Какие задачи выполняли?

— Контролировала системы гермообъекта, в частности, системы жизнеобеспечения. Наблюдала за уровнем углекислого газа, влажности, температуры. Управляла различными процессами.

Но кроме этого, все участники выполняли научную программу, участвовали в различных экспериментах и помогали друг другу. Например, самым масштабным экспериментом был выход на «лунную поверхность». Всего их было пять, и участвовали в них группы по четыре человека в различных составах. Я, например, приняла участие в четырех выходах.

Каждый занимал три дня. Члены экипажа перемещались в «спускаемый аппарат» — отдельный модуль, очень маленький по размеру, где все мы жили и работали буквально бок о бок. Из этого модуля мы по двое выходили на «лунную поверхность». Здесь один человек управлял «ровером», а второй находился в специальной подвеске, которая позволяла почувствовать такую же силу тяжести, как на Луне, когда твоя масса составляет лишь одну шестую веса.

Это было очень интересно! Ты стоишь на лунной всенаправленной беговой дорожке, в очках виртуальной реальности. Нужно пройти и собрать, например, образцы грунта или погасить маячки. Как в видеоигре. Мы заранее учились «лунной» походке, чтобы передвигаться максимально эффективно.

Еще один интересный эксперимент на поверхности «Луны» состоял в имитации почти нулевого магнитного поля, в котором мы находились по четыре часа. Изучалось его влияние на организм. Такой опыт в изоляции проводился впервые. Как и работа с роботами Федором и Марфой, которые нам предоставил Центр подготовки космонавтов имени Ю. А. Гагарина.

А потом возвращаешься в модуль, сразу фиксируешь все медицинские и психологические показатели. И в целом программа в эти дни была очень насыщенной — все время расписано.

— А было у вас свободное время, возможность заняться каким-то хобби?

— Выходных у нас не было, но были более свободные дни, когда время на отдых находилось. На общий сервер нам скидывали книги, фильмы, передачи. Мы их смотрели или вместе, или по отдельности — по настроению.

Я с собой в «полет» взяла укулеле (четырехструнную гитару. — Авт.), закачала на жесткий диск обучающие видео, аккорды, иногда играла. Еще играла в шахматы, кто-то — на гитаре. Это даже приветствовалось организаторами — как своего рода психологическая поддержка.

Главный подарок — вкусняшки

— Была ли связь с внешним миром?

— По телефону общаться мы ни с кем не могли. А по электронной почте было ограничение на семь контактов с близкими для каждого. Плюс к ним — адреса психологической поддержки, главного врача. При этом сообщения приходили и отправлялись два раза в сути — в 12.00 и в 18.00. А иногда были сбои — однажды, например, целый месяц связь не работала. Возможно, это было задумано по сценарию миссии.

— Как вообще была устроена жизнь на «станции»? Вам было тесно вшестером?

— Весь комплекс состоял из трех модулей, так что днем было куда разойтись. В спальном модуле у каждого была своя каюта, но очень маленькая — примерно один на два метра. Оборудована она была «умной» мебелью: сверху кровать, снизу — это шкаф, а если выдвинуть — стол.

Но при этом между каютами были очень тонкие стены. Настолько, что перед сном можно было услышать, как дышит твой сосед. Поэтому после 23.00 мы старались соблюдать режим тишины — заботились друг о друге. Поначалу было непросто, но я быстро привыкла. Ну и сон у меня крепкий.

Повсюду, кроме личных кают, душа и санузла, были видеокамеры, через которые за нами постоянно наблюдали организаторы эксперимента. Первое время это напрягало — например, хочешь потанцевать, но стесняешься. Но потом я специально стала прокачивать уверенность в себе, пританцовывала. Это помогало.

— Чем вы питались?

— Пища у нас была космическая — сублимированная и консервированная. Нашу еду надо было либо водой залить, либо в микроволновке подогреть. Что-то загрузили на станцию сразу, что-то потом доставляли «грузовыми кораблями». Их было четыре. Свежего было совсем немного — из того, что вырастили в оранжерее.

Я очень скучала по свежим фруктам, овощам, мясу. Сладостей не хватало. Поэтому, когда «грузовиками» нам доставляли вкусняшки от родных и близких, это был самый приятный подарок. Растягивали их, насколько получалось, потом оставалось только яблочное повидло. За счет личных запасов мы могли немного разнообразить свой рацион. Каждый раз заполняли дневник питания: что и сколько съели.

Я слышала, что наш эксперимент сравнивали с ковидной изоляцией. Но даже тогда можно было заказать что угодно, мы же столкнулись с ограниченностью ресурсов.

— Вспомните самые яркие моменты прошедшего года.

— Во-первых, праздники. Мы большое внимание уделяли тому, чтобы порадовать друг друга. Делали небольшие подарки, проводили квесты. А во-вторых, те самые «грузовики». Несмотря на то, что существовало ограничение по весу посылок от родных и друзей, они отправляли мне не только самое необходимое, но и какие-то мелочи. Было очень приятно получать открытки, подписанные от руки. Я ими обклеивала свою каюту.

За год стали семьёй

— Вы познакомились с экипажем перед началом эксперимента?

— С некоторыми я была знакома по «сухой» иммерсии, они тогда также принимали участие в роли исследователей и испытателей. С остальными познакомилась в сентябре. Изначально нас было больше шести — еще дублеры. Вместе мы проходили подготовку, слушали лекции по выживанию и участвовали в тимбилдинге. Нас увезли в лес куда-то под Смоленском. Дело было в октябре. Мы строили хижину из веток, разводили костер. А психологи стояли в сторонке и наблюдали, как мы общаемся друг с другом.

— Вы целый год жили в непосредственной близости друг от друга. И когда только вышли из модуля, рассказывали, что напряженные моменты в отношениях были.

— Я поняла, что очень важные качества для человека — умение разговаривать, стремление понять и быть понятым. Даже не столько доброта. Если кто-то честно скажет тебе, что не хочет чем-то делиться, это правильно. Искренность и открытость важнее всего.

— Для вас отношения с коллегами были рабочими или вы подружились? Продолжите общаться после эксперимента?

— В нашей ситуации невозможно было остаться просто коллегами. Это в обычной жизни ты рейс отработал и можешь пойти домой, к близким. Там совсем другое. Эти люди — все, что у тебя есть. Внутренне я ощущала их как сводных братьев и сестер. Вы можете дружить или нет, но вы семья и никуда от этого не денетесь. Вы делите завтрак, обед и ужин. Так что продолжать общаться будем.

— А вас лично эксперимент изменил внутренне?

— Я начала больше ценить радости внешнего мира. Сейчас мы только время от времени выходим на улицу, нас повсюду возят на автобусе. Погода холодная, и я чувствую, как ветер задувает под куртку, и думаю: «Холодно. Классно!» Чувства обострились, и я хочу сохранить это как можно дольше.

Еще были моменты, когда приходилось подолгу ждать ответа от родителей или обдумывать свой ответ, не переходя на эмоции. Думаю, это положительно повлияло на отношения с внешним миром, в частности, с семьей.

— А у вас есть своя семья? Как она отнеслась к участию в эксперименте?

— Мужа и детей у меня пока нет. А что касается родителей, мама всегда за меня волнуется. Переживала, и когда я поступала в летное училище. Но говорила, что не хочет обламывать мне крылья. По поводу нынешнего эксперимента тоже волновалась, но сказала, что тут все-таки безопаснее, чем в полете.

Идти за мечтой

— Что ваша команда делала после окончания эксперимента?

— Сразу после выхода из модуля мы в течение двух недель проходили обсервацию. Дело в том, что там мы жили в стерильных условиях, год не дышали воздухом внешнего мира и теперь можем легко заболеть. Первая цель обсервации — нас защитить. Поэтому мы жили в специальных палатах в ИМБП, как в больнице. Люди, которые с нами общались, надевали маски.

И вторая цель — полностью нас изучить. Нужно было успеть снять свежие данные. Нас возили в различные научные учреждения, где проводили физиологические исследования по всем системам организма. И много других исследований проходили — иммунологических, метаболических, психологических.

Далее нас на десять дней отправили в санаторий в Сочи, где обычно восстанавливаются космонавты после полетов. Это, кстати, впервые сделали для нашей команды. Потом еще неделю будем ходить в институт как на работу. И в течение года будут различные конференции, куда нас будут приглашать. Примерно через год — итоговая конференция с обнародованием результатов исследований.

— А что планируете делать дальше?

— Пока не знаю. Из авиакомпании я ушла. Но хотелось бы снова летать. Буду ждать отбор в отряд космонавтов — надеюсь в него попасть.

— После всего, что было, вы отправились бы в настоящее космическое путешествие?

— Я попробовала свои силы и теперь могу с уверенностью сказать — да.

СПРАВКА

Международный изоляционный проект SIRIUS (аббревиатура расшифровывается как «Международное научное исследование в уникальном наземном комплексе») проводился уже в четвертый раз. Ранее участников эксперимента изолировали на 17, 120 и 240 суток.

SIRIUS-23 — самый продолжительный, 366 суток. Он стартовал 14 ноября 2023 года и завершился 14 ноября 2024-го.

Эксперимент воспроизводил условия полета за пределы низкой околоземной орбиты и включал выполнение научной и операторской деятельности и работу со сложными техническими системами. В состав экипажа вошли четыре женщины и двое мужчин: командир Юрий Чеботарев, бортинженер Анжелика Парфенова, врач Ксения Орлова, исследователи Ольга Мастицкая (из Беларуси, остальные участники — из России), Ксения Шишенина и Рустам Зарипов.